Эпилог

Противостояние: Александр Невский — Андрей Ярославич — скупо заполненная, но несомненно трагическая страница русской истории. Это противостояние сильной централизованной власти, которую Александр и Орда олицетворяли, и явление, которое возможно назвать «феодальной демократией», столь ярко выразившейся в словах летописных Андреевых: «…доколе нам ссориться друг с другом, Господи?»

История незадачливой борьбы «русского Гамлета» с жестоким и энергичным братом открывает целый ряд подобных противостояний, где на одной стороне вдумчивый и слабый благородный противник, а на другой — сильный, мужественный, беспринципный… Иван III и Андрей Большой Горяй, Елена Глинская и Андрей Старицкий, Иван Грозный и Владимир Старицкий, Петр I и сын его Алексей, Екатерина II и Петр III, она же и Павел I…

Следует сказать и о летописной путанице, не нарочно созданной вследствие многократного переписывания. Исследователи Хмыров и Экземплярский, кажется, первыми обратили внимание на то, что история, пожалуй, сыграла злую шутку с потомками Александра. Похоже, дети его сына, Андрея Александровича, приписаны его брату-противнику, Андрею Ярославичу. Таким образом, нам неизвестно, кто же родоначальник Шуйских — сын Александра или все же брат? Во всяком случае, Василий Иванович Шуйский, так часто порицаемый историками и романистами, был, судя по всему, вполне законным претендентом на престол, он явился последним Рюриковичем на русском престоле.

Летописная путаница привела и еще к одному занятному «Андрееву стоянию», когда на одном летописном «пятачке» сошлись по меньшей мере три Андрея: Суздальский, Угличский и сын Александра Невского. В результате Устинью, жену Андрея Угличского, Карамзин передал Андрею Ярославичу, а Хмыров эту ошибку повторил. Впрочем, добросовестный Экземплярский вернул бедную Устинью «по назначению». Интересно, однако, на ком был женат Андрей Ярославич? Скандинавские и западноевропейские источники называют его жену, дочь Даниила Галицкого, Марией; русские летописцы именуют ее почтительно — «Даниловна Романовича». Кажется, Андрей любил свою жену, все источники ставят ее рядом с ним. Вариант «Саги о Хаконе Хаконарсоне», однако, приписывает ему безымянную наложницу и сына от нее при дворе ярла Биргера. Брак Андрея Ярославича, конечно, имел политическое значение, означал союз его с Даниилом Галицким, фигурой очень значительной и явно недостаточно изученной.

О мордовском происхождении Андрея повествуется только в мордовских исторических песнях и сказаниях, где упомянуты князь Ярослав, Утяша-Анастасия, Ушман Байка и «боярава Анка» («боярыня Анка»), кормилица Андрея, спасающая его от гибели, подменяя его собственным сыном.

Написание романа о жизни «русского Гамлета» Андрея Ярославича — труд кропотливый и нелегкий. Историки и литераторы привыкли оценивать его негативно, по принципу «проиграл, значит, виноват». Кроме того, мы уже привыкли к апологетической обрисовке страшной личности Александра Невского, поочередно привлекавшей к себе внимание Ивана Грозного, Петра I и, наконец, Сталина, вдохновителя известного эйзенштейновского фильма, наложившего сильнейший отпечаток (прямо-таки впадину!) на массовое сознание. Итак, от Александро-Невской лавры до актера Черкасова и композитора Прокофьева…

Если сравнивать Лаврентьевскую, Никоновскую и Новгородскую летописи и сюда же привлечь скандинавские и западноевропейские источники, то каждое событие в жизни нашего героя мы можем датировать по меньшей мере двумя годами. Например, женитьба — с 1249 по 1250 год приблизительно. Таким образом, не приходится говорить о точности датировки. Однако же один принцип мы выдерживаем строго: все персонажи романа так или иначе помянуты в исторических источниках. Например, Михаил, оба Якова, Темер — люди Ярослава — упомянуты Плано Карпини в его описании путешествия в Орду и Каракорум; Хайнрих Изинбиргир — один из полководцев ярла Биргера — упоминается в «Эриковой саге».

