Книга: Роман галицкий. Русский король
Назад: Роман галицкий. Русский король
Дальше: Часть 1. ГАЛИЧ

ПРОЛОГ

трашным был год 6695 от Сотворения Мира (год 1187 по нынешнему летоисчислению. - Прим. авт.). На пятый день месяца листопаденябыло знамение в небе над славным городом Галичем - среди бела дня погибло солнце, наземь пала ночь и лишь звёзды остались в вышине. Качали головами люди - недоброе предвещали знамения.
Не миновало и месяца, как стали сбываться предсказания, - слег старый князь галицкий, Ярослав Владимирович Осмомысл. Любил город своего князя. Любил так, как и нужно любить владыку, который чтит древние обычаи отцов и дедов, преумножает богатства своей земли, на древние боярские вольности не зарится, веча слушает, добыл себе славу, а земле мир да прибыток. С тревогой следили за болезнью его бояре - краса и крепость земли Галицкой.
Почуяв близкую смерть, попрощался князь с городом, людом вольным, духовенством, боярами да советниками. Прощался, плакался, говоря, что отходит от света суетного, и каялся в грехах. Окаменевшая ликом княгиня Ольга Юрьевна и близкие бояре три дня раздавали нищей братии, монастырям да приходам княжескую казну, наказывали крепко молиться за упокой княжеской души - ещё не отойдя к престолу Отца Небесного, страшился уже старый князь Ярослав Божьего Суда.
И то сказать - нагрешил он в своё время сверх меры.
Четырнадцать лет только миновало, как утряслось всё, а тогда…
Возмущённые княжьим непослушанием, поднялись бояре, стеной пошли на княжеский дворец. Не сумели дружинники остановить их - ворвались люди в палаты, разметав запоры, за косу выволокли на вечевую площадь княжескую полюбовницу, попадью Анастасию, да и спалили её живьём.
Крепко испугался тогда старый Ярослав Настасьиной лютой смерти, страшился за участь любимого сына, Олега, рождённого ею, опасался мести отвергнутой жены, княгини Ольги Юрьевны. Силён на Руси корень Юрьевичей, твёрдой рукой держит власть в Залесье, на Владимирской Руси, - один только Андрей Юрьевич Боголюбский чего стоил, а сыновцы его, а меньшие братья! Что им Галицкая Русь! Радея об укреплении Руси, о сильных союзниках, брал за себя Ярослав Осмомысл жену Ольгу, не по любви брал, а по родству. Князю о любви думать не пристало - князь обо всей земле радеет, ему не до семейных тихих радостей. Были бы сыны - наследники… Да сын и был, Владимир, статный, рослый, в старую породу, ещё Ростислава старого, сына Владимирова, внука Ярослава Мудрого, правнука Владимира Красно Солнышко. Всем был хорош сын - а только душа у него была слабая, бабья, и, глядя на сына, всё чаще хмурился Ярослав Осмомысл.
А потом встретил Настасью - молодую поповну. Тоже без любви, из обычая только пошла она замуж и, когда взор её, вишнёво-карий, встретился со светлыми глазами Ярослава Осмомысла, забыла и мужа, и святые обеты, дававшиеся пред аналоем. Как в омут головой, окунулись князь и попадья в любовь. Ушла Анастасия от мужа, стала Ярославу наложницей. И была счастлива, и родила сынка, такого же, как мать, кареглазого, и было всё хорошо. Повыдавав замуж дочерей - одну за венгерского князя Иштвана, другую в Новгород-Северский, за тамошнего князя Игоря Святославича, - Ярослав избавился и от жены. Не стерпев, что попадья расхаживает в её палатах, Ольга Юрьевна ушла из Галича с сыном Владимиром в Польшу, увела с собой верного ей боярина Константина Серославича и многих других.
Тогда-то и встал Галич, зашумело вече, ударило чугунное било. Поднялись бояре, спалили Анастасию, воротили назад Владимира Ярославича, принудив старого князя жить с женою и во всём бояр и веча слушаться.
И жил князь Ярослав, и богател тороватый Галич, и везли купцы соль на Русь, и текли торговые караваны из Руси в Европу и из Европы на Русь. Венгры были ему союзниками, мир был установлен с Византией и Польшей…

 

 

* * *

 

