Что такое смерть? Этот вопрос требует изучения. Западная наука считает, что прямая линия на электроэнцефалограмме означает прекращение сердцебиения и активности мозга и поэтому констатирует смерть. Иллюзия субъективного «я» в индивидуальном сознании, которую материалисты соотносят с наличием активности мозга, должна заканчиваться с прекращением волн активности мозга. Однако представление о смерти как об отсутствии сознания не является научным выводом. Это концептуальное понятие. Во многих случаях людей реанимировали после появления в течение некоторого времени прямой линии ЭЭГ, и они сообщали об интенсивном субъективном опыте.

В популярном представлении, поддержанном современным научным образованием, смерть чаще всего предстает как пороговое состояние, как нечто, забвение, пустота, разрушающая жизнь и поглощающая ее навсегда. Она родственна сну, тьме и бессознательности. Она страшит тех, кто счастлив или чувствует, что должен стать счастливым. Ее ищут несчастные, страдающие от непереносимой боли, как благословенную финальную анестезию. Но наука не должна отказываться от анализа этого представления. По существу, внутренняя наука начинается с анализа «ничто». Все же «ничто» – это просто ничто. Это не место, напоминающее идею небытия. Место подразумевает площадь, протяженность. Оно определяется координатами и границами. Это не «ничто», а помещение. «Ничто» не может где-то поместиться, и ничто не может поместиться в нем. У «ничто» нет ни внутреннего, ни внешнего. Оно не может быть разрушено, уничтожено или ограничено, у него нет энергии или воздействия. Оно не может быть вещью, царством, государством или чем-то иным. Его абсолютно нечего бояться и нельзя на него надеяться.

Это последнее завершение всего, диаметральная противоположность всего, «ничто» само по себе. И все же мы мыслим «ничто» как нечто. Ясно, что «ничто» – это концептуальное понятие, наиболее четко показывающее иллюзорный статус всех концептуальных понятий. Использовать, говоря о нем, слово «существует», значит – неправильно использовать язык. Упоминать «ничто» как «оно», «это», «то» или иначе без кавычек – это ошибка, только идея, на которую можно ссылаться. «Ничто» категорильно невообразимо, поэтому неправильно изображать его как цель, место назначения. Неправильно представлять как неуловимое состояние, проявляющееся прямой линией на ЭЭГ. Некорректно видеть в нем анестезию, следующую за потерей всех чувств. Не стоит воображать его как место успокоения, где сознание спит. В него нельзя вступить.

Когда мы думаем о «ничто» подобным образом, в действительности мы просто успокаиваем себя. Мы лишь строим наше представление о состоянии небытия на нашем привычном чувстве глубокого сна. Когда мы засыпаем, то забываем мысли, заботы, переживания и даже само сознание. «Погружаясь» в сон, как основное состояние, мы испытываем чувство релаксации. Засыпая, мы схватываем последний момент осознания, а просыпаясь, первый момент пробуждения вместе с воспоминанием сновидения или, что гораздо реже, просыпаемся или теряем сознание в сновидении. Но у нас нет никакого непосредственного опыта бессознательного состояния, так как мы не можем его вспомнить. Поэтому наше представление о пребывании в состоянии отсутствия сознания – это лишь умозаключение, основанное на первом и последнем моментах на пороге сознательности.

Сон ассоциируется у нас с отдыхом, расслаблением, миром и покоем. Человек, испытывающий бессонницу из-за физической или умственной болезни, сильно мучается, а лишение сна в течение долгого времени приводит к гибели. Мы любим спать. Сон отнюдь не соответствует прямой линии, абсолютному отсутствию активности мозга. Во время сна наш мозг может проявлять даже большую активность, чем при бодрствовании. С материалистической точки зрения сон отличен от состояния смерти. Представляя смерть как вступление в небытие, мы просто успокаиваем себя. Мысль о смерти как о сне – это лишь аналогия даже для материалиста. Похоже, что дуалистическая модель «освобождения», вдохновляющая индивидуалистический буддизм, хинаяну, а также индуизм, даосизм и западный монотеизм, – модель освобождения как абсолютного отчуждения от мира – произошла от всечеловеческого опыта сна. В большинстве культур сон считается блаженным удалением в отстраненное от мира состояние, спокойное отделение от забот и тревог, раздражений и привязанностей. Поэтому религиозный идеал нирваны как состояния отделенности, предельного освобождения от боли и печалей или высшего облегчения может быть не чем иным как гарантированным погружением в непрерывный глубокий сон без сновидений!

Когда мы видим подобное сравнение, то понимаем, почему материалисты смеются над духовными или религиозными формами освобождения. Зачем они нужны им? Ведь им уже гарантирован постоянный отдых. Их ждет небытие, достигаемое без малейшего усилия с их стороны, без моральной жертвы, без реализации, без развития любых умений или знания. Все, что им нужно сделать, – это уснуть, а подобный навык развит в течение тысяч ночей.

Но что дает им гарантию спокойного «ничто», ожидающего после смерти? Есть ли у них какие-либо достоверные свидетельства? Никто никогда не возвращался, чтобы рассказать о входе в небытие. Не было ни летописца, ни наблюдателя, никто никогда не погружался в субъективность мертвеца. Они не могут физически проникнуть в мозг любого мертвого существа. Нет ни одного убедительного описания небытия, которое бы очевидно не имело атрибутов. Никогда не наблюдалось ни единой вещи, превратившейся в «ничто». Откуда взялась бы энергия реальности состояния осознанности, будь это даже минимальное осознание чистого отдыха, если это нарушение физического закона о сохранении и превращении энергии? Что заставляет материалистов столь убежденно верить в «ничто», представляющее энергетический континуум?

Ответ очевиден: у них нет никаких оснований для подобной уверенности. Это просто верование, базирующееся на смелом утверждении, выработанном многими его сторонниками, но не имеющем ни малейших доказательств, усиленном постоянным повторением и догматическим упорством. Оно дает высшее утешение, удовлетворяя религиозную потребность иметь полное представление о реальности. Эта успокоенность может вызвать подозрение или сомнение, поэтому для материалиста она предстает в ложном свете, а небытие кажется чем-то пугающим, нежелательным, горькой пилюлей, которую современному взрослому человеку приходится проглотить.

Вот почему ученые-материалисты столь догматично отвергают свидетельства существования сознания после смерти. Они даже случайно не рассматривают подобные показания, поскольку это поставило бы вопрос об их собственной жизни. Подобно любому религиозному догматизму, поскольку это логически слабый довод, часто по общему признанию иррациональный, не основанный на заслуживающем доверия свидетельстве, он не может позволить даже простейший вопрос из-за опасения, что возникшее сомнение не сможет быть отвергнуто.

На деле же значительный массив заслуживающих доверия свидетельств поддерживает возможность существования сознания после смерти и его продолжения в будущей жизни. Во-первых, это естественно предположить, поскольку все остальное в природе продолжает существовать, изменяясь. Во-вторых, имеется много надежных сообщений свидетелей о пережитых ими приключениях после смерти. Некоторые пережили клиническую смерть и были реанимированы. Другие в детстве помнят детали и обстоятельства прошлой жизни, и некоторые подобные воспоминания обрабатывались другими людьми и передавались для изучения уважаемым исследователям. Собранные данные систематизировались и представлялись в виде руководств в традициях умирания, используемых во многих культурах. И множество людей в различных цивилизациях чувствуют, что у них должно быть некоторое представление о состоянии их сознания в будущей жизни, с которой им придется столкнуться.