Следует сказать и о том, что очень мало известно о быте и нравах домонгольской Руси. Потому романисты, как правило, используют обширные сведения о России XVII века, сообщенные Котошихиным, Герберштейном, Олеарием и т. д. Мы самым тщательным образом старались избежать подобной подмены. Но, разумеется, роман все же не есть научный труд, и потому некоторая модернизация неизбежна. В частности, упоминание некоторых географических названий, употребление таких терминов, как «православие» и «католичество»… Мы с трудом можем восстановить структуру, что называется, княжеской семьи в домонгольский период. Так, надпись на гробнице Феодосии, где она именуется матерью всех сыновей Ярослава, сделана уже в позднейшее время, вероятно, в XVI веке. Надписи намогильные, в которых старшая жена именуется матерью всех детей семьи, и до сих пор можно обнаружить в Средней Азии.

Приходится учитывать и то, что летописцы и хронисты всего мира ставили своей целью не столько точное описание событий происшедших, сколько описание этих событий «как надо», «как требует правитель»… Трактовки бывают весьма разнообразны. Так, например, немецкий католический историк Аммиан полагал, что политика Александра Невского положила предел западному культурному влиянию и таким образом замедлила развитие русской культуры. Известный Л. Н. Гумилев в своих популярных книгах, напротив, подчеркивал, что именно политика Александра позволила сохраниться русской самобытности…

Мы уже упоминали о летописном «Андреевой стоянии», но столь же трудно бывает порою установить, о каком Юрии, Иване или Владимире ведет речь летописец (вернее, переписчик)… Так «путаются» и ярл Биргер и Ульф Фаси, Андреас фон Стирланд и Андреас фон Фельзен.

Не стоит удивляться и тому, что десятилетний наш герой «сидит на столе», а в двенадцать лет участвует в битве. На страницах седьмой и восьмой своего замечательного труда (том I) «Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.» (Спб., 1889) Андрей Васильевич Экземплярский говорит: «В древней Руси, за отсутствием теоретического воспитания, княжичей весьма рано старались направить на путь практической деятельности. На это указывает, между прочим, и только что помянутый обряд постриг, после которого княжич считался как бы уже принадлежащим к семье ратных людей. Княжичей, когда они были еще отроками, посылали на княжение, брали в походы и т. д., но в таких случаях к ним назначались руководители из бояр».

Ростислав Михайлович часто именуется сыном Михаила Черниговского, но тогда получается хронологическая неувязка с его родством с болгарской династией Асеней.

Хочется сказать и несколько слов об именах. «Чика» — старорусское производное от имени «Андрей»; как соотносится оно со словом «чика» — тот, кто режет, «чикает», нам неизвестно. Княжеские, титульные прозвания основывались на греческом корне «окл» — «слав», но привились они на Руси, воспринятые от византийцев, гораздо ранее принятия христианства; и не только на Руси, но и у других славянских народов. Мы решились назвать жену Андрея Ярославича Марыней и Мариной. Первое — традиционное южнорусское производное от имени «Мария». Второе — произносительный вариант. Кстати, «Мария» — настоящее имя Марины Мнишек. Что касается языческого имени сына Даниила Галицкого, Андрея, — Шварн, Шварно, то Б. Д. Гринченко в своем словаре украинского языка, впервые изданном в 1909 году, приводит следующие значения: «шварни» — «быстрый», «проворный»; «шварниця» — «молния». В этом контексте интересно и древнегерманское «шверд» — «меч».

Хочется сделать некоторые пояснения и относительно стихотворных фрагментов. Строки о потерянном щите, которые вспоминает маленький Андрей после битвы на Чудском озере, принадлежат древнегреческому поэту Архилоху, впоследствии мотив потерянного щита развивали многие поэты Греции и Рима. Стихотворение выдубицкого игумена дано в переводе Б. А. Рыбакова.

Жалоба земли на грешников взята из «Курса истории русской литературы» В. А. Келтуелы (Спб., 1911). Непристойная песня, которую поют женщины на свадьбе Андрея и Марины, взята из материалов Елены Николаевны Елеонской, а старинная монгольская песня Огул-Гаймиш переведена из материалов Андрея Николаевича Муртазина. Песня Андреевых дружинников приводится в работе «Опыт реконструкции устной речи домонгольской Руси на материале западноукраинских и западноболгарских говоров». Сборник «Материалы конференции «Православие в мировой культуре» (Варна, 1992). Из этой же работы Ф. Гримберг заимствовано нами и словечко «попысался», оно фигурирует в письмах Василия III жене, Елене Глинской, о здоровье маленьких сыновей, Ивана и Юрия; письма эти являются ценнейшим источником по истории быта и бытовой русской лексики. Газель Лавкара относит к Андрею Ярославичу не Рашид ад-Дин, а другой ордынский летописец, Мухаммед Озан, описывающий пребывание братьев Ярославичей в Сарае, но относиться непосредственно к нашему герою эта газель никак не может, она написана в X веке. Озан наделяет Александра черной бородой, а Андрея — светлыми волосами. Возможно, это описание реальной внешности, а может быть, просто литературный прием — противопоставление, как в сказке. Кстати, именно пестрые глаза — «алача», «аладжа» — являются идеалом восточной красоты, а вовсе не черные, как думают наивные европейцы. Описание монгольских владений в нашем романе вовсе не является пародийной картиной устройства тоталитарного государства, а сделано в точности по Рашиду ад-Дину, и даже с цитатами. Версию о возможности написания «Слова о полку Игореве» при дворе Андрея Ярославича во Владимире использует Л. Н. Гумилев в своей книге «Поиски вымышленного царства». Если «Слово» действительно написано в XIII веке (а не в XVIII, как было бы логичнее предположить), то оно написано лицом светским, а не духовным (масса языческих элементов!), и человеком, знакомым как с европейской светской литературой, так (и непременно) с Галицко-Волынской летописью, выдающимся произведением древней русской словесности.

О Галицко-Волынском летописном своде следует сказать особо. Не вполне ясно, где был центр летописания, в Галиче или в Холме. Эпизоды с участием дворского Андрея настолько живые, что кажутся записанными под его диктовку, с его слов. Эпизод с наказанием «славутного певца Митуса» — единственное во всем собрании русских летописей упоминание о певце-сказителе как таковом. Как говорится: «Все смолкли, слушают Баяна». Все «галицко-волынские» персонажи нашего романа упомянуты в монографии Г. Р. Смарагдовича «Король Данило та його сучасники» («Король Данило и его современники». Лвів: Просвіта, 1989). В польских хрониках содержатся сведения о рыцарских турнирах в Галиче, эти турниры отличались одной любопытной особенностью — не избиралась королева. Торжественный прием знатной славянкой почетных гостей описан в текстах Вука Караджича, в русских былинах о Чуриле Пленковиче, о Василии Буслае. Брак Андрея Ярославича и дочери Даниила можно, вероятно, счесть косвенным доказательством того, что Андрей не был сыном Ярослава от Феодосии, родной сестры Анны, жены Даниила; детей родных сестер едва ли обвенчал бы митрополит без особого дозволения Никеи.

И еще несколько замечаний. Эпиграф к роману тот самый, что предпосылает своему труду А. В. Экземплярский. Положение в русском обществе незаконнорожденных детей, вероятно, резко ухудшилось только в царствование первых Романовых. В. А. Кучкин полагает, что мордовские сказания путают Андрея Ярославича и Андрея Константиновича, нижегородского князя XIV века. По одним источникам Андрей Ярославич получил только Суздаль, по другим — и Городец и Нижний. Ксения, по всей вероятности, вторая жена Ярослава-Афанасия. «Танас» — более исконно русский вариант. «Понтифекс» — было более употребительно, нежели «папа». Некоторые историки полагают, что Андрей поднял восстание против Орды, но летописи рисуют его «беженцем» и лицом страдательным. Роль Александра явно неблаговидна, он отнял у брата престол, призвав ордынское войско. «Устав князя Ярослава о церковных судах» относится, вероятно, к началу пятидесятых годов XI века. Подвластным Орде русским князьям во время пребывания в Сарае часто приходилось самим искать себе ночлег и пропитание. Образованность Ефросинии Черниговской известна по источникам. Исповедание не священникам, а как бы непосредственно Богу — через мысль, было одним из принципов русских еретических движений. Еще в начале XX века русским путешественникам показывали в городе Висбю каменный старинный дом, где лечил свои раны «конунг Андерс». Сведения об Андрее Ярославиче по европейским источникам собраны в антологии «Средневековая Европа и Русь». (Стокгольм: Россика, 1979).

Ну вот, пожалуй, и все…