Глава третья. Агафья
Игорю было пятнадцать лет, когда Агафья, жена Олегам родила сына, названного Святославом. Так у Игоря появился племянник, а сам он в столь юные годы стал вдруг дядей.
Летними вечерами на берегу речки Деснянки парни и девицы водили хороводы, прыгали через костер, играли в догонялки. В основном это были посадские и молодежь из ближних сел, но иногда бывали на тех игрищах и боярские сыновья. Не отказывал себе в удовольствии порезвиться на лужке у костра и Игорь, благо ни мать, ни старший брат не запрещали ему этого.
Среди деревенских парней выделялся силой и статью Омеля, сын кузнеца. Был он на два года старше Игоря и при первом же случае попытался показать княжичу свое превосходство. Во время догонялок Омеля ловко сделал Игорю подножку, и тот с разбега шлепнулся на траву под звонкий девичий смех.
— Глядите-ка! Княжич-то, никак, во хмелю, — загоготал Омеля. — Ноги не держат. Га-га-га!
Дружки Омели захохотали.
Игорь поднялся и отряхнул порты. Затем с мрачным лицом двинулся на Омелю.
Его постарался удержать сын Георгия, Вышата:
— Остерегись, друже. У Омели удар пудовый!
— Не мешай, — бросил ему Игорь.
Посадские зашушукались, столпились позади Игоря, видя, что назревает драка. И не с кем-нибудь — с Омелей!
Деревенские собрались подле Омели, который старательно делал вид, что не замечает Игоря, направлявшегося к нему.
Девчата, увидев, что творится неладное, притихли, разбившись на кучки. Круг на поляне распался, игра прекратилась.
Игорь остановился перед Омелей, который был выше его почти на две головы. В княжиче не было заметно ни робости, ни показного бесстрашия.
— Ого! — ухмыльнулся Омеля. — Какой грозный. Я весь дрожу!
Омеля изобразил дрожь в коленях под хохот своих дружков.
Игорь что-то негромко промолвил, с презрением глядя на Омелю.
— Чего ты там лопочешь, птенчик? — с усмешкой спросил Омеля, наклоняясь к Игорю.
В этот миг кулак княжича врезался в мясистый нос Омели.
Верзила присел от неожиданности и тут же получил еще два удара в живот.
Омеля взревел и бросился на княжича, но его большие кулаки не достигали цели. Игорь мастерски уворачивался и в то же время наносил Омеле удар за ударом. Скоро у сына кузнеца был разбит не только нос, но и губа. А под глазом вскочил синяк.
Один раз Омеля все же достал Игоря и сбил его с ног, но княжич ловко оттолкнулся спиной от земли и вновь оказался на ногах. Такой прыти от княжеского сына Омеля явно не ожидал.
Тогда он решил сграбастать Игоря в охапку и придавить к земле всей своей тяжестью либо слегка придушить. Вытянув руки, Омеля устремился на своего обидчика с лицом, перекошенным от злобы. Ему непременно нужно одолеть княжича, такого хлипкого и маленького по сравнению с ним!
Игорь и не думал убегать, видя, что его противник на его ловкость отвечает своей силой. Он сам кинулся навстречу Омеле, и тот вдруг перелетел через него, распластавшись на примятой траве. Омеля, вскочив, снова ринулся на княжича и даже схватил того за рубаху, но опять почему-то не удержался на ногах и шмякнулся на спину.
Тогда Омеля перешел к подлым приемам и схватил Игоря за волосы.
Игорь, не растерявшись, ударил Омелю коленом в пах. Омеля скорчился. Игорь опять коленом поддел его в челюсть. Омеля упал навзничь и затих.
Деревенские парни притихли. Онемевшие от увиденного стояли посадские.
Могучий Омеля лежал, не двигаясь.
А его победитель неторопливой походкой удалялся в сторону городского вала.
— Ай да княжич! — раздался восхищенный девичий голос. — Уделал-таки Омелю!
— И поделом ему! — заметила другая девица. — Не будет задираться.
Игорь устало шагал по тропинке вдоль речки.
Его догнал Вышата.
— Ну и молодец же ты! — восхищенно вымолвил он. — Самого Омелю не испугался!
— «Самого Омелю»… — передразнил Игорь. — Что он, сын Божий, что ли?
— Нет, конечно, — проговорил Вышата, — но силища-то немереная. Он же подковы гнет!
— Пусть себе гнет, — хмуро сказал Игорь и сплюнул под ноги, — а ныне я его согнул как подкову.
Покуда двое друзей добрались до ворот детинца, уже совсем стемнело. Стоявшие на страже гридни окликнули их, но, узнав, пропустили.
Расставшись с Вышатой у ворот его дома, дальше Игорь пошел один.
В сенях княжеского терема Игорь столкнулся с Агафьей, которая отдавала распоряжения ключнице. Увидев его в разорванной рубахе, со ссадиной на подбородке, Агафья отпустила ключницу и взяла юношу за руку.
— Подрался? — спросила она с той мягкостью в голосе, какая была присуща только ей.
Игорь молча кивнул.
— К матушке сейчас не ходи — разговор у нее неприятный с Олегом. Хочет она тебя князем посадить в городке Вщиже, там намедни князь помер. Но для этого нужно поперек воли черниговского князя пойти, а Олег не решается. Сам ведь знаешь, какой робкий у тебя старший брат.
Агафья привела Игоря на ту половину терема, где жила она с Олегом. Пока Игорь умывался и менял рубаху, Агафья зажгла свечи в просторной горенке и накрыла на стол.
При виде кушаний Игорь сразу почувствовал, как он проголодался, и с аппетитом набросился на еду. В голове вертелась неотвязная мысль: станет он князем во Вщиже или нет? Пусть удел невелик, зато у него будет своя дружина и он сможет на равных участвовать в походах вместе с прочими князьями, а то и с самим великом киевским князем!
Агафья подливала Игорю молоко в кружку, подкладывала пирожки, а сама непрестанно о чем-то говорила, суетясь вокруг стола. Было ей всего двадцать лет, но выглядела она гораздо моложе, так что Игорь иногда держался с ней на равных и позволял себе те вольности, какими привык баловаться с деревенскими девицами.
Насытившись, Игорь встал из-за стола и вдруг обнял игриво Агафью. Та ойкнула и оттолкнула Игоря, но было видно, что ей приятно его внимание.
— Покажи-ка свою ссадину, — сказала Агафья, видя, что Игорь собрался уходить.
Она подвела Игоря поближе к свету и приподняла ему голову за подбородок.
Серо-зеленые глаза Агафьи, Такие близкие, озаренные пламенем свечей, вдруг показались Игорю столь красивыми, в них светилась такая забота, что он не удержался и неумело поцеловал Агафью в губы.
Она слегка отстранилась. В ее глазах появилось удивление и одновременно что-то такое, отчего у юного княжича вспыхнули уши. Агафья не осуждала его, наоборот, — поощряла. Об этом красноречиво говорил ее взгляд!
У Игоря бешено застучало сердце, когда он осторожно привлек молодую женщину к себе и прижался губами к ее устам.
Агафья не сопротивлялась. Ощутив упругую женскую грудь и покорные мягкие плечи, Игорь испытал столь сильное вожделение к жене брата, что испугался.
Агафья, видимо, почувствовала то же самоед поскольку прошептала:
— Послезавтра Олег уедет в Путивль и мы можем встретиться.
Игорь стоял с пылающими щеками, пожирая глазами Агафью.
— А как… а где мы встретимся? — запинаясь от волнения, спросил он.
— У меня в опочивальне, — быстро ответила Агафья, — я спущу тебе веревку из окна. А теперь ступай. Ненароком Олег войдет сюда, сразу обо всем догадается.
Пошатываясь, как пьяный, Игорь добрался до своей светелки и, не раздеваясь, бухнулся на постель. Он по-прежнему был в плену тех ощущений, которые нахлынули на него после долгого поцелуя с Агафьей.
Властолюбивой Манефе не удалось убедить Олега проявить упорство, дабы добыть удельный стол для Игоря.
Утром за столом в трапезной княгиня раздраженно выговаривала пасынку все, что о нем думает. Присутствовавшие при этом Игорь и Агафья старались не поднимать глаз, уткнувшись в тарелки.
Вошедшая в трапезную ключница спросила:
— Там кабальные смерды пришли. Куда их отправить недоимки отрабатывать?
Вопрос предназначался скорее Манефе, поскольку ключница была бывшая ее служанка и пользовалась исключительной милостью княгини. Но Олег, видимо решивший, что обращаются именно к нему, недовольно бросил через плечо:
— На покос отправь! Всех!
Ключница задержалась на пороге, выжидательно глядя на Манефу.
— Гони тех смердов на конюшню, Пелагея, — подала голос княгиня. — Пусть кровлю починят. Там и другой работы много, а покос подождет.
Олег сверкнул очами на мачеху:
— Иль не хозяин я в тереме своем?
— Хозяин тот, кто берет, — сказала в ответ Манефа, — а ты покуда перебиваешься милостями Святослава Всеволодовича. Вот прогонит он тебя из Новгорода-Северского, что тогда запоешь?
Олег в сердцах швырнул ложку на стол.
— Ну не уступит Святослав Всеволодович этот распроклятый Вщиж Игорю в обход своих родных племянников! — промолвил он, возвращаясь к вчерашнему неприятному разговору. — Что мне теперь, войной на него идти! Да и молод еще Игорь для стола княжеского.
— Дело не в Игоревой младости, Олег, а в твоей робости, — вставила Манефа.
По ее знаку ключница Пелагея скрылась за дверью.
Олег поставил локти на стол и уперся лбом в сцепленные кисти рук, не сдержав при этом шумный раздраженный вздох.
Агафья поднялась из-за стола.
— Куда ты? — взглянула на нее Манефа.
— Насытилась я, матушка, — робко промолвила Агафья.
— А как же твой любимый брусничный кисель?
— Неможется что-то мне, — добавила Агафья, опуская глаза.
— Ладно, ступай, — сказала княгиня. И вновь обратилась к Олегу: — Коль сам не можешь сладить с черниговским князем, к тестю обратись, ведь он у тебя высоко сидит. Неужто Ростислав Мстиславич не поможет мужу любимой дочери?
— Тебе бы только всех перессорить! — буркнул Олег.
И тоже покинул трапезную.
— А тебе бы только в поручных ходить! — бросила вслед пасынку Манефа.
Как показалось Игорю, Олег с большой охотой покидал Новгород-Северский. Постоянные размолвки с мачехой опостылели ему, и, как видно, он рассчитывал отдохнуть от нее в в Путивле.
Во время воскресной службы в храме Агафья успела шепнуть Игорю: «В полночь жду!» При этом она так глянула на отрока, что у того аж сердце зашлось в сладостном предвкушении. До окончания обедни Игорь был сам не свой.
И день ему показался дольше обычного, и купание коней в Десне вместе с Олеговыми конюхами не таким занимательным, как прежде.
Перед ужином Игорь подстерег Агафью на полутемной теремной лестнице, ведущей на верхний этаж, чтобы спросить: «Так будешь ждать нынче ночью?»
Агафья ответила утвердительно, позволив Игорю приобнять себя.
После ужина Игорь, не раздеваясь, улегся в постель и накрылся одеялом на тот случай, если приставленный к нему дядька, бывший отцовский дружинник, внезапно заглянет к нему в спаленку.
Притворившись спящим, Игорь не заметил, как уснул на самом деле.
Пробудился он от толчка. Поднял голову и чуть не вскрикнул от страха, увидев в темноте белую фигуру, склонившуюся над ним.
— Что же ты спишь, младень, — прошелестел недовольный голосок Агафьи, — а я тебя жду не дождусь!
Игорь вскочил с ложа как ошпаренный.
— Сморило меня… — Оправдываясь, пробормотал.
Агафья зажала ему рот.
— Молчи! — прошептала она и потянула Игоря за собой.
Рука об руку они пробрались по темному спящему терему с первого этажа на второй, прокрались мимо спящих служанок, прикорнувших возле колыбели с маленьким Святославом, проскользнули в ложницу Агафьи и заперли за собой дверь.
Игорь застыл столбом, оглушенный тишиной и гулкими ударами собственного сердца. Он словно забыл, зачем пришел сюда.
Агафья же проворно избавилась от одежд и толкнула Игоря в плечо:
— Ну чего ты? Раздевайся!
Стаскивая с себя порты и рубаху, Игорь не мог оторвать взора от нагого женского силуэта, видневшегося на фоне решетчатого окна. Лунный свет озарял это окно неким призрачным блеском.
— Если вдруг заплачет Святослав, сразу лезь под кровать, — предупредила Игоря Агафья, уже лежа с ним на мягкой перине.
Лаская руками гибкое тело Агафьи, Игорь неожиданно вспомнил про христианские заповеди. Она из этих заповедей голосом инока Варсонофия назойливо зазвучала у него в ушах: «Не прелюбодействуй, отрок! Не прелюбодействуй!..»
Но Агафья нетерпеливо тянула Игоря на себя, широко раздвинув ноги. Ее молодое крепкое тело так соблазнительно белело в темноте, что Игорь, отбросив колебания, повел себя как настоящий мужчина, мысленно отвечая Варсонофию: «Уж коли сам епископ крестное целование нарушает, то что остаётся делать нам, грешным…»
