– Сначала мой новый сотрудник по прибытии сутки шляется неизвестно где, а потом на второй день ещё и опаздывает на работу!

Бульдог Билл, взгромоздив свои лакированные штиблеты на стол, с нескрываемым интересом рассматривал Ричарда, как рассматривал бы блоху неизвестно как заскочившую в его редкие, седые, отливающие пегой желтизной волосы. Прежде, чем раздавить блоху ногтем, нужно было сначала как следует надивиться этой необыкновенной тварью. При этом кончики пальцев его рук выбивали неровную чечётку. Мистер Пикфорд походил на католического падре, в нетерпении ожидающего откровенной исповеди молодой и особенно соблазнительной прихожанки.

Ричард возбуждённый, с болезненным блеском в глазах, после бессонной ночи похищения, пытался сосредоточиться на лице шефа.

– У меня, кажется, наклёвывается сенсационный материал! – он даже сделал шаг вперёд, навстречу боссу.

– Да, об обезьянах, нападающих на мороженщиц! – съязвил Бульдог Билл.

(«Откуда он, чёрт возьми, знает?! Неужели Мэри-Энн выложила ему всё в таких подробностях?! Вот маленькая дрянь!»).

– Нет, это касается тайных обществ Гонконга.

Реакция шефа показалась ему странной. Бульдог Билл отвёл от него взгляд куда-то в сторону и стал языком изнутри вылизывать свою правую щёку.

– Конкретно я имею в виду масонскую ложу, точнее то, во что она превратилась…

– Послушай, Ричард, – шеф спрятал ноги под стол, – присядь-ка, – он указал корