32
— Эй, док, ты проснулась?
— Алекс? Похоже, да. Который час?
— Почти полночь. Прости. Просто мне нужно… нет, не включай свет. Все нормально.
Алекс предоставил Вики отдельную каюту в надежде, что она отдохнет несколько дней в одиночестве. Пообещал себе, что оставит ее в покое хотя бы на три дня. Но не смог вынести и одного.
— Алекс, у тебя руки холодные. Ты весь дрожишь. Что случилось?
— Не знаю. Извини, что побеспокоил. Я встал, чтобы сбегать в туалет и… извини, можно забраться к тебе?
— Конечно, дорогой.
— Спасибо. О Господи, ты такая теплая.
— Да тебя трясет!
— Я знаю. Что-то странное происходит со мной. Я пошел в свою каюту прямо после того, как мы пожелали друг другу спокойной ночи. Едва лег на кровать, сразу отключился, как электрическая лампочка. Но что-то разбудило меня. Может, плохой сон? В общем, мне снилось, что я смотрел в зеркало над каким-то бассейном, и проснулся на полу.
— Ты упал в обморок?
— Я не знаю. Я помню, что почувствовал себя странно, когда увидел в зеркале свое лицо. Как будто это был не я. Или я, но как-то смутно различимый. Я не мог себя узнать. И я…
— Это происходит с тобой впервые? Закрой на секунду глаза, я включу свет. Хочу взглянуть на твои зрачки.
— Да. Или нет, не в первый раз. Ох, как ярко!
— Так в первый раз или нет? — спросила она, осматривая его.
— Я не могу сказать точно. Несколько дней назад, перед тем как отправиться в Вашингтон, я стоял на палубе. Просто смотрел на звезды. Думал о тебе — как сильно мне тебя не хватает. А потом дыхание вдруг перехватило, и сердце заколотилось как бешеное.
— На борту есть врач?
— Конечно.
— Я хочу, чтобы ты первым делом сходил к нему, Алекс. И чтобы никаких отговорок!
— Зачем? Черт возьми, у меня просто кружится голова, Вики. Я в порядке. Видишь? Я больше не дрожу. Это была просто хитрость, чтобы пробраться к тебе. Проверить, какую ночнушку ты надела. Хороший выбор, кстати.
— Я уверена, что с тобой ничего серьезного, но тебе нужно показаться врачу. Придется сделать общий анализ крови, проверить сердце. Может понадобиться полное обследование.
— Вики, как ты думаешь, что со мной? Опухоль мозга?
— Думаю, ты в порядке, дорогой. Просто у тебя был приступ панического страха.
— Страха? По поводу чего? Я никогда не чувствовал себя увереннее и счастливее, чем теперь.
— Не знаю. Ты ведь на самом деле не мой пациент.
— Исправим.
— Ты сказал, тебе снился кошмар, Алекс. Ты можешь рассказать подробнее?
— Ну, не такой уж это был и кошмар.
— Все равно расскажи.
— Можно выпить воды? Спасибо. Ну что ж. У этих снов одинаковое начало. Я заперт в маленькой… Я никогда никому не рассказывал об этом прежде.
— Все в порядке, продолжай.
— Может быть, лучше займемся любовью? А завтра расскажу.
— Нет!
— Ладно, ладно. Я заперт в маленькой комнате. Может быть, даже в шкафу или вроде того — о, зачем я об этом говорю?! Это просто глупый детский сон.
— Сны важны потому, что дают подсказку самых скрытых человеческих чувств.
— Ты говоришь, как учитель. В моем случае скрытые чувства неважны — тебе надо бы уже знать, что я довольно поверхностная личность.
— Рассказывай же, наконец, свой сон, дорогой.
— Да, ну ладно. Сон. Значит, так: заперт я в этом маленьком шкафу. Там невыносимо жарко и зловонно. В двери маленькое отверстие, сквозь которое я вижу соседнюю комнату.
— А что в соседней комнате?
— Ничего. Но в потолке отверстие. И я знаю, что в это отверстие спускается что-то плохое. Такие вот у меня ощущения. Что-то плохое должно прийти.
— Это зло всегда имеет одно обличие?
— Да. Это Паук. Он хочет убить меня. Он хочет убить всех.
— И ты бессилен перед ним?
— Да, бессилен.
— Потому что дверь закрыта?
— Нет, потому что я ничтожно мал по сравнению с ним. А дверь… дверь заперта. Я прячусь за ней, чтобы Паук не нашел меня.
— Сколько лет тебе в этом сне?
— Не знаю, — может, шесть или семь.
— И что ты делаешь? Где твои родители? Они не могут помочь тебе?
— У меня нет родителей. И никогда не было! Меня растил дед.
— Алекс, успокойся. Все хорошо.
— Извини. Никого, кроме меня, в этом шкафу нет. Я один. Я всегда был один. Я хочу закричать, но не могу. Потому что Паук услышит меня и найдет. Через некоторое время я уже не могу этого выдерживать, открываю рот и кричу — но ничего не выходит.
— Алекс, тебя снова трясет. Ты в порядке?
— Нет, не в порядке. Мои сны, моя жизнь… иногда я не могу отличить их друг от друга. Кажется, я всегда находился между раем и адом, и не знаю, куда попаду в итоге.
— О, Алекс.
— Ты знаешь, я правда не хочу об этом больше говорить. Давай оставим эту тему, ладно? Мне уже тридцать семь лет. И каким-то образом мне удалось многого достичь в жизни без всяких там врачей-психиатров, которые копались бы в моем прошлом, а сейчас мне особенно не хочется, чтобы в нем кто-то копался.
— Почему ты так зол?
— Ты пытаешься влезть в мою жизнь. Но она лишь моя, и ничья больше.
— Я просто пытаюсь помочь. Ты ведь сам пришел ко мне.
— Правда. Я виноват, извини. Мне не нужно никакой чертовой помощи. Прости, что потревожил. Я вернусь к себе, спасибо за все. Спокойной ночи!
— Алекс, тебе надо с кем-то поговорить об этом. Если не со мной, так с кем-то другим.
Дверь хлопнула — он вышел.
— Спокойной ночи, Алекс, — сказала Вики и выключила свет.
Она лежала, глядя в темноту минут десять, нервно поправляла подушки. Она теперь не могла заснуть. Тем более что пролежала в кровати двое суток. Она чувствовала себя бодрой. Легкая контузия? Очевидно, ошибочный диагноз.
Она снова включила свет, встала, надела шорты-хаки и белую футболку с изображением черного ястреба, которую ей дали на яхте. Взглянув в зеркало, вспомнила, что у нее перевязана голова.
Открыв ящик стола, она вынула шарф, который Алекс купил ей на Нью-Бонд-стрит в Лондоне. На нем были изображены дельфины и киты. Обмотала шарф вокруг головы и пошла искать лестницу.
Она знала, где можно найти Эмброуза. Ей были известны его привычки: он, скорее всего, сидит на палубе под звездами, завершая день порцией коньяка. Именно Эмброуз впервые представил ей Алекса. Это произошло в Лондоне. В тот день был бал в доме американского посла. Вики была в числе приглашенных — хозяин и его жена являлись друзьями ее отца. Кроме того, недавно была издана ее книга «Карусель», гремевшая на весь Лондон, и поэтому ее приглашали ужинать во многие известные дома.
В тот вечер Алекс был почетным гостем, а она сидела рядом с ним. Когда подали уже основное блюдо, этот красавец старался не смотреть на нее; ей пришлось обернуться к очаровательному старине Эмброузу, чтобы спросить: почему этот невоспитанный гость справа не ухаживает за ней? Он ответил, что этот человек — его друг, и он рад будет посодействовать.
Эмброуз что-то написал на обороте визитки и передал карточку Вики. Она дотронулась до плеча невоспитанного гостя и передала визитку ему. Прочитав, он побледнел и сказал Вики:
— Извините, я ужасно скучаю. Но вы окажете мне двойную честь, если согласитесь потанцевать со мной хотя бы раз.
Эмброуз не сказал ей, что написал на карточке. Но когда она обернулась к красивому мужчине и спросила, что значит «двойная честь», началось их знакомство.
В итоге они втроем провели следующие две недели в веселом водовороте пабов, вечеринок и уик-эндов в замечательных старинных загородных домах. Последний уикэнд они провели вдвоем с Алексом в его доме на окраине Котсуолдса. С тех пор и полюбили друг друга.
Поэтому она хорошо знала ночные привычки Эмброуза. Сейчас он, скорее всего, на верхней палубе сидит в шезлонге. Это было его излюбленное место. Там он курит трубку и пьет коньяк, а именно всего этого она и хотела в настоящий момент.
На закругленной скамье у самой кормы она заметила два знакомых силуэта. Они склонили головы друг к другу, о чем-то тихо беседуя, и даже не заметили, как она подошла.
Она приблизилась и поцеловала лысую голову.
— Ах, милый доктор Виктория Свит! — сказал Эмброуз, вставая. — Вышли на полуночную прогулку? Хотите подышать соленым морским воздухом? Восхитительно!
— Я не могу спать сегодня, — заявила Вики. — Привет, милый Эмброуз, привет, Сток.
— Добрый вечер, Виктория, — сказал Сток. — Присаживайтесь. Если вы пробудете эту ночь с нами, то увидите и метеоры, и кометы, и спутники, и по крайней мере три падающие звезды. Эмброуз уже видел сегодня четыре, но не стоит забывать, что при этом он осушил пять бутылок бренди.
— О нет, спасибо, я не хочу садиться, — сказала Вики. — Я хочу веселиться, танцевать под луной. Есть ли поблизости место, где девушка может потанцевать с двумя очаровательными мужчинами и крепко напиться?
— Пожалуй, для этого вполне подходит яхт-клуб «Стэниел-Кей», — сказал Эмброуз. — Там бармен Эмен Лиллиуайт подает знаменитый коктейль «Страдающий ублюдок», от которого голова идет кругом.
— Тогда вперед! — скомандовала Вики. — Как туда добраться?
— Вплавь. Видите множество ярких гирлянд, которыми увешаны деревья на том острове? Всего пару миль, — сказал Сток. — Но, учитывая возраст нашего дорогого Конгрива, мы поплывем на катере.
— Поедем, Эмброуз? Возьмем с собой Стока!
— Конечно, Вики, с удовольствием. Сток, может, позвонишь Брайану, чтобы подготовил катер и отвез нас туда?
— Все это уже происходит, пока мы говорим, — сказал Сток.
— А как насчет Алекса? Может, спросить, поедет ли он с нами? — спросил Эмброуз.
— Ну, не знаю, — сказала Вики. — Может, его это и обрадует, ведь ему всю ночь снятся кошмары.
— Ах, как нехорошо! Плохие сны — плохая ночь! — Конгрив посмотрел на Вики, и та кивнула.
— Это заведеньице всю ночь будет буйствовать, — сказал Сток. — Сегодня там фестиваль Джункану.
— Джункану? Что это? — спросила Вики.
— Это праздник, на котором можно надраться до чертиков и танцевать с кем угодно, потому что затуманенные ромом глаза перестают различать того, с кем танцуешь, — сказал Сток и потянулся к интеркому. — Этот Джункану, — добавил он, обернувшись, — изрядно повеселит нас. Пойду подготовлю катер.
— Звучит замечательно, Сток, — крикнула Вики ему вдогонку.