Умирал старый Ярослав Осмомысл.
В душной изложне царил полумрак. Оконца притворены ради холодов - как-никак Покров на носу! - только лампада и несколько свечей озаряют покой. Белеет высоко взбитая постель, на которой, вытянувшись, лежит старый князь. Когда-то широкий в плечах, костистый, крепкий, он усох, ослабел. Истончилась борода, острее и длиннее стал нос, чернее и глубже глаза. Взгляд их почти потух, но расширенные близорукие зрачки время от времени шевелились, находя сыновей.
Старший, Владимир, был в окружении бояр. Верные ему Константин Серославич с сынами и лях Володислав, что ещё двадцать лет назад пришёл в Галич искать службы, стояли рядом.
Прочие - бояре, священники, советники, - толпились вокруг, поглядывали на обоих княжичей, прикидывали, за кем бы пойти. Бояре извечно тянут одеяло на себя, ищут на престоле слабого князя, чтобы быть при нём в силе да в милости.
Недолго молчал Ярослав Осмомысл. Давно точила его душу крепкая дума, и ныне, пред ликом смерти, настала пора исполнить задуманное. Он пошевелился, махнул рукой - и постельничьи тотчас же приподняли его на ложе. Князь расправил плечи и на время стал таким, как привыкли его видеть бояре.
- Отхожу я, - просто, как о давно решённом, сказал князь. - Чую - смертный час мой настаёт. И ныне призвал я, дабы услыхали вы слово моё последнее. Поклянитесь же, что волю мою исполните. На кресте поклянитесь!
Стоявший рядом протопоп Севастьян вышел к боярам. Святую Библию и большой, усыпанный лалами и смарагдами крест несли за ним. Бояре один за другим прикладывались ко кресту, обещали сдержать князево слово, но неискренне звучали многие речи - неведомо ещё, что задумал Ярослав Осмомысл.
- Богата и обильна земля наша галичская, - с придыханием заговорил потом князь. - Зело много ворогов зарится на её богатства, да и сами мы, яко волци ненасытны, рвём другу дружки из рук земли. Много сил надобно положить, дабы уберечь отчее и дедово. Ныне приходит мой час. Хоть молва окрестила меня Осмомысл ом, я одной своей худой головой сумел удержать Галич, оберечь его от ворога внешнего и от злого соседа, своего же брата-князя-завистника. И вот теперь приказываю, - Ярослав чуть приподнялся, уперев немощные кулаки в постель, взор его сверкнул, - приказываю место своё Олегу, меньшому сыну моему…
Владимир вздрогнул, сжал кулаки. Бояре отшатнулись, переглядываясь.
- А старшему, - в тяжёлой тишине упали слова Осмомысла, - Владимиру, даю Перемышль…
Константин Серославич стиснул зубы. Не такого он ожидал от старого князя!
- И ныне, - негромко, тяжело дыша, вещал Осмомысл, - желаю, чтобы поклялся на кресте Владимир, старший сын мой, не искать под меньшим братом галичского стола и довольствоваться тем, что имеет. А на сём моя последняя воля!
Почти выкрикнув последние слова, Ярослав Осмомысл с коротким стоном откинулся на подушки. Сердце зашлось болезненными толчками, стало душно, обильный смертный пот выступил на челе и висках, но, одолев приступ боли, Осмомысл ещё успел прохрипеть, хватая ртом воздух:
- Целуй крест, Владимир, а иначе… и Перемышля тебе не видать… уж лучше Святославу Чермному отдам, а не то Роману волынскому… А тебе - вот Бог, а вот порог… Крест…
Владимир бледнел на глазах. Мир рушился. Он уже видел торжество безродного поповского сына и себя униженного и раздавленного.
Поп Севастьян бочкам придвинулся, поднимая усыпанный лалами и смарагдами крест.
- Целуй…
Медленно, словно боялся сломать спину, Владимир наклонился, перекрестился, едва-едва коснулся губами тёплой от человечьих рук кованой фигурки Спасителя, прошептал молитву.
- Клянись…
- Клянусь, - выдавил Владимир…
Ярослав Осмомысл ощипанным тощим коршуном следил, как один за другим подтверждали вассальную клятву Владимира Ярославича его бояре. Потом враз почувствовал себя худо. В очах потемнело. Страшное напряжение отпустило, и он обмяк, откинувшись назад.
- Подите все… Олег…
Бояре, пятясь, устремились вон. Владимир вышел в числе первых. Он брёл, шатаясь, не видя ничего, едва не споткнулся на крутых ступенях всхода. Бояре не поспевали за ним. Их неровные торопливые шаги ещё больше подгоняли княжича. Не выдержав, он побежал к Алёне.
Алёна не была княжьей или боярской дочерью. Навеки запомнил Владимир измену отца и позор матери и, хотя женили его в свой черёд на княжне Болеславе, дочери Святослава Всеволодича Чермного, с женой не жил и детей от неё не имел. Зато, словно назло отцу, приветил поповну, Алёну Спиридоновну, чуть не из-под венца уведя её от мужа. Богобоязненная Алёна сперва плакала и молилась, но после, когда забился во чреве первый сынок, смирилась, а родив, вовсе привыкла. Недовольно косились из-за этого на Владимира бояре - в отца пошёл Владимир Ярославич, как Осмомысл, с попадьёй слюбился! - но помалкивали. А Владимир жил как в последний раз - дескать, не быть мне князем, так зачем блюсти приличия! В глубине души надеялся на лучшее - как-никак старший сын и от княгини рождён! Но вот огласил последнюю волю старый Ярослав Осмомысл - и вышло, что как в воду глядел Владимир Ярославич. Ходить ему в подручных у меньшого брата, у сколота внебрачного…

 

 

Назад: Роман галицкий. Русский король
Дальше: Часть 1. ГАЛИЧ