Никакой здравомыслящий человек не боится «ничто». Должно быть, оно скучно и безрадостно. Но, по крайней мере, оно спокойно и безболезненно, и безразлично ко всем трудностям бодрствования, оно приятно и каждый из нас ищет его. Чего мы боимся, и боимся осознанно, – это боли и страдания. Мы всячески пытаемся избежать боли и страдания для себя и тех, кто нам дорог. Мы боимся смерти не потому, что она «ничто», а потому, что интуитивно знаем: она автоматически не приносит «ничто». Мы сильно боимся чего-либо, что она может дать. Поэтому с присущей человеку осторожностью хотим знать, что она принесет, как приготовиться, чтобы избежать дурного и достичь хорошего, чего ждать и как встретить это. Мы знаем, что уснув сегодня вечером, не избежим завтрашнего дня с его вызовом. Поэтому мы наилучшим образом готовимся к нему. Чем лучше мы подготовились, тем более счастливыми засыпаем. Мы знаем, что смертельный сон не устранит автоматически новые ситуации для сознания. Поэтому мы готовимся к ним, и чем лучше мы приготовились, тем легче нам будет, когда придется умирать.

Даже для самого твердолобого материалиста знаменитое «пари» Паскаля по-прежнему неотразимо. Если после смерти мы превратимся в ничто, то нам не придется пожалеть о том, что мы к чему-то готовились. Но если, умерев, нам придется стать чем-то, к чему мы вовсе не готовы или готовы очень плохо, то мы будем долго испытывать горькое и болезненное сожаление. Поэтому, не подготовившись, мы все теряем и ничего не приобретаем, а позаботившись о подготовке, все получаем и ничего не теряем. Если мы готовились понапрасну, то в вечности не придется жалеть о малой толике времени, потраченного на это, а если нет, то время, отданное делам и удовольствиям в ущерб подобной подготовке, в вечности покажется напрасной тратой жизненного ресурса.

Итак, те из нас, кто либо уверен, либо отважится рассматривать жизненную ситуацию как полностью относительную в пространстве и времени, могут благополучно выйти из нее. Нет границ нашей взаимосвязанности с бесчисленными измерениями и вселенными. И нет пределов нашему развитию, дурному или хорошему. Очень сильное обязательство – улучшать ситуацию, в которой мы оказались вместе с другими, – возникает из понимания неизбежности бытия в бесконечной относительности и длительности. Отказ от любой неопределенности небытия оставляет нас с абсолютной озабоченностью качества относительных ситуаций. Эта озабоченность требует, чтобы мы использовали любое имеющееся в нашем распоряжении средство для их улучшения.

Возвращаясь к отдельным религиозным верованиям, не опирающимся на рациональные доказательства или правдоподобные выводы, находим, что наш выбор действий может иметь неограниченные последствия. Избавляясь от искушения определить небытие, почему бы нам не представить четче некоторые невероятные душевные состояния, воспроизводящие характеристики приятного небытия – блаженной анестезии, отчужденности от связи с условиями, постоянной изоляции от переживаний, и все это гарантированное абсолютной, неотносительной силой, контролирующей относительное, но не обусловленное им? Здесь, однако, нам следует применить «пари» Паскаля наоборот. Если благодаря неизбежному предназначению души Всемогущее Существо спасет нас вне зависимости от того, что мы делаем, то мы не пожалеем, что потратили немного времени напрасно, сами готовясь спасти себя. Но если такого Существа нет или есть более могущественные чем мы божественные Существа, которые могут спасти нас, если мы приготовились принять их помощь, то тогда мы будем очень долго глубоко сожалеть, что не подготовились должным образом.

Не существует причины для глубокой веры в иррациональное. Полезная вера не должна быть слепа, ей следует осознавать свои основы. Глубокая вера должна быть способна использовать научные исследования для своего углубления. Ей следует быть достаточно открытой духу, а не замыкаться на букве. В полезной, здоровой, приносящей удовлетворение вере не должно быть препятствий для развития науки о смерти. Разрабатывая подобную науку, исследователю надлежит учитывать все прежние попытки ее создания, особенно традиции, имеющие долгую историю и обширную литературу, а из них наука о смерти, сохранившаяся в индо-тибетской традиции, вероятно, наиболее плодотворная.

Принимая во внимание бесконечную взаимосвязанность живых форм, безначальность, бесконечность и распространенность их в безграничности пространства, материалистическая картина эволюции как естественного отбора бесполезна, однако, учитывая активно развивающиеся через редкие мутации жизненные формы, обитающие с определенного начального момента в ограниченной сфере планетарной окружающей среды, эта картина нуждается в пересмотре. Прежде всего, постулирование определенных начал и конечных параметров всегда подозрительно. Материалистическое представление разумно описывает материальный, причинно зависимый процесс развития, но почему тогда ум не мутирует и не развивается, как тело?

Буддийская точка зрения на все это – очерк психобиологической эволюции, известный как «теория кармы» – очень похожа на дарвиновскую идею эволюции. Теория кармы описывает «великую цепь живых существ», постулируя родственную связь между всеми наблюдаемыми видами существ и схему развития одной жизненной формы в другую. В прошлом люди были обезьянами, и вообще все животные были когда-то одноклеточными. Отличие теории кармы в том, что согласно ей живое существо проходит разные жизненные формы, переходя от одной жизни к другой. Тонкий, ментальный уровень жизни переносит паттерны, развитые в одной жизни, в последующие. Виды развиваются и мутируют во взаимодействии с окружающей средой, а индивид также переходит из одного вида в другой. Кармическая эволюция может быть случайной, и существа вовлекаются в низшие формы также, как и в высшие. Как только существо осознает этот процесс, оно может целенаправленно влиять на свою эволюцию, выбирая действия и мысли. Хотя здесь и имеются несомненные различия, теория кармы дает эволюционное объяснение того, почему живые существа таковы, какие они есть. Поэтому я переводил «карма» как «эволюция» или «эволюционное действие».

Карма означает действие, вызывающее развитие и изменение, и поэтому это понятие близко к тому, что мы разумеем под эволюцией. Нет необходимости сохранять индийское слово «карма». Некоторые переводчики поступают так из любви к мистификации, им кажется, что западные языки не могут передать уникального значения изначального термина. Некоторые европейцы, углубившиеся в восточную мысль, тоже сохраняют этот термин, потому что рассматривают карму мистически, как разновидность судьбы. Но в буддийской науке нет места судьбе, карма – это безличный, естественный процесс причин и следствий. Наша «карма», в данный момент жизни, смерти или промежутка, – это полный набор причинных импульсов, исходящий от прошлых действий, связанных с нашим потоком жизни. Эти импульсы образуют комплекс, воздействующий на наши тела, действия и мысли. В свою очередь, наши текущие действия тела, речи и мысли формируют новые причинные импульсы, определяющие характер и качество нашей жизни в будущем. Этот комплекс можно назвать нашей эволюционной движущей силой. Есть старая тибетская поговорка: «Не думай о будущих жизнях, следи за своими мыслями сейчас, не заботься о прошлых жизнях, позаботься о своем нынешнем теле!» Она выражает мысль, что наше тело – результат долгой эволюции, обусловленной былыми поступками, а наши будущие воплощения формируются тем, что мы думаем и решаем делать в настоящее время.

Время промежутка, перехода от смерти к новому рождению, – это наилучший период для того, чтобы сознательно воздействовать на причинный процесс эволюции к лучшему. Наша эволюционная движущая сила – временный поток в промежутке, поэтому мы можем многое потерять или приобрести в этом критическом состоянии. Тибетцы хорошо осознают это. Вот почему они так ценят «Книгу естественного освобождения» – путеводную нить для улучшения своей судьбы.

Буддисты подразделяют все возможные царства жизни на шесть основных категорий. Различные негативные переживания могут безгранично увеличиваться, приводя к высшей степени ужасным формам и воплощениям, которые назывались адскими и в равной степени живописались визионерами как Запада, так и Востока. Буддисты изображают изощренные картины восьми горячих адов, восьми холодных, восьми давящих и восьми режущих, двигаясь в воображении от болезненных переживаний жара и холода к давлению и рассеканию. Существуют многочисленные изображения адских мучений, бесконечных в своем ужасающем многообразии и отвратительных подробностях. Эти ады созданы негативными эволюционными действиями, вызванными, главным образом, ненавистью. Это конструкции обратной связи, усиленные безграничной силой ненависти. К счастью, пребывание в аду логически не может быть вечным, хотя и кажется бесконечно долгим агонизирующему страдальцу. Я назвал существа в этих царствах «адскими».

Затем следует царство претов, которых часто называют «голодными духами». Преты, действительно, голодные и жаждущие, но они не духи. Они считаются живыми существами, попавшими в царства крайней фрустрации. Жадность, страстное желание обладать чем-то усиливается и, возвращаясь, создает царство прет, подобно тому как ненависть создает ады. Преты подвергаются бесконечным танталовым мукам. У некоторых огромные животы величиной со стадион и узкое горло длиной с милю и диаметром с булавочную головку; они страдают от голода и жажды. Когда они находят что-нибудь напоминающее пищу, им это трудно заполучить, сложно съесть и проглотить, а кроме того, это сгорает по пути в желудок, причиняя невыносимую боль, вместо того чтобы принести удовлетворение. Преты – это воплощения голода, жажды, страстного желания и фрустрации.

Подобно тому, как адские существа – это воплощения ненависти, а преты – жадности, животные формы жизни созданы накоплением неведения, глупости и тупости. Животные более знакомы нам, ближе к человеческой форме жизни. Они страдают относительным недостатком разумности и ограниченными способностями к коммуникации. Они привязаны к инстинктивным, в основном, реакциям на ситуацию. Их потенциал свободы крайне ограничен. Буддисты не смотрят на них сверху вниз, как на действительно низших; у них тоже есть душа, они страдают и тоже достигнут просветления. Но их ситуация не слишком приспособлена к интенсивному положительному развитию из-за фиксированности их инстинктивного поведения. Они нуждаются в особой заботе и помощи, такой помощи, какую им может действительно дать человек, который должен стать буддой.

Люди в своем царстве, соседствующем с животными, являются воплощениями всего отрицательного, но они освободились от крайностей ненависти, жадности и неведения, связывающих адских существ, прет и животных. Человеческая жизненная форма – это эволюционный продукт не только из-за всего отрицательного, но также из-за его противоположности: терпения, щедрости и сознательной чувствительности. За долгий эволюционный период, предшествующий принятию человеческой формы – за миллионы жизней – бесконечно малые количества терпения уменьшили силу создающей ад ненависти, что проявляется в виде легкого уменьшения реакций ненависти при обиде. Бесконечно малые количества беспристрастности или щедрости уменьшают силу жадности, создающую прет, и понемногу уменьшают реакции привязанности к привычным объектам желания. Терпимость и щедрость, вызванные очень малыми количествами возвышающей чувствительности к другим существам, противодействующей эгоистическим заблуждениям, доминирующим в жизни животных, и проявляющейся в некотором уменьшении преобладающего в них погружения в следование инстинктивным программам, а следовательно, в небольшом понимании нужд других животных. Ничтожные отступления от движущего существ в трех «ужасных царствах» (ад, миры прет и животных) инстинкта накапливаются и развивают эволюционную движущую силу, толкающую существо к человеческой форме жизни. Именно поэтому человеческая жизненная форма считается таким драгоценным сокровищем, многообещающим и труднодостижимым, которое нельзя потратить беззаботно. Сравнивая ее с другими, мы видим, что человеческая жизнь обладает свободой от необходимости безвольно подчиняться инстинктивным реакциям и возможностью пользоваться этой свободой разумно и добродетельно, чтобы достичь высшего освобождения и надежного счастья.

За пределами человеческого царства лежит область антибогов, или титанов, как я перевожу индийское слово «асура». Они обладают куда большей свободой и возможностями, чем люди, хотя они поднялись в свое царство с человеческого уровня, но обычно они вкладывают свою щедрость, терпимость и чувствительность в борьбу за власть. Они охвачены завистью и попали в рабство состязательности, желая стать иными существами. Титаны любят борьбу. Живут они в царстве, подобном небесному, и непрерывно соревнуются с богами, пытаясь достичь небес. Поскольку их жизнь, состоящая из постоянной борьбы, убийств и умирания, доводит их до ярости, то иногда они попадают в ады.

Боги – это высшая эгоцентрическая жизненная форма в терминах абсолютных качеств и понимания. Благодаря долгой эволюционной практике щедрости, чувствительности и терпимости в сочетании с овладением контролем ума, они поднялись от человеческой формы в разные области рая. У них гораздо большая свобода и возможности, чем у людей, но богатство их дарований представляет огромную опасность. Они чувствуют себя столь великими и могущественными, у них столько удовольствий, власти, удобств, славы, жизнь их столь продолжительна, а низшие царства и возможные страдания эгоцентрических жизней кажутся им такими далекими, что им очень трудно творчески воспользоваться своей свободой. У них доминирует гордость, и они могут пасть вниз на человеческий уровень, когда их исключительно долгая жизнь утратит созданную или эволюционную движущую силу.

В царстве богов есть три области: желаний, чистых форм и бесформенного. Область желаний состоит из шести небес, два из них земные, но невидимые для людей, а четыре – действительно небесные, хотя там есть своего рода пейзаж для божеств. Божества этих небес ведут райское существование, но в результате теряют стремление к высшей свободе и счастью в кажущемся бесконечным круговороте изысканных удовольствий. Выше шести небес желания имеется 16 небес чистых форм, где божества пребывают в телах из чистой энергии. Говорят, что они обладают «телом Брахмы», т. е. подобны облакам блаженства и блеска трансгалактической энергии. Самодовольство – их главная ошибка, и хотя у них глубокий ум, они склонны игнорировать память о своем прошлом как слабых, страдающих существах, понимание бедственного положения бесчисленных существ во множестве вселенных и возможность своей будущей уязвимости. «За пределом» этих небес чистых форм – хотя пространственное понятие «предела» теряет здесь смысл – имеется четыре вида небес бесформенного: бесконечного пространства, бесконечного сознания, абсолютного небытия и небеса за пределом сознания и бессознательного. В этих небесах обитают бесчисленные триллионы богов, не облеченных в формы и влекомых поисками абсолюта. Устремленные ко все более умиротворенному, более тонкому, более реальному, они не лишены критического осознания структурированности всех состояний, их пустоты и относительности. Они пребывают в царстве мертвого покоя исключительно долго, без единой мысли, застывшие в своем чувстве достижения окончательного, единства с абсолютом. Это наиболее тонкая разновидность гордости и омраченности в предельно самосозданном мире отчуждения и поглощенности воображаемым. Буддисты считают такие небеса и жизненные формы этих богов наиболее опасной ловушкой для созерцателей, поскольку они так близки к тому, что философски необразованный человек принимает за абсолют: бесконечная беспристрастность, бесконечная субъективность, небытие и бесконечная незавершенность. Только понимание пустоты, относительности всех вещей и состояний дает решающую защиту от соблазна призрачного покоя, трансцендентальности этих небес и перерождения там на долгий срок.

«Шесть царств перерождений» изображаются на картинах по всему Тибету и повсюду в буддийском мире как «колесо жизни». Его часто можно увидеть на стенах храмов. Эта фигура представляет опыт умирающего, влетающего в «пасть Смерти» (божество Яма держит колесо в пасти, руками и ногами), а земли на колесе эгоцентрической жизни соответствуют эволюционной движущей силе умирающего.

«Книга естественного освобождения» предполагает такой космологический контекст, как обрамление для путешествия покойника через промежуток. Как только человек осознает всестороннюю взаимосвязанность всех жизненных форм, перед ним открывается заманчивая перспектива положительной эволюции к состоянию будды, сопровождаемая ужасающей безграничной возможностью отрицательной эволюции или дегенерации к формам животной или адской жизни, к претам. Эти ужасные состояния, действительно, устрашающи, и их определенно следует избегать. Небытие было бы куда предпочтительнее. Осознание возможных пугающих состояний является сильным побудительным мотивом к положительному развитию и интенсивным катализатором сострадания. Оно необходимо для развития мессианского порыва к спасению других существ от страдания, который называется устремлением к просветлению или духом пробуждения [бодхичитта]. Эта духовная концепция превращает обычное эгоцентричное существо в альтруистического бодхисаттву.

В последние десятилетия многие азиатские учителя говорили, что ужасающие состояния – это просто метафора и их нельзя принимать буквально, что они просто указывают на состояния ума, которые следует избегать. Конечно, в этом есть доля истины, особенно учитывая то, что вселенная также состоит из состояний ума. Это было практично со стороны учителей Востока, ибо могло отпугнуть их западных учеников, людей вполне определенного воспитания и образования, от пути знания и медитации потрескиванием адского пламени, от которого, как они считали, давным-давно ускользнули. Но в конечном счете метафорический подход неверен, и больше не является таким уж необходимым. В некотором смысле весь мир создан сознанием, от предельно положительного до бесконечно отрицательного. Если вы станете на пути движущегося поезда, то его болезненный сокрушительный удар также будет полностью в вашем сознании. Просветленный, четко осознающий смысл высказывания «все происходит в уме», легко станет перед таким поездом, если от этого будет какое-то благо для живых существ. Но нужно быть подобным человеком, чтобы игнорировать возможность ада, царств прет и животных или даже худшие виды человеческой жизни без свободы и какой-либо перспективы. Для всех нас остальных разумнее остерегаться попасть под поезд, это даст нам силы убраться с железнодорожных путей. Для нас лучше было бы не дать развиться отрицательному, из-за тех бесчисленных последствий, какие оно может произвести, это даст энергию пресечь негативное в зародыше.

Если мы собираемся использовать науку о смерти, чтобы хорошо разработать искусство умирания, то мы должны понять, что все эти царства необходимо считать такими же реальными, как наша нынешняя жизнь в человеческом мире. Те, кто помнят свои предыдущие жизни, говорят об этом вполне определенно. И логически оправданно, что жизненные формы в океане эволюции могут быть куда более многочисленны, чем ограниченное число видов на этой крохотной материальной планете, что окружают нас сегодня. Итак, та поддержка, что дает нам мысль «все есть содержание нашего сознания», может быть полезна. Но нам следует помнить, что это нельзя выборочно прилагать к тем аспектам реальности, которые нам не нравятся. В сознании пребывает вся реальность, а ум заставляет нас переживать ее как «внешнюю». Поэтому нам все же следует постараться смотреть на «внешнее» как на прекрасное, а не ужасное, чтобы предотвратить ужасное и развить прекрасное.

Схема шести царств дает нам статичное сечение обычного буддийского космоса. Нам нужно также представление о буддийских воззрениях на бесконечный процесс существования, переживаемый просветленным существом. Непрерывное жизненное течение души непрестанно проходит через фазы смерти, промежуточного состояния и жизни. В данной жизни эти фазы соответствуют глубокому сну, сну со сновидениями и бодрствованию. А в состоянии бодрствования есть третий параллельный цикл: глубокий транс, состояние тонкого тела (сознательно направляемого вне реального тела, так называемое магическое тело) и состояние возвращения в плотное тело. Этот тройной набор связан с обычным делением состояния будды на Три Тела будды: Тело Истины, Тело Блаженства и Тело Эманации.

Таблица 2. Три Тела будды и их аналогии

Практика тантрийской йоги нацеливает на выстраивание и преобразование обычной смерти, глубокого сна и транса в Тело Истины; обычного промежутка, сновидения и тонкого (магического) тела в Тело Блаженства; а обычной жизни, бодрствования и интегрированного плотного тела в Тело Эманации будды.

В контексте практик, представленных в «Книге естественного освобождения» и ориентированных на подготовку к успешному использованию обычного промежуточного состояния для ускорения движения к состоянию будды, процессы чередования жизней, повседневной жизни и времени данной жизни также могут быть описаны как «шесть промежутков»: жизнь, сновидение, транс, точка смерти, реальность и промежутки бытия.

Эта схема используется для создания у практикующего убеждения, что все моменты бытия – это «промежутки», мгновенные, нестабильные, текучие и трансформируемые в освобожденное состояние просветления. Поэтому жизнь в промежутке считается нормальной и понимается как существование между рождением и смертью. Промежуток сновидения – это период между глубоким сном и бодрствованием. Промежуток транса – это состояние между бодрствующим состоянием дуалистического сознания и просветленным осознанием трансцендентальной мудрости. Промежуток точки смерти – это мгновенная вспышка или несколько дней бессознательности между жизнью и промежутком реальности, а последний – это продолжительное сознательное состояние (иногда длящееся две недели) после точки смерти. Промежуток существования – это второе длительное сознательное состояние пребывающего в нем, состоящее из переживаний неожиданного столкновения различных мест рождения в утробе, яйце, влажности или лотосе; он имеет место между промежутком реальности и представлением или рождением в промежуток жизни. Этот способ описания всех аспектов обычного жизненного цикла может быть схематизирован в таблице 3.

Таблица 3. Жизненный цикл как шесть промежутков

Эти шесть промежутков предназначены, чтобы подчеркнуть переходную природу всех моментов существования в любой точке жизненного континуума индивида. Схемы Трех тел и шести промежутков используются для создания контекста, поддерживающего усилия по преобразованию обычного круга страданий личности, запертой в эгоистической самопоглощенности, в переживания любви и счастья.

Представив основные черты космоса, отраженного в «Книге естественного освобождения», рассмотрим тибетскую модель комплекса тело – ум. Буддийская наука разработала много моделей для различных целей. Схемы, которые нам нужно здесь разобрать, – это три уровня плотного, тонкого и сверхтонкого тела и ума, пять групп, пять элементов и шесть чувств. Перед тем как описывать их, нам следует запомнить, что все подобные схемы в буддийской науке – это эвристические приспособления, приемы, облегчающие запоминание. Пять или шесть элементов – совершенно безразлично. В каждом случае можно анализировать явления в разных категориях. Группы, используемые тибетцами, выявились как наиболее полезные в ходе долгой практики. Концептуальные схемы подобны линзам в фотоаппарате. Кадр с линзой 105 мм выглядит иначе, нежели с 35 мм. Не нужно спорить, какой кадр более истинный. Это просто разные степени увеличения.

Три уровня комплекса тело – ум используются для создания конструкции, с помощью которой практикующие буддисты интегрируют свой возвышенный созерцательный опыт с обычными переживаниями. Это позволяет им изменять свой привычный процесс самоидентификации, чтобы сознательно вступить в бессознательное состояние. Поэтому, когда мы что-либо видим или испытываем какое-то чувство, мы обычно сознаем только поверхностный уровень переживания, дерево вдали или боль в теле. Мы не сознаем, как фотоны света попадают в чувствительные нейроны зрительных нервов. Мы не осознаем, как химические нейромедиаторы передают сигналы по центральной нервной системе, чтобы дать знать мозгу, что есть боль в животе. Но последователь буддийской внутренней науки, или психонавт, стремится осознать такие обычно бессознательные процессы. Поэтому ему нужен эквивалент микроскопа для подобного внутреннего исследования. Так он разрабатывает тонкую модель «я», с которой идентифицирует себя, чтобы непосредственно пережить более тонкие внутренние процессы.

Комплекс тело – ум разбивается на три уровня: плотный, тонкий и сверхтонкий. Плотное тело состоит из плоти, крови, костей и других субстанций, которые далее могут быть разложены на пять основных элементов: земля, вода, огонь, ветер и пространство. Дальнейший анализ до уровня современной химии элементов считается слишком тонким для этого контекста, достигая уровня дифференциации за пределами самоидентифицирующего воображения. Плотный ум, соответствующий этому телу, состоит из шести чувств-сознаний, пять из них относятся к органам физических чувств: глазам, ушам, носу, языку и телу, а шестое, ментальное чувство-сознание, действует в центральной нервной системе, координируя все приходящее от органов чувств с идеями, мыслями, образами и волевыми актами.

Тонкое тело, грубо говоря, соответствует тому, что мы называем центральной нервной системой. Это не столько «физиологические органы» (например, мозг) этой системы, сколько схема, структурирующая ее в сосуд переживаний. Нервные каналы представляют собой структуру энергетических проходов, состоящую из тысяч волокон, отходящих от пяти, шести или семи центров, называемых колесами, комплексами или лотосами, находящимися на центральной оси из трех каналов, проходящей от межбровья до конца гениталий, через кору головного мозга и основание позвоночника. В этой сети каналов тонкие энергии, называемые ветрами, перемещают тонкие «капли» передающих сознания субстанций. Тонкий ум, соответствующий этим структурам и энергиям, состоит из трех внутренних состояний, выявляющих в сознании мгновенную субъективную энергию, приходящую от органов чувств плотного тела. Эти три состояния называются: блеск, сияние и угроза (глубочайшее состояние тонкого ума), а подобны они лунному свету, чистому солнечному свету и чистой тьме. У непросветленных эти состояния смешаны с обычными подсознательными инстинктивными стимулами-образами, что называются 80 естественными инстинктами (имеется длинный перечень, включающий разные типы желаний, чувств растерянности и агрессии).

Сверхтонкое тело называется неразрушаемой каплей; это крошечный энергетический сгусток, обычно существующий только в центре сердечного колеса, узла. Соответствующий ему сверхтонкий ум – это интуиция ясного света, называемая прозрачностью. На сверхтонком уровне различие комплекса тело – ум отвергается, поскольку эти два аспекта виртуально неразделимы. Неразрушаемая капля, прозрачное сознание – это буддийская душа, сокровенное место жизни и осознания, длительность которого непрерываема, хотя она постоянно меняется, перемещаясь от жизни к жизни. Достичь сознательной идентификации с этим комплексом тело – ум, пережить реальность со сверхтонкого уровня осознания равносильно достижению состояния будды. А это и есть подлинная цель «Книги естественного освобождения».

Еще один важный способ анализа комплекса плотных тела – ума – это схема пяти скоплений или процессов индивидуальной жизни: материального, чувственного, концептуального, волевого и сознательного. Санскритское слово для них «скандха», что буквально значит «куча». Я предпочитаю переводить его как «процесс», что указывает на их динамическое качество. Первый из этих процессов соответствует плотному телу, а остальные четыре разлагают ум и его функции на концептуально и интроспективно распознаваемые уровни. Изначальной задачей схемы скандх было исследование тела и ума для локализации того, что привычно переживается как фиксированное «я»; для установления невозможности обнаружить что-либо как на ментальном, так и на физическом уровне, что могло бы служить таким фиксированным «я» и через этот инсайт достичь освобождения от привязанности к привычному чувству определенной идентичности. В таблице 4 приводится схема пяти скандх, или процессов, комплекса тело – ум.

Таблица 4. Плотный, тонкий и сверхтонкий комплекс тело – ум

В этих схемах комплекс плотных тела – ума начинается рождением и заканчивается смертью, за исключением ментального сознания, которое изменяется для существования в промежутке, поскольку оно больше не замкнуто в плотной материи и не обусловлено поступлением сигналов от пяти органов физических чувств. Сознание сновидения – это пример того, как в обычной жизни ментальное сознание действует независимо от физических чувств плотного тела. Это важная аналогия или даже предвестник сознания промежутка. Во сне прекращается действие пяти чувств плотного тела, а ментальное сознание продолжается на более тонком уровне. Во время сновидения ментальное сознание производит из себя самого симуляцию зрения и слуха и даже окружающий мир, чтобы человек во сне мог слышать звуки и видеть образы и цвета. Чувство обладания телом, иногда возникающее во сне, – это важный аналог чувства «я» у существа в промежутке. Обычный человек без специальной подготовки редко испытывает подобное чувство. Многие редко помнят сны, почти никто не запоминает появление сновидения или его растворение, и очень немногие способны к люцидным сновидениям, когда спящий осознает, что видит сон, не просыпаясь. Развитие таких способностей имеет первостепенную важность для развития возможности умереть люцидно, т. е. осознавать, что он есть и где пребывает во время этих переходных переживаний.

Важным первым шагом к приобретению способности умереть люцидно является развитие чувствительности к переходам между различными состояниями. Схемы тонкого тела – ума разработаны специально для этой цели. Картина каналов, ветров и капель может быть использована ментальным сознанием в процессе раскрытия особых типов внутренней чувствительности. Каналы включают 72 000 циркуляционных проходов в теле, структурированных вокруг центральной оси, состоящей из трех основных каналов, проходящих от межбровья через макушку вниз вдоль позвоночника до конца полового органа через копчик и пять центров (колес) в мозгу, горле, сердце, пупке и гениталиях. Существуют различные изображения этих колес и каналов, потому что практикующий может визуализировать их разными способами, в зависимости от особой внутренней чувствительности, которую он пытается раскрыть.

Энергии, проходящие по этим каналам, тонкие ветры, делятся на пять основных и пять дополнительных и имеют особые основы, протяженности, цвета, функции и характер. Подробности в данном контексте несущественны. Достаточно подчеркнуть, что осознание телесных функций в терминах этих энергий – ключевой метод для процессов получения контроля над функциями жизни и смерти. И наконец, капли – это субстанции, передающие сознание, химические вещества, связанные с генетическим материалом. Они формируют основу особых сознаний, расположенных в центрах в разное время и в различных состояниях. Например, в системе калачакра есть особая система из четырех видов капель. Капли бодрствования образуются на уровне межбровья или пупка, и дают фокус осознания или центр самоощущения при переживаниях состояния бодрствования. Капли сновидения образуются в этот момент у горла или в основании позвоночника, когда человек видит сны. Капли состояния глубокого сна формируются в периферийном центре сердца или в центре гениталий и фокусируют переживания глубокого отдыха. А капли четвертого состояния образуются глубже в сердечном центре или на конце генитального центра, обеспечивая фокус для осознания блаженства при наступлении просветления или оргазмических переживаний.

Понимание действия капель позволяет практикующим сфокусировать сознание и интенсифицировать переживания и реализацию.

Таблица 5. Пять скандх индивидуальной жизни

Центры (колеса) и каналы тонкого тела

Здесь схематично представлена физиология каналов тонкой нервной системы. Имеется состоящая из трех каналов центральная ось с пятью, шестью или более расположенными на ней центрами. От этих центров энергетические волокна расходятся по всему телу (их 72 000 и на рисунке они не изображены). Этот образ визуализируется практикующим тонкие системы йоги как чувствительная структура, подобная гироскопу, в которой энергия и сознание динамично циркулируют.

Тонкий ум представляет собой субъективную сторону, соответствующую тонкому телу, его каналам, ветрам и каплям. В таблице 6 он разбит на три основных состояния, связанных с 80 инстинктивными структурами, или «характерами». Эти состояния случаются, когда в тонком теле происходят особые тонкие физические события.

Таблица 6. Интуиции, переживания и инстинкты тонкого ума

Тибетцы считают, что тонкий ум есть у каждого и все испытывают подобные переживания. Но чтобы осознавать их, требуется специальная подготовка, прежде всего для их люцидного осознания.

И наконец, имеется сверхтонкий комплекс ум – тело, где отвергается сама двойственность тела и ума. Это неразрушаемая капля, называемая «энергия – ум неделимой прозрачности ясного света». Ее очень трудно описать и понять. Это самое утонченное и самое сущностное состояние индивида, оно не является застывшей, фиксированной идентичностью и находится за пределом дуальности тело – ум, а состоит оно из тончайшей, наиболее чувствительной, живой и разумной энергии во вселенной. Это глубочайшее состояние чистой души живого существа, где оно, являясь живым, концентрированным и разумным светом, непрерывным, но меняющимся, осознает свою бесконечную взаимосвязанность со всем миром. Оно находится за пределом всех инстинктивных побуждений зависти, агрессии или заблуждений, за гранью всякой двойственности, едино с реальностью и Телом Истины всех будд. Поэтому его называют «природой будды», а актуализация его на опыте является целью «Книги естественного освобождения». Это ключ к особому методу релаксации в глубочайшем естественном состоянии, которому на высшем уровне учат в школе ньингма тибетского буддизма, как «Великому совершенству» (см. словарь и гл. 8). Каждое живое существо на сверхтонком уровне является в действительности такой неразрушаемой каплей. Это живая душа любого существа. Именно она делает возможным бесконечный процесс реинкарнации. Это врата к освобождению, всегда открытые, неизменно доступные, хотя существо может идентифицировать себя с интенсивными завихрениями страдания, может быть захвачено ими. Это состояние никем не создано, оно беззаботно, умиротворенно и лучится подобно улыбке Будды. Это то, что объединяет будд и живые существа.

Эта сверхтонкая неразрушаемая капля очень напоминает индуистское понятие «я» (атман) или «высшего „я“» (параматман), который достигается абсолютным отказом от всего мелкого, индивидуального, личного. Будда никогда не был догматичен в формулировках, даже когда речь шла о важнейшем положении его учения – «отсутствии индивидуального „я“». Он подчеркивал отсутствие «я», говоря со сторонниками абсолютного, и выделял его наличие, беседуя с нигилистами. Поэтому нельзя сказать, что ранний буддизм не признавал «я», а тантрийский и тибетский буддизм вернулись к этому понятию. Будда всегда учил о перевоплощающейся душе, как о неэгоистичном, относительном, меняющемся, причинно обусловленном континууме сознания. Чтобы достичь ясного переживания сверхтонкой неразрушаемой капли души, необходимо полностью реализовать пустоту или отсутствие индивидуального «я». Это, по словам буддийского автора Майтреянатхи, «высшее „я“ отсутствия „я“». Однако главное здесь не философские тонкости сверхтонкого, а простое изложение этой схемы, которая является важным приемом для творческой йоги умирания.

Теперь, когда обозначены три уровня тела и ума, мы можем обратиться к схеме, разбирающей стадии процесса смерти. Это центральная тема в «Книге естественного освобождения», поскольку предполагается, что умерший проходит эти стадии. Эта схема называется восемью стадиями процесса растворения. Тибетские созерцатели считают, что умирающий обязательно проходит эти периоды и должен испытывать следующие переживания. Каждое растворение выражает определенную последовательность субъективного опыта.

Эта модель процесса смерти разработана поколениями йогов, мужчин и женщин, практиковавших буддийскую йогу. Связь жизненной энергии человека с его знаниями и пониманием чрезвычайно полезна для достижения контроля над процессом смерти. Первые четыре стадии в дальнейшем превратились в картину «25 плотных элементов», где они связаны с пятью скандхами и основными мудростями или энергиями просветления, соответствующими каждой скандхе.

Комбинируя первые четыре из восьми растворений с этими 25 плотными элементами, мы получаем более полное описание процесса смерти. Когда земля растворяется в воде, человек слабеет, скандха материи растворяется по мере того, как тело «высыхает», зеркальная мудрость (представляющая собой преображенную энергию омрачения) растворяется по мере того, как формы становятся нечеткими, зрение ухудшается, а образы затуманиваются; все кажется подобным миражу дождя на дороге. Когда вода растворяется в огне, а жидкости тела высыхают, чувства слабеют, тело немеет; мудрость равного отношения (преображенная энергия привязанности) рассеивается, по мере того как чувства исчезают, пропадает слух и человек больше ничего не слышит, а чувствует себя погруженным в дым. Когда огонь растворяется в ветре, а человек чувствует холод, индивидуализирующая мудрость (преображенная энергия желания) замирает по мере того как понятия улетучиваются из ума, дыхание слабеет, обоняние прекращается, человеку кажется, что его окружает рой огненных мух или вспышки искр. Когда ветер растворяется в пространстве или сознание и дыхание прекращаются, а энергия, циркулировавшая в центральной нервной системе, уходит, волевые функции исчезают вместе с чудотворной мудростью (преображенная энергия соперничества), язык распухает, чувство вкуса забывается, ощущения тела слабеют, ткани размягчаются; человек чувствует себя в пламени свечи в мгновения ее угасания.

С этого момента человека могут объявить клинически мертвым. Все плотные физические элементы ушли, в мозге и кровеносной системе нет движения. Но плотное сознание и его 80 инстинктивных структур, возбуждающие три царства тонкого ума, растворяются только на пятой стадии. Ветры, движущие 80 структур, растворяются в центральном канале, а белая капля сознания (или мужская сущность, белый «дух просветления») из мозга спускается по центральному каналу вниз до сердечного центра; человек воспринимает внутри пространства ума небесный простор, заполненный белым лунным светом. Затем красная капля сознания (или женская сущность, красный «дух просветления») поднимается от центра гениталий к сердечной чакре; человек видит небо, заполненное оранжевым солнечным светом. В седьмом растворении, на стадии неизбежности или угрозы, две капли встречаются в сердце и капсулируют сознание; человек видит небо яркого темного света или чистую тьму, а затем теряет сознание. Наконец, он переходит в царство прозрачности ясного света, достигая непривычного недуалистического сознания.

Таблица 7. Стадии смерти: растворения и переживания

В этот момент ключевая структура обычной жизни, известная как шестисложный узел на сердечном центре, развязывается. Правый и левый каналы тесно связаны с сердечным центром с момента нашего осознания себя в этой жизни, и последующее развитие центральной нервной системы происходит вокруг этого шестисложного сердечного узла. Когда он полностью распускается, наше сверхтонкое сознание взлетает со своего места, влекомое нашей эволюционной ориентацией. Это реальный момент смерти, промежуток точки смерти. Это наитончайшее состояние, возможное для живого существа. Все, что можно сказать о нем, будет неверно. Сверхтонкое сознание ясного света находится за пределом двойственности конечного и бесконечного, времени и вечности, субъекта и объекта, «я» и «другого», сознания и бессознательного, даже неведения и просветления. Это состояние столь прозрачно, что неподготовленный к нему будет смотреть сквозь него и даже его не заметит. Можно потерять сознание в последней части состояния угрозы и вернуться к сознанию тьмы, возвращаясь через состояние угрозы к оставленному телу, не сохранив никакого чувства о пребывании в любом другом состоянии или чувствуя себя растерянным и неуверенным, как бывает иногда, когда мы пробуждаемся слишком неожиданно. Вся наука и искусство прохождения через состояние промежутка покоятся на этом моменте, помогая человеку использовать переход через промежуток от обычной жизни до вступления в сверхтонкое сознание, которое, естественно, едино с блаженной свободой, целостным умом, безграничной чувствительностью, т. е. с совершенным просветлением.

Многие люди проводят некоторое количество дней в этой точке, но чаще всего в совершенно бессознательном состоянии. Волнение по поводу угрозы и ужас потеряться в этой вселенной мешают им осознать в прозрачности ясного света свою сокровеннейшую обитель, свое духовное единство с самыми любящими, могучими и безопасными существами буддийской вселенной. Это момент, когда знание традиции «Книги естественного освобождения» оказывает наибольшее воздействие. В идеале, человек должен изучать ее и практиковать при жизни. Хотя ее можно передать, когда человек умирает, но маловероятно, что человек малоподготовленный сможет преодолеть эгоцентричные инстинктивные влечения, а также страх и ужас во время такого высокоэнергетического кризиса и достичь полного освобождения. Особенно из-за трудностей распутывания шестисложного узла сердечного центра, который должен быть постепенно ослаблен и подготовлен при жизни, чтобы его резкое ослабление в процессе смерти не вызвало сильной отвлекающей травмы в этот момент.

Таблица 8. Скандхи и мудрости, соответствующие ранним стадиям смерти

Большинство людей проходят эти растворения, не осознавая, что с ними происходит, они не могут остаться в ясном свете, осознать свою сущностную свободу, счастье, свое естественное и радостное безграничное участие в жизни всех других существ. Они будут ментально проскакивать ясный свет пустоты и возвращаться назад в плотное воплощение через восемь растворений в обратном порядке. Они снова потеряют сознание при угрозе, затем пройдут сквозь темный свет, сияющий солнечный свет, блеск лунного света в сознание, где доминируют инстинкты, воссоединятся с ветром, огнем, водой и землей, будучи структурированы мысленными образами, которые восстановят по эволюционным схемам, кодированным их собственными действиями в своих духовных генах (гены индивида, принесенные из прошлых жизней). Эти структуры останутся текучими в их подобном сновидению существовании в ментальных телах состояния промежутка и начнут уплотняться только на самом плотном физическом уровне, когда они переродятся в лотосе, утробе, яйце или влажном углублении. Когда они находятся в промежуточном состоянии, то ввиду текучести и тонкости своего энергетического воплощения их сознание имеет волшебную силу и исключительную остроту, поэтому они могут прекрасно использовать «Книгу естественного освобождения», если им ее читают или ментально передают. Здесь в процессе обеспечения безопасности для поисков перерождения, охраняя живые существа от падения в действительно деструктивные состояния существования и ведя их в благоприятные жизненные ситуации, «Великая книга естественного освобождения через понимание в Промежутке» прекрасно служит той высокой цели, которую имел в виду ее автор.

При нахождении в промежуточном состоянии сознание воплощено в призрачное тело Промежутка, состоящее из тонких энергий, структурированных мысленными представлениями, похожими на те тонкие воплощения, что мы переживаем в сновидениях. Эти тела, хотя и тонкие, но воплощают сознание; оно проходит через стадии растворения в обратном порядке, а когда индивид оставляет это тело, чтобы войти в плотное – по замыслу в утробу – он рассеивает предыдущее в процессе своего рода малой смерти. Восемь процессов растворения начинаются от воплощения промежуточного состояния и следуют до сознания ясного света, а затем в противоположном направлении до нового воплощения. Действительно, даже когда живое существо засыпает, видит сон, затем сновидение рассеивается, оно снова просыпается в плотном теле, эти стадии растворения можно заметить, но обычно они сжаты в быструю последовательность неразличимых мгновенных фаз. Медитативная практика, связанная с подготовкой к промежуточному состоянию, – это решающий фактор для обострения внимания. Поэтому вы сможете осознавать этот процесс, замедлить переходы и сохранить люцидное сознание происходящих изменений. Такая практика жизненно важна для овладения и сохранения в памяти схем, в течение многих веков разрабатываемых тибетской наукой о смерти.

Наука о смерти – это основа искусства умирания, подобно тому, как медицина – это основа искусства исцеления. Чтобы наилучшим образом использовать «Книгу естественного освобождения», нам следует ясно понять те возможности, которые открываются при сознательном подходе к процессу смерти. Что означает слово «освобождение» в выражении «естественное освобождение»? Имеется ли здесь в виду, что основная и высшая реальность всех явлений – это пустота или свобода? О чем говорит «Книга естественного освобождения», когда обещает «естественное освобождение» (тиб. rang grol, рандол), упоминая такие его характерные черты, как «совершенство», «естественное блаженство», «отсутствие перерождений» и «прекращение страданий»? Является ли буддизм, помимо всего прочего, системой эскапизма? Быть может, «Книга естественного освобождения» – это рецепт бегства от реальности?

Иногда так может показаться. В буддизме много разных представлений об освобождении и о свободе. В изначальном учении Будды о Четырех благородных истинах Третья истина гласит о ниродхе, что буквально означает «прекращение», имеется в виду прекращение страданий. Слово «нирвана» – в буквальном переводе «угасание», «задувание» или «иссякание». Духовный климат во времена Будды определялся многочисленными мудрецами-аскетами, страдавшими от оков беспросветной жизни, смотревшими на нее как на нечто ужасное, искавшими уничтожения ума и тела через интенсивное трансцендентальное самадхи. Чтобы помочь им, Будда представил открытую им нирвану в слегка дуалистическом свете, как будто окончательное угасание было тем, его они так пылко желали. Он уже был Буддой, а поскольку Будда неотделим от нирваны, то когда он бродил по Индии и распространял свое учение, Будда в некотором смысле присутствовал, но в то же время был за пределом сансары. Однако он назвал свою смерть паринирваной, или «окончательной нирваной», чтобы поддержать устремление к цели за пределом жизни для вполне индивидуалистичных, дуалистически мыслящих искателей свободы, представляемой как уничтожение.

По сути дела человек, склонный к эгоцентризму, привычно ориентирующийся на изолированный центр бытия, кажущийся ему реальным, чувствующий себя отчужденным и интуитивно принимающий как правильное высказывание: «я мыслю, следовательно я существую!» – как большинство из нас – имеет тайную склонность к забвению. Помимо всего прочего, забвение – это полное погружение в реальность, полностью отделенную от тревог. Мы не ждем от него удовольствий, а скучать мы станем о немногих людях, о которых действительно заботимся, но, по крайней мере, мы чувствуем, что там нет боли и агонии, нет никакой опасности или угрозы. Некоторые современные люди, решительно отвергающие предположение, что их можно считать сторонниками уничтожения эмоций, тайными космическими эскапистами, и храбро утверждающие свои экзистенциальные обязательства, осмеливаются на это только потому, что твердо уверены – забвение ждет их в любом случае. Они действительно могут считать, что их страшит это забвение, доказывая себе, что об аде не может идти и речи. И имеется огромное число людей, стремящихся к уничтожению через самоубийственные войны, пристрастие к наркотикам, табаку и алкоголю. Устремление к самоуничтожению бурно процветает в нашем мире.

Поэтому позволить представлять нирвану как высшее и блаженное забвение – это не бесполезный педагогический прием. Это искусная и благотворная тактика, особенно потому, что привлекает такого искателя, который устремлен в небытие, в самадхи пустоты, а обнаруживает, что прекращается не вся жизнь, а его неведение, заблуждения, эгоцентризм, субъективные и объективные самооправдания. К счастью, освобождение – прекращение пристрастий к «я» – приносит полное и длительное счастье, живое и непрекращающееся блаженство. Эта особая, переполняющая человека радость делает мелкие мирские радости, известные ему по крепкой ловушке эгоизма, ничтожными и жалкими. А конечная награда – это то, что относительно высшее блаженство, красота счастья подлинной свободы возникает в отсутствие изолированного, застывшего и независимого «я». Это просто эквивалент присутствия всеобщей взаимозависимости всех вещей и явлений, непостижимая переплетенность неизмеримой вечности и неохватной бесконечности. Свободная от любой склонности к ничто и забвению, это личная судьба бесконечной связи со множеством других существ. Все это побуждает вас разделить свое счастье и освободить поток вашей любви без малейшего уменьшения своей нирваны неразделимого блаженства и свободы.

Хотя такой вид свободы естественно входит в общее ее понимание, а индивидуальное блаженство неотделимо от любовного единения со всеми живыми существами, ее подлинный смысл непостижим в терминах дуалистических концепций, хотя достаточно ясно, что здесь заявлено. Прекращение, угасание, выход за пределы и свобода от привязанности к «я» – это наиболее вероятный путь к подлинному счастью, настоящей любви и безграничному блаженству. Выяснив это, легче понять, что автор имеет в виду под освобождением. Если же мы не уясним себе этого, то есть риск непонимания языка Великого Совершенства. Можно подумать, что нас просто побуждают погрузиться в освобождение как своего рода автоматическое забвение, которого ждет любой материалист, и абсолютно нет необходимости в каком-либо научном основании или учении о трансформации.

Чтобы прояснить этот существенный момент подобных учений, я перевел небольшой философский текст, принадлежащий к литературе по Естественному освобождению (см. гл. 8). В нижеприведенном отрывке из этого текста, носящего название «Самоосвобождение через обнажающее внимание. Прямое введение в Ригпа», Падмасамбхава как раз говорит о том, что реальность свободы, нирвана, Истина и т. п. – именно Это – вот высшая цель, к которой стремится любое буддийское учение.

Так представлялась высшая реальность нирваны, Великого Совершенства, царства Истины, конечной свободы, эволюционного совершенства состояния будды. Подобная реализация – цель всех учений «Книги Естественного освобождения». Она доступна в принципе, поскольку уже является глубочайшей реальностью настоящего, актуального состояния даже самого обычного человека. Вы должны смотреть на себя «обнаженно», глядя со стороны цели. Вы ищете фиксированное, независимое, изолированное «я», нечто вроде внутреннего стержня, из которого возникают ваши побуждения и мысли. Но если вы повернетесь на 180 градусов и вглядитесь в себя, то вы не найдете ничего, что обладает свойственной ему сущностью, ничего независимого и обособленного.

Даже Декарт находил это; он обнаружил, что не может найти ничего в моменте происхождения мысли. Он ошибочно утверждал, что это происходит потому, что субъект не может быть объектом. И тогда он договорился до того, что счел этот субъект, единственную вещь, которую он никаким образом не смог найти, показать и установить, именно тем, в чем он неколебимо уверен! Он мог сомневаться во всем, но не смог усомниться в том, что он сам под сомнением! Отсюда знаменитое: «Я мыслю, следовательно, существую». Только самый ленивый буддийский философ мог бы утверждать подобное.

Не совершая такой ошибки, мы смотрим непредвзято и не видим ничего постоянного, ничего неизменного в самом себе, помня при этом, что смотрим в себя. Мы не можем увидеть даже что-либо субстанциональное за этим ничто. Мы всматриваемся вновь и вновь, кружась вокруг точки происхождения данной точки. Наш взгляд сам по себе становится прозрачным. Нельзя увидеть ничего независимого или объективного. И эта прозрачность уходит в бесконечность. Декарт был прав в одном: субъективное нельзя обнаружить. Но если исчезает субъект, как объект может остаться субстанциональным? Субъективность, которая не может найти себя, не способна обнаружить объект, не обретя уверенность в себе. Как субъективность, так и объективность исчезают при подобного рода проницательном наблюдении, а все, что остается, – это свободная, чистая прозрачность. Сама она – это непосредственный чистый ум. Это ясность, недвойственность и пустота всех истинных состояний, включая любое состояние, присущее самой пустоте. Это яркое и чистое умное осознание неуничтожимо, не может войти в соединение с чем-либо, быть жестко зависимым или задержаться в множественности взаимосвязанных, но внутренне независимых сущностей. Эмпирически мы наслаждаемся только вкусом свободы, не попадая в изоляцию. Это Алмазная Реальность Ясного Света, подлинная природа каждого из нас, дающая возможность естественного освобождения. Наша истинная природа, сущность будды, не требующая кропотливого созидания, она уже всецело присутствует в нас как сама наша душа.

Более того, эта душа не укоренена внутренне в самой себе, как царство пустоты, где все содержимое исчезает. Это скорее такая область, где присутствуют все существа и вещи, но призрачно, не опирающиеся независимо на самих себя, но каждая присутствует относительно в непостижимой сети красоты и блаженства, которая есть пустота. Поэтому наше Тело Истины будды нашей свободы-истины – это одновременно наше Тело Блаженства будды и Тело Эманации будды, тело любви, которое приходит к нам, чтобы помочь другим существам вновь обнаружить свою свободную, сияющую, блаженную и любящую природу. Как сказано в тексте «самоосвобождение через обнажающее внимание»:

Думаю, теперь ясно, что нирвана, свобода, о которых говорит «Книга естественного освобождения», – это не забвение. Тело Истины – это не абсолютно далекая от нас трансцендентальность. Оно является бесконечным сиянием блаженной энергии мудрости, красотой, безгранично любующейся собою. И одновременно это красота, проявляющаяся как любовь и добро, охватывающее всех существ, чувствующих себя несчастными в своей эгоистической изолированности и отделенности. Живых существ, подобных нам.

Сама «Книга Естественного освобождения» – это слова Падмасамбхавы, рожденного в лотосе учителя, которого считают буддой Тел Истины, Блаженства и Эманации, спустившимся к нам. Он не просто проплывает над нами в поэтическом воплощении собственного блаженства, а неустанно вникает в наше нынешнее положение, стремясь найти нас там, где мы пребываем, и дать практический доступ к нашей свободе. В следующем отрывке из текста «Самоосвобождение через обнажающее внимание» он подвергает сомнению наше привычное самоотчуждение от нашей собственной реальности:

Эти слова, хотя каждое выражение достаточно просто, дают возможность соединить свободу с нашими обычными заботами. Как проводники Промежутка в «Книге естественного освобождения», они делают каждый разрыв в одержимости собственным «я» потенциальными вратами к освобождению от него. Эти строки бросают вызов нашему потворству и жалости к себе, искусственно отдаляющим нас от спасения. Они придают нам уверенность, чтобы оторваться от отвращения к себе, страха и трепета. Они не могут повредить нам, если мы не примем их за усиление духовного нигилизма, столь глубоко укоренившегося в нашей культуре. Мы должны приложить все усилия, чтобы уберечься от подобного неправильного их понимания, тщательно отличая пустоту от ничто, свободу от забвения.

Опираясь на это, давайте перейдем к тибетскому искусству творческого умирания.