Найти Ладу…
Узнав, что для него уже ищут невесту, Святополк решил найти Ладу, привести ее к матери и сказать: «Вот моя невеста». Он уже не маленький и к тому же князь и волен сам выбрать себе жену. Без Лады вести разговор с матерью было бессмысленно. Надо найти, показать, она конечно же понравится матери. Но, судя по их расставанию, девушка эта была решительной и гордой, с ней надо поговорить перед этим, уломать, убедить. Но прежде надо найти. Святополк призвал к себе Волчка, которому мог довериться в своих сердечных делах:
— Волчок, надо найти девушку Ладу.
— Раз надо, найдем. И приволокем.
— Никаких «приволокем», умник, — осадил слугу Святополк. — Пальцем тронешь ее, заплатишь боком.
— Буду даже дыхать мимо нее. Какая хоть она?
— Красивая.
— Они все молодые красивые.
— Молчи.
— Молчу.
— Найдешь, скажешь: я, мол, от того, с кем ты была на Купалу. Он, мол, хочет с тобой поговорить, пусть в сумерки придет под тот дуб.
— Под какой дуб? Их в лесу много…
— Молчи. Под дуб, где мы с ней сидели. Она знает. Понял?
— Понял, Ярополчич, — вздохнул Волчок. — А я одну прижал под ветлой. И даже как звать не знаю.
— Ступай.
Однако Волчок, пробродивший по городу весь день, вернулся вечером обескураженный.
— Ну, договорился? — спросил нетерпеливо Святополк.
— Я не знаю, с которой надо договариваться. Их три оказалось.
— Как три?
— Ну как? Обыкновенно. Три Лады в городе — и все красивые.
— Что же делать?
— Ну что? Прикажи, я с дружинниками приволоку всех трех, ты свою и выберешь. А двух других нам отдашь. — Волчок осклабился.
— Чего скалишься, чего скалишься? — осерчал князь. — Какие они, сказывай?
— Ну, одна дочка пекаря, пышненькая, так и хочется ущипнуть. Я б ее…
— Это не она. А вторая?
— Вторая с отцом бондарит, бочки сколачивает, коса белая, длинная, ладонь две моих покроет.
— А третья?
— Третья дочь мастера местного, который лодии ладит. Волосы темные, брови черные, в поясе тонкая.
— Это она.
— Я так и думал.
— Вот завтра к ней и ступай. Постарайся говорить наедине, не позорь девушку.
— К порченой позор не пристанет.
— Замолчи, дурак. — Святополк едва удержался, чтоб не дать Волчку по шее. — Помнишь, что говорить надо?
— Ведомо, иди к дубу, под которым ночь купальскую делили, там тебя будут ждать. Верно?
— Верно. Смотри, чтоб кто не услышал.
— Не беспокойся, Ярополчич, шепну на ушко красавице. Прибежит как миленькая, какая же дура под князя не захочет.
Однако, оказалось, не так просто было исполнить веление князя. Когда Волчок появился у двора мастера, самой Лады не было видно, во дворе играли две девочки, как догадался Волчок, ее младшие сестренки. Если вызвать Ладу через них, привлечешь внимание родителей: кто? зачем приходил? И долго торчать у двора тоже нельзя, вся улица глазеть начнет: что, мол, за молодец возле Ладиных ворот обретается?
Волчок сел под плетень на траву и, стянув сапог, стал внимательно разглядывать собственную ступню.
Из калитки вышел хозяин с двухлопастным веслом на плече, увидел Волчка, спросил:
— Что, муже, никак, ногу стер?
— Да есть маленько, — отвечал Волчок, обрадовавшись, что мужик, сам того не ведая, подсказал причину остановки прохожего возле его двора.
— А я думал, покупатель пришел за лодией.
— А что? Продаёшь?
— Осталась одна. Продаю.
— Сколько просишь?
— Две гривны.
— Ого-го.
— Что ого-го?
— Дороговато, брат. Это почти полная цена коня.
— А лодия и есть конь, только водяной. И потом, это запрос. А запрос в калиту не лезет.
— Ну и сколько уступишь?
— Десять — пятнадцать кун могу сбросить, коли станешь покупать.
— Это за сколько получится?
— Ну сколь, считай. Коли в гривне двадцать пять кун. Вот и получится одна гривна пятнадцать кун. Почти даром. Бери, парень.
— Я подумаю.
Лодийщик обернулся к своей избе и крикнул:
— Лада, захвати сак. — И пояснил Волчку: — Едем с дочкой ез свой проверить. Опять же, рази без лодии рыбаку добудешь? А ты говоришь, дорого. Рыбаки от лодии кормятся.
— Это верно, — согласился Волчок, довольный, что хоть с отцом Лады разговорился. И, не желая прерывать разговора, повторил несколько раз — Тут ты прав, муже. Кругом прав.
Появилась Лада, держа на плече обруч с сеткой — сак для вылавливания рыбы из еза.
— Пошли, тятя.
— Счас. Так будешь брать лодию? — спросил Ждан Волчка.
— Я подумаю.
— Подумай. Мы к вечеру воротимся. Приходи, когда надумаешь. Я уж более уступать не могу, брат. Лодию изладить— не комара убить, поту много уходит.
И они стали спускаться вниз, к реке, и Волчок, глядя вслед, оценивал девку: «Ничего вроде, но я б ту пышечку взял. Да только у князя свои причуды».
Натянув сапог, он отправился в крепость.
— Ну, сказал? — встретил его вопросом Святополк.
— Не получилось, с отцом она была.
— Эх ты.
— Сам же говорил, на ушко шепнуть надо. Что я, скажу отцу: отвернись, мол, я дочке шепну кое-чего? Так, чего ли?
— Ладно. Пойдешь завтра, может, удастся с ней перемолвиться.
— Как я пойду? И так сегодня всем глаза намозолил. Хорошо, догадался сапог стянуть, ногу, мол, набил. А завтра что скажу? Порты сыму занозу из задницы вынать? Так, что ли?
— Придумай что-нибудь?!
— Что придумывать? Ты князь, ты хозяин города, земли. Пошли дружинников, накинут на девку мешок и привезут в лучшем виде.
— Она что? Рабыня?
Волчок почесал в затылке, сказал раздумчиво:
— Ее отец мне лодию предлагал, может, пойти поторговаться?
— Так чего ж ты морочишь голову? Покупай, конечно.
— Но он за нее две гривны ломит.
— Ну и что? Я дам тебе их.
— Правда, он сбавил полгривны.
— Отдай две, не рядись. Может, опять не удастся с Ладой поговорить, так сыщи причину вернуться.
— Какую причину-то?
— Ну забыл-де весло взять. Вот тебе и причина воротиться завтра.
— Ага. Чем же я в лодии огребаться стану? Ладонью?
— Придумай что другое. Когда он велел за лодией прийти?
— Сегодня вечером, как с еза вернется.
— Вот и ладно. Вот и иди.
Святополк вручил Волчку две серебряные гривны и пообещал:
— Коли все передашь Ладе, как я велел, получишь от меня гривну в награду.
— За гривну я тебе ее сам бы под дуб приволок. Скажи— под какой?
— Я те «приволоку», тронешь хоть пальцем, прибью. Слышишь?
— Уж не в княгини ли ты ее прочишь? А?
— Не твое дело. Ступай. Передашь мое слово, получишь гривну. Не забывай.
Волчок, шагая на окраину города, размышлял: «А ведь и впрямь возьмет да и женится на ней. Вот тебе и княгиня из вчерашней девки. Надо с ней и впрямь как-то помягче, поласковей. А то станет княгиней, все припомнит».
Волчок присел на берегу возле мостков, к которым было привязано несколько лодок. Он помнил, что лодийщик с дочерью отчалили отсюда. Значит, воротиться должны сюда.
Ждал долго. Даже было задремал. И прозевал прибытие хозяев. Очнулся от возгласа:
— Никак, наш покупник. — Это сказал лодийщик, зачаливая лодию.
Волчок вскочил, потянулся со сна, ответил:
— Да вот надумал все же купить. Которую продаешь-то?
— А вон ту, что ближе к берегу. Новенькая. Давай куны, и бери.
— Но сколько окончательно просишь-то?
— Ну, как сказал, полторы гривны. И годи.
А Лада меж тем взяла весло и сак и направилась к дому, оставив отцу мешок с рыбой. Волчок был обескуражен, опять разговор с девкой срывался.
— Что задумался? — спросил Ждан, взвалив на плечо мешок с уловом. — Аль передумал?
— Почему передумал? Вот держи. — Волчок подал лодийщику куны. Тот повеселел. — Надеюсь, сдача-то найдется?
— Найдется, только дома куны-то. Пойдем.
— Зачем мне идти? — смекнул Волчок. — Пришли с дочкой. Я пока отвяжу покупку-то. Да пусть и весло принесет. К чему она это-то унесла?
— Оно старое, мое. Я те новенькое пришлю, прикладистое, — отвечал лодийщик, засовывая куны в карман.
— Ладно. Жду, — сказал Волчок, принимаясь распутывать узел на купленной лодии.
Все шло ладом, и Волчок повеселел. Предстояло наконец остаться с девкой наедине и все передать, как велено князем.
Пока развязывал мудреный узел, она уж пришла с веслом.
— Держи сдачу, — и высыпала в его ладонь куны.
Он не стал пересчитывать, спрятал куны в карман. Сказал:
— Лада, я от князя. Он велел тебе быть под тем дубом. Ну, ты знаешь под каким. — Волчок подмигнул игриво, не заметив даже, как посуровел взгляд девушки.
— Что мне сказать князю? А? Лада?
Девушка швырнула весло, которое ненароком угодило Волчку в лицо. Перед глазами его словно молния сверкнула.
— Да ты что? Ошалела? — вскричал Волчок, хватаясь за правый глаз и ощущая, как быстро взбухает подглазье.
Когда, очухавшись от внезапного удара, смог взглянуть на берег, девки и след простыл. Взглянул уже одним левым оком, правый глаз утонул во взбугрившемся синяке.
«Только такой княгини нам не хватало, — подумал сердито Волчок, отталкиваясь от берега. — Волчица, как есть волчица. Я к ей с добром, а она — веслом. Дура».
Увидев своего посыльного с огромным синяком и единственным зрячим глазом, Святополк не мог удержаться от смеха:
— Ну что?
— Али читать не умеешь? — указал Волчок на свой синяк.
— Так это она, что ли? — удивился Святополк.
— Не дух же святой. Твоя разлюбезная.
— Но ты хоть сказал ей?
— Все как ты велел.
— А она?
— А она веслом меня.
— Не может быть, чтоб Лада…
— Выходит, я сам себя звезданул. Да? — обиделся Волчок. — Тоже выбрал себе Ладу. Зверица, не девка.
— Замолчи, дурак, — посерьезнел сразу князь.
Он понимал, что девушка по-прежнему сердится на него. И никак не мог представить себе ее бьющей веслом человека. Даже налившаяся синевой опухоль под глазом у Волчка не убеждала его. Вернее, убеждала, но в другом: легкомысленный Волчок что-то обидное ляпнул, не могла она ни с того ни с сего ударить. Но все это были лишь догадки, в которые хотелось верить. Верить и любить. Любить даже такую сердитую.
