Предисловие

Распространено убеждение, что шотландец Томас Карлейль заклеймил экономику, сто с лишним лет назад назвав ее «унылой наукой», потому что она казалась нудной, неинтересной, неясной и полной рассуждений типа «с одной стороны… с другой стороны…». По достоверным источникам, Гарри Трумэн сказал, что во избежание двусмысленностей он хотел бы иметь «одноруких экономистов» . На самом деле Карлейль имел в виду нечто иное: он напоминал о постоянной, тотальной нехватке чего-либо, о том, что люди должны делать выбор между удовлетворением противоречивых потребностей — варенье сегодня или варенье завтра — и между конфликтующими ценностями и целями. Прежде всего суровый шотландец подчеркивал, что все имеет свою цену, а без труда и жертв ничего нельзя произвести.

Разумеется, многие люди убеждены в том, что экономика и экономисты мрачны и унылы в общепринятом смысле этих слов, т. е. необычайно безрадостны. Как гласит одно из определений, «экономист — это человек, который хорошо считает, но не может быть бухгалтером, потому что не является личностью». Своей подмоченной репутацией экономисты в значительной мере обязаны склонности к писанию туманных текстов, использованию зачастую непостижимых диаграмм и злоупотреблению математикой.

Кроме того, экономисты частенько отказываются признать, что они чего-то не знают.

Почему экономика стала предметом столь многих насмешек и почему студенты, столкнувшиеся с изучением экономики как научной дисциплины, часто ходят с остекленевшими глазами? По-моему, причины этого заключаются в том, что экономисты вообще пишут плохо и большинство экономических текстов построено главным образом на алгебраических манипуляциях и сложных диаграммах. Более того, немногие экономисты способны передать читателям то удивительное возбуждение, которое вызывает экономический анализ, или продемонстрировать его непосредственную связь с повседневной жизнью. Книга Чарлза Уилэна изменяет все это. Уилэн обладает даром, противоположным дару царя Мидаса. Если бы он прикоснулся к золоту, он придал бы ему жизнь.

Это поистине уникальная книга. В ней нет никаких уравнений, никакого недоступного другим жаргона, никаких непостижимых графиков. Хотя уравнения и графики вполне могут крыться за многими экономическими идеями, Уилэн показывает, что суть последних можно изложить обычным языком. Он сводит экономику к ее главным, сущностным моментам. Он демонстрирует, что слова «ясномыслящий экономист» не оксюморон .

На страницах книги мы увидим, насколько незаслуженны многие из критических замечаний в адрес экономистов. Экономический анализ — тяжелый и сложный предмет, во многих отношениях гораздо более сложный, чем анализ в физике. Физики могут элегантно и просто объяснять суть систем, например вращение планет вокруг Солнца или движение электронов по орбитам вокруг атома. Но даже физика сталкивается с трудностью понимания природных явлений. Яркий тому пример — прогнозы погоды. Несмотря на сложные наблюдения со спутников и изощренные модели прогнозирования погоды, метеорологи зачастую не могут улучшить весьма наивные модели прогнозирования, воплощением которых стала фраза: «Завтра погода будет в точности такой же, как сегодня». Разумеется, инерционная модель мешает отметить все изменения погоды, но в целом сохраняет отличную репутацию. А когда метеорологов просят сделать более долгосрочные прогнозы относительно таких явлений, как, например, глобальное потепление, крайне широкий разброс их мнений позволяет экономическим прогнозам выглядеть по сравнению с метеорологическими удивительно точными.

Экономика труднее физики потому, что экономисты обычно лишены возможности ставить управляемые лабораторные эксперименты, и потому, что люди не всегда ведут себя предсказуемо. Значительное внимание привлекла к себе совершенно новая дисциплина — поведенческая экономика, объединившая разработки психологов и экономистов, но мы по-прежнему не способны сколько-нибудь точно предсказывать поведение отдельных людей. Однако то, что мы далеки от понимания чего-либо, не означает, что мы совсем ничего не понимаем. Мы совершенно точно знаем о том, что на поведение человека сильное влияние оказывают стимулы. Знаем мы и о многих логических закономерностях и получаем удовольствие от непрерывного накопления знаний. Нам доподлинно известно, что каждая продажа сопряжена с покупкой и что очевидные возможности получить прибыль редко остаются незамеченными (это наблюдение стало идеей, лежащей в основе теории, которая утверждает, что наши фондовые рынки удивительно эффективны).

И какой бы неточной ни была экономика, она оказывает непосредственное воздействие на нашу жизнь и играет решающую роль в определении государственной политики. Экономисты оказывают влияние на все ветви власти. Стимулирование экономического роста и обеспечение высокой занятости при одновременном подавлении инфляции давно уже признаны сферами деятельности экономистов, работающих на правительство. Помните самый удачный лозунг кампании за избрание Билла Клинтона в президенты в 1992 г.? «Это экономика, дурачок!» Стимулирование конкуренции и ограничение монополий (через министерство юстиции), ограничение загрязнения окружающей среды (через агентство по охране окружающей среды) и обеспечение медицинского обслуживания (через службы здравоохранения и людских ресурсов) — примеры крупных мероприятий, осуществляемых различными правительственными ведомствами и включающими в себя крайне важные экономические компоненты. Поистине трудно вообразить какие-либо политические решения — касаются ли они социальных, бюджетных, международных проблем, сельского хозяйства или национальной безопасности, — которые не имели бы экономических последствий. И как бы скептически ни относились политики к способностям экономистов решать эти проблемы, советами последних они не пренебрегают. Действительно, как однажды написал Джон Мейнард Кейнс, «практические люди, считающие себя совершенно не подверженными никакому интеллектуальному влиянию, обычно оказываются рабами некоего покойного экономиста. Безумцы во власти, слышащие голоса в воздухе, занимаются дистилляцией своего безумия из написанных несколько лет назад сочинений какого-нибудь академического писаки».

Влияние экономистов в финансовом и бизнес-сообществах становится всеобъемлющим. Питер Линч, бывший управляющий взаимным фондом Fidelity's Magellan, однажды сказал, что если потратить 14 минут на разговор с экономистом, то потеряешь 12 минут. Возможно, есть некая ирония в том, что эффективность инвестиционной деятельности профессиональных управляющих взаимными фондами теперь регулярно оценивают посредством методов, разработанных финансовыми экономистами. Более того, экономисты оказывают влияние на бесчисленное множество других деловых решений. Они прогнозируют спрос на продукцию столь различных компаний, как General Motors и Procter Sf Gamble. Консалтинговые фирмы, занимающиеся широким кругом проблем, начиная со стратегического планирования и кончая управлением материально-товарными запасами, в больших количествах нанимают экономистов. Анализируя соотношения между ожидаемой прибылью и риском, экономисты помогают инвестиционным фирмам формировать портфели ценных бумаг. Экономисты дают советы главным финансовым директорам корпораций относительно политики выплаты дивидендов и относительно воздействия заимствований на стоимость обыкновенных акций компании. На наших финансовых рынках торговцы опционами, работающие на площадках главных опционных бирж, носят с собой портативные компьютеры, в память которых заложены построенные на основе экономической модели программы, подсказывающие торговцам цены, по которым следует продавать и покупать опционы. Правда состоит в том, что экономический анализ невероятно полезен как инвесторам и производителям, так и людям, разрабатывающим правительственные решения.

Обыкновенные потребители также обнаружат, что экономическая наука может пролить свет на многие трудные вопросы повседневной жизни. Почему людям так трудно осуществить страхование от болезней? Почему во время путешествия мы останавливаемся у закусочных McDonald's, хотя многие другие заведения, возможно, делают гамбургеры лучше? Почему такое количество людей стремятся поступить в престижные колледжи, хотя многие другие высшие учебные заведения предлагают подобное образование по меньшей цене? Задумывались ли вы когда-нибудь о том, какое отношение к повседневной жизни имеют такие распространенные выражения, как «отбор по отрицательным признакам», «общественные блага» и «дилемма заключенного»? Вот некоторые из вопросов, рассмотренных в этой восхитительной книге.

Часто говорят, что если задать один и тот же вопрос десяти экономистам, получишь десять разных ответов. Но я готов побиться об заклад, что если спросить десять экономистов о том, почему в городе Нью-Йорке не хватает такси и квартир, все десять ответят вам, что предложение этого товара и этой услуги ограничено лимитами на количество медальонов для таксистов и контролем над арендной платой. Несомненно, существуют многие сферы, в отношении которых среди экономистов царит практически полное взаимопонимание. Подавляющее большинство согласны с тем, что свободная международная торговля может повысить уровень жизни населения участвующих в ней стран и что таможенные тарифы и квоты на импорт снижают общее благосостояние. Экономисты в общем согласны с тем, что контроль над арендной платой снижает объем и качество жилья. Экономисты были фактически единодушны в своем прогнозе, утверждая, что ужасная трагедия 11 сентября 2001 г. приведет к спаду экономической активности. Мой собственный опыт работы в правительстве позволяет предположить, что во взглядах экономистов, будь они консервативными республиканцами или либеральными демократами, гораздо меньше различий, чем между взглядами экономистов и людей, имеющих другое образование. Экономисты противоположных политических воззрений по большинству вопросов согласны друг с другом. Вполне вероятно, что двухпартийное большинство экономистов объединятся против двухпартийной коалиции политиков.

Полагаю, что причинами этого являются уникальное мировоззрение экономистов и присущий им уникальный способ поиска решений проблем. Мыслить так, как мыслят экономисты, означает построение последовательных дедуктивных суждений, соединенных с упрощенными моделями типа «спрос и предложение». Такое мышление предполагает выявление взаимно погашающихся факторов в контексте ограничений. Оно измеряет издержки одного варианта упущенными выгодами другого. Оно полагает своей целью эффективность, т. е. получение максимального результата при ограниченных ресурсах. Это мышление подразумевает маржиналистский, или приростный, подход. Экономист спрашивает, сколько дополнительных благ можно обрести за некоторую дополнительную плату. Он признает, что есть много вариантов использования ресурсов и что для достижения желаемых результатов одни ресурсы можно заменять другими. Наконец, экономист предрасположен к вере в то, что благосостояние растет, если людям разрешено самостоятельно делать выбор, и склонен утверждать, что рыночная конкуренция является особенно эффективным механизмом проявления выбора, сделанного людьми. И хотя все экономические проблемы включают нормативные составляющие (суждения о том, как должно быть), мыслить так, как мыслит экономист, означает аналитический подход, который обычно абстрагируется от «ценностных» проблем или по меньшей мере снижает их значение.

Главная ценность книги в том, что она хорошо сбалансирована и предельно всеобъемлюща. В ней раскрывается положительная роль свободного рынка в деле улучшения нашей жизни и показываются причины, в силу которых экономики с централизованным планированием в конце концов оказываются неспособны повысить уровень жизни своих граждан. В то же время в книге признается исключительно важный вклад правительства в создание правовой структуры, делающей возможным существование рынков и обеспечивающей пользование общественными благами. В ней дается понимание роли государства в исправлении ситуации, когда свободный рынок создает нежелательные внешние последствия вроде загрязнения окружающей среды или не может обеспечить граждан какими-то товарами.

Вы когда-либо задумывались над тем, почему фермеры, производящие мохеровую шерсть, в течение многих десятилетий получали от федерального правительства субсидии? Уилэн объясняет, каким образом политика и экономика могут приводить к подобным результатам. Вы действительно понимаете, почему Алана Гринспена часто называют вторым по могуществу человеком в США? Уилэн лишает таинственности воздействие монетарной политики на экономическую активность. Вам когда-либо приходило в голову, что вы никогда до конца не понимали заключительной сцены из кинофильма «Trading Places» («Торговые места») — той, где плохих парней изгоняют с рынка фьючерсных товаров? Уилэн делает теорию спроса и предложения совершенно доступной пониманию. Вы когда-либо интересовались, нет ли определенного смысла в требованиях протестующих против глобализации и не будет ли меньшая экономическая интеграция более выгодна развитым или развивающимся странам? Уилэн вносит в эти вопросы кристальную ясность. Когда вы читаете в газетах о спорах по вопросам текущей экономики, не бываете ли вы зачастую озадачены или испуганы какофонией противоречащих друг другу аргументов? Уилэн расшифровывает профессиональный жаргон и продирается сквозь политическую аргументацию к голой сути основных проблем. Делая это, он успешно превращает унылую науку в живое повествование, вплетая экономику и политику в ткань национального политического дискурса.

Уилэн создал восхитительный, легко читающийся самоучитель по экономике. Докапываясь до сути экономических проблем, он делает читателя более информированным гражданином, способным лучше понять главные экономические вопросы сегодняшнего дня. Он показывает, что экономику можно постичь без графиков, схем и уравнений. Он демонстрирует, что экономический анализ может быть волнующе интересным. Эта книга должна стать полезным дополнением к курсу экономики, который читают в колледжах и старших классах средней школы. Более важным представляется то, что книга имеет и самостоятельную ценность, вводя в область знаний, изменяющих взгляды тех людей, которые отвергли изучение экономики как невероятно скучное и вконец нудное дело. Я часто подумывал о написании книги, знакомящей читателя с основами экономики, но иные проекты всегда мешали мне сделать это. Если бы я все же осуществил свою идею, то хотел бы написать именно такую книгу.