В Гватемале экстрактивные институты просуществовали с колониальной эпохи до нашего времени, а власть при этом сохранялась в руках одной и той же элиты. Любые изменения в институтах происходили в результате изменения экономических условий, как это было с захватами лучших земель в годы кофейного бума. Столь же экстрактивными были и институты южных штатов США до гражданской войны. Экономические и политические решения были сосредоточены в руках элиты южан – владельцев плантаций и рабовладельческих хозяйств. У рабов не было ни политических, ни экономических прав. В сущности, у них не было никаких прав вообще.

Поскольку на Юге господствовали экстрактивные экономические и политические институты, он уже к середине XIX века был ощутимо беднее Севера. На Юге была слабо развита промышленность и сравнительно мало средств инвестировалось в инфраструктуру. В 1860 года объем промышленного производства всех южных штатов вместе взятых был меньше, чем объем производства одной Пенсильвании, Нью-Йорка или Массачусетса. Только 9 % населения Юга жили в городах – против 35 % в северо-западных штатах. Плотность железнодорожной сети (в милях путей на площадь) на Севере была в три раза выше, чем в южных штатах. Соотношение плотности каналов было примерно таким же.

На карте 18 (стр. 352), показывающей распространение рабства, показана доля рабов в населении отдельных графств США по состоянию на 1840 год. С первого взгляда видно, что рабство концентрируется в основном на Юге, где в некоторых графствах, в частности расположенных по берегам Миссисипи, процент рабов достигает 95 % от населения. На карте 19 (стр. 353) можно увидеть последствия такого положения вещей – долю рабочей силы, занятой в мануфактурном производстве в 1880 году. Хотя по меркам XX века она невелика везде, тем не менее разница между Севером и Югом заметна сразу. В большинстве регионов Северо-Востока в промышленном производстве занято более 10 % всех работников. На Юге же, особенно в областях с большой концентрацией рабов, это значение близко к нулю.

Южные штаты не гнались за технологическими новинками даже в тех областях экономики, в которых они специализировались: с 1837 по 1859 год количество патентов, связанных с выращиванием кукурузы и пшеницы, в среднем составляло 12 и 10 в год соответственно. И в среднем всего один патент в год выдавался за изобретения, касающиеся наиболее важной для Юга культуры – хлопка. Не было никаких признаков того, что в обозримом будущем на Юг придут индустриализация и экономический рост. Однако вслед за поражением в гражданской войне последовали фундаментальные экономические и политические реформы. Рабство было отменено, черные мужчины получили избирательные права.

Эти важные перемены, казалось бы, должны открыть дорогу для радикальной трансформации экстрактивных институтов южных штатов в инклюзивные, поставить Юг на путь экономического процветания. Но – еще одна иллюстрация действия порочного круга – ничего этого не произошло. Вместо рабства экстрактивные институты приняли другую форму – так называемых «законов Джима Кроу». Прозвище «Джим Кроу» – это нарицательное обозначение чернокожего бедняка, взятое из песенки начала XIX века «Прыгай, Джим Кроу», эстрадного номера, где белый актер с вымазанным сажей лицом в сатирическом виде изображал негра. Песенка дала название целому пакету сегрегационных законов, принятых на Юге после окончания гражданской войны и периода Реконструкции. Они оставались в силе в течение почти целого столетия, пока не были отменены в ходе еще одной волны реформ, связанной с движением за гражданские права середины XX века. И все это время черное население было исключено из политической жизни и подвергалось разного рода давлению. Плантаторский тип сельского хозяйства, основанный на эксплуатации дешевой, малообразованной рабочей силы, никуда не делся, а уровень доходов в южных штатах продолжил падение по отношению к среднему по США. Порочный круг экстрактивных институтов оказался сильнее, чем многие тогда могли себе представить.

Причина того, что траектория политического и экономического развития Юга не изменилась даже после того, как рабство было отменено, а черные мужчины получили право голоса, состояла в том, что политический вес черного населения и степень его экономической независимости были чрезвычайно низки. Южане-плантаторы проиграли войну, но выиграли мир. Они все еще были организованной силой, и земля по-прежнему была в их руках. Во время войны освобожденным рабам обещали по 40 акров земли и мула в придачу, когда рабство падет, причем некоторые из них эту землю даже успели получить в ходе знаменитой кампании генерала Уильяма Шермана. Но в 1865 году президент Эндрю Джонсон аннулировал распоряжения Шермана, и долгожданная раздача участков так и не состоялась. В ходе дебатов в Конгрессе по этому поводу конгрессмен Джордж Вашингтон Джулиан прозорливо заметил: «И что толку было в акте Конгресса по отмене рабства, если старая сельскохозяйственная основа аристократической власти осталась на своем месте?»

Социолог Джонатан Уинер провел исследование устойчивости плантаторской элиты в пяти графствах «черного пояса» на юге Алабамы, где производится лучший хлопок. Проследив истории некоторых семей по данным переписей США и отобрав из них те, чья недвижимость стоила не менее 10 000 долларов, он обнаружил, что из 236 членов плантаторской элиты на 1859 год 101 человек входил в эту элиту и в 1870 году. Что интересно, этот «показатель устойчивости» мало отличается от того, что можно было наблюдать в предвоенный период: из 236 самых богатых плантаторов в 1850 году только 110 остались таковыми десять лет спустя. Тем не менее из 25 плантаторов, владевших самыми большими земельными участками в 1870 году, 18 (72 %) входили в число семей элиты и в 1860-м, а 16 были в числе элиты и в 1850 году. Хотя во время гражданской войны погибло 600 000 человек, плантаторов среди жертв было мало. По закону, написанному плантаторами в интересах плантаторов, на каждых 20 рабов в хозяйстве один член семьи рабовладельцев освобождался от военной службы. Пока сотни тысяч людей умирали на полях сражений за плантаторскую экономику южных штатов, большинство крупных землевладельцев и их сыновья всю войну просидели на своих террасах и таким образом обеспечили сохранение этой самой плантаторской экономики.

После окончания войны влиятельные плантаторы, под чьим контролем по-прежнему оставалась бо́льшая часть земли, сумели восстановить и свой контроль над рабочей силой. Хотя экономический институт рабства был отменен, в развитии Юга ясно прослеживается линия преемственности от этого института к плантаторскому земледелию, по-прежнему требовавшему дешевой рабочей силы. Эта экономическая система поддерживалась разными средствами, включая контроль над местной политической системой и прямое насилие. В результате, по словам афроамериканского историка Уильяма Дюбуа, Юг превратился «в вооруженный лагерь по запугиванию черного населения».

В 1865 году законодательное собрание штата Алабама приняло «Черный кодекс». Это была серьезная репрессивная мера по отношению к чернокожей рабочей силе. Как и гватемальский Указ № 177, «Черный кодекс» Алабамы включал законы о бродяжничестве и о «переманивании» работников. Это документ был принят, чтобы снизить мобильность рабочей силы и уменьшить конкуренцию на рынке труда, он гарантировал, что плантаторы Юга будут и дальше иметь в своем распоряжении необходимое количество низкооплачиваемых работников. Последовавший за гражданской войной период, известный как Реконструкция Юга, продолжался с 1865 по 1877 год. Политики-северяне, опираясь на армию, инициировали ряд реформ в южных штатах, однако организованное сопротивление элиты южан, которая оказывала поддержку так называемым «избавителям», выступавшим за освобождение Юга, не позволило демонтировать старую систему.

На президентских выборах 1877 года кандидат Резерфорд Хейз отчаянно нуждался в голосах южан в коллегии выборщиков – эта коллегия (существующая и до сих пор), согласно Конституции США, представляет собой центральное звено системы непрямых президентских выборов (формально граждане США отдают свои голоса за конкретного кандидата в президенты не напрямую, а выбирая выборщиков, которые уже затем выбирают президента в ходе голосования в коллегии). В обмен на поддержку коллегии выборщиков южане потребовали от Хейза обещания, что он выведет из южных штатов войска северян и предоставит Юг самому себе. Хейз согласился, получил поддержку Юга, стал президентом и вывел из южных штатов федеральные войска.

Время после 1877 года – это период настоящего возрождения довоенной плантаторской элиты. Частью Реконструкции было введение новых подушных налогов с избирателей и теста на грамотность как условия получения избирательного права, и это практически полностью закрыло доступ к этому праву как для бывших рабов, так и для беднейших слоев белого населения. Эти меры привели к желаемому результату: на Юге установился однопартийный режим во главе с правящей Демократической партией, а реальная власть сконцентрировалась в руках плантаторской элиты.

Одним из следствий «законов Джима Кроу» стало появление школ «только для цветных», и, как и можно было ожидать, уровень образования в них был хуже. Штат Алабама специально ради этих школ в 1901 году переписал свою конституцию. Поразительно, что статья 256 конституции Алабамы до сих пор гласит:

Поправка по исключению статьи 256 из конституции Алабамы была с незначительным перевесом голосов отклонена законодательным собранием штата в 2004 году.

Лишение гражданских прав, законы о бродяжничестве, в частности «Черный кодекс» Алабамы, различные законы Джима Кроу и действия ку-клукс-клана, которые зачастую финансировались и поддерживались элитой, превратили послевоенный Юг в настоящее царство апартеида, где черные и белые проживали свою жизнь отдельно друг от друга. Как и в Южной Африке, целью этих законов и их правоприменительной практики был контроль над черным населением и рабочей силой.

Политики-южане в Вашингтоне также работали над сохранением экстрактивных институтов Юга. В частности, они обеспечивали гарантии того, что не будут одобрены такие федеральные проекты общественных работ, которые могли бы поставить под удар контроль элиты над черной рабочей силой. Как следствие всего этого, Юг вступил в XX век с необразованным, преимущественно сельским населением, с отсталыми технологиями, которые все еще требовали большого объема ручного труда и огромного количества лошадей, при этом механические устройства практически не использовались. Хотя доля городского населения и росла, но темпы этого роста сильно отставали от темпов Севера. Например, в 1900 году лишь 13,5 % населения Юга жило в городах, в то время как на северо-востоке страны доля городского населения составляла 60 %.

В целом экстрактивные институты в южных штатах США опирались на власть землевладельческой элиты, на плантаторское земледелие и низкооплачиваемую, малообразованную рабочую силу. Эти институты были поколеблены лишь после Второй мировой войны, а окончательно обрушились только после того, как движение за гражданские права уничтожило политическую систему, которая служила им основой. И лишь после отказа от этой системы в 1950–1960 годах Юг начал медленно приближаться по экономическим показателям к Северу.

История американского Юга демонстрирует еще одну, весьма устойчивую черту порочного круга: как и в Гватемале, плантаторская элита южан оставалась у власти, а структура экономических и политических институтов обеспечивала сохранение власти в ее руках. Но в США, в отличие от Гватемалы, подобная система начала испытывать серьезные проблемы после поражения в гражданской войне, которая окончилась отменой рабства и уничтожила полное, закрепленное законом неучастие чернокожего населения в политической жизни. Однако поскольку плантаторская элита продолжала контролировать огромный земельный фонд и была по-прежнему хорошо организована, она смогла выстроить на месте рабства новую систему институтов – законы Джима Кроу, помогавшие ей иным путем достичь тех же самых целей. Порочный круг показал себя куда более сильным фактором, чем многие, включая президента Авраама Линкольна, могли себе представить.

Порочный круг возникает, когда экстрактивные политические институты порождают аналогичные экономические институты, а последние, в свою очередь, становятся базой для первых – ведь экономическое могущество всегда можно конвертировать во власть. Когда «сказка про 40 акров и мула» исчезла из повестки дня, экономическое могущество плантаторской элиты Юга осталось незыблемым. И, как это ни грустно – хотя и вполне ожидаемо, – в положении черного населения Юга и экономическом положении южных штатов в целом ничего не изменилось.