Богатые страны богаты в конечном счете потому, что им удавалось развивать у себя инклюзивные институты в течение примерно последних трех столетий. Эти институты все более укреплялись благодаря процессу благотворной обратной связи. Поначалу довольно шаткие и только в весьма ограниченном смысле инклюзивные, они тем не менее запустили тенденцию, в результате которой степень их инклюзивности постепенно увеличивалась. Английская демократия началась не со Славной революции. Вовсе нет – в 1688 году лишь малая часть населения получила формальное представительство. Но гораздо важнее то, что стержнем революции был плюрализм. Когда этот плюрализм упрочился, начался процесс становления все большей инклюзивности, и этот процесс не был легким и беспрепятственным.

Так в Англии сложился типичный механизм благотворной обратной связи: инклюзивные политические институты создают препятствия на пути узурпации власти. Они также порождают инклюзивные экономические институты, а последние, в свою очередь, обеспечивают все большую устойчивость первым.

В условиях инклюзивных политических институтов богатство не концентрируется в руках узкой группы лиц, которые могли бы использовать свое экономическое могущество для получения непропорционально большого политического влияния. Более того, в этих условиях возможности извлечения из политической власти материальных выгод гораздо более ограниченны, а это, в свою очередь, уменьшает стимулы, которые могли бы побудить какую-то группу или какую-то амбициозную личность попытаться установить полный контроль над властью. В моменты критических точек перелома сочетание определенных факторов (включая и реакцию существующих институтов на возможности и проблемы, возникающие в данной точке перелома) может, как показывает пример Англии, привести к созданию инклюзивных институтов. Но как только такие институты созданы, для их выживания уже необязательно требуется то же сочетание многочисленных факторов. Благотворная обратная связь (хотя и тут требуется некоторая удача) будет способствовать укоренению этих институтов, а иногда и запустит тенденции, направляющие общество в сторону еще большей инклюзивности.

Если благотворная обратная связь обеспечивает устойчивость инклюзивных институтов, то порочный круг ведет к закреплению экстрактивных. Но поскольку история не предопределена, то порочный круг – это не смертный приговор, как мы увидим позже в главе 14. Тем не менее его влияние очень сильно. Порочный круг запускает мощный процесс негативной обратной связи, в ходе которого экстрактивные политические институты начинают порождать аналогичные экономические институты, а те, в свою очередь, снова и снова обеспечивают базу для укрепления экстрактивных политических институтов. Мы показали это наиболее наглядно на примере Гватемалы, где одна и та же общественная группа находилась у власти сначала в колониальную эпоху, а затем в независимой Гватемале на протяжении четырех столетий. Экстрактивные институты служили для обогащения элиты, а ее богатство обеспечивало ей продление ее доминирования.

Тот же порочный круг просматривается в долговечности плантаторской экономики Юга США, причем здесь бросается в глаза устойчивость этого процесса даже в условиях серьезных потрясений. Формально плантаторы-южане утратили контроль над экономическими и политическими институтами Юга после своего поражения в гражданской войне: рабство, служившее базой плантаторской экономики, было отменено, а черное население получило равные с белыми политические и экономические права. Однако гражданская война не сокрушила ни политического могущества плантаторской элиты, ни ее экономических устоев, так что элита Юга оказалась в состоянии воссоздать ту же систему в других формах, но по-прежнему под своим политическим контролем и направленную на достижение тех же целей: обеспечить достаточное количество дешевой рабочей силы для плантаций.

Версия порочного круга, при котором экстрактивные институты выживают благодаря тому, что элита продолжает контролировать их и получать от них выгоды, – не единственная возможная его версия. Поначалу кажущаяся менее понятной, но от этого не менее реальная и не менее порочная схема негативной обратной связи предопределяет развитие многих стран и прослеживается в большинстве регионов Черной Африки, в особенности в Сьерра-Леоне и Эфиопии. В этой схеме, которую социолог Роберт Михельс назвал «железным законом олигархии», на смену свергнутому экстрактивному режиму приходят новые элиты, которые, однако, продолжают эксплуатировать все ту же систему губительных экстрактивных институтов, унаследованную от предшественника. Логика данной версии порочного круга, если рассматривать ее в историческом развитии, достаточно проста для понимания: экстрактивные политические институты практически не создают ограничений для абсолютной власти, и ничто не мешает тому, кто занял место свернутого диктатора и получил контроль над государством, злоупотреблять властью и использовать ее в своих интересах. В условиях экстрактивных институтов власть сулит огромные преимущества и прибыли, поскольку позволяет присваивать чужую собственность и устанавливать монополии.

Конечно, «железный закон олигархии» на самом деле не является законом – по крайней мере, в том же смысле, в каком мы говорим о законах природы. Он не представляет собой неизбежного, безальтернативного пути, в чем мы убедились на примерах Славной революции в Англии или Реставрации Мейдзи в Японии.

Ключевым фактором во всех ситуациях, в которых мы видели поворот в сторону инклюзивных институтов, было следующее: та или иная широкая коалиция смогла стать достаточно влиятельной политической силой, чтобы солидарно выступить против абсолютизма и заменить абсолютистские институты более инклюзивными и плюралистическими. Революции – как один из результатов работы широких коалиций – повышают вероятность возникновения плюралистических политических институтов.

Однако в Сьерра-Леоне и в Эфиопии куда больше шансов было у «железного закона олигархии» – не только потому, что существовавшие в этих странах институты были чрезвычайно экстрактивными, но и потому, что ни движение за независимость в Сьерра-Леоне, ни заговор офицеров в Эфиопии не были революционными движениями под эгидой широких коалиций. Скорее, это были действия конкретных лиц и узких групп, стремившихся к власти, чтобы использовать эту власть для изъятия благ у других.

Есть и еще одна, еще более деструктивная особенность порочного круга, упомянутая при описании городов-государств майя в главе 5. Так как экстрактивные институты создают значительное неравенство в обществе и сосредоточивают огромные богатства и неограниченные полномочия в руках тех, кто стоит у власти, появляется множество желающих бороться за эту власть. Таким образом, экстрактивные институты не только прокладывают дорогу для следующего режима (который, возможно, будет еще более порочным), но и создают почву для бесконечных конфликтов и гражданских войн. А гражданские войны, в свою очередь, приводят к еще большим страданиям людей и разрушают даже ту слабую централизацию, которой удалось достичь данному обществу. В результате, как будет показано в следующей главе, во многих случаях запускается процесс сползания в анархию, ведущий к краху государства, политическому хаосу и крушению всех надежд на экономическое процветание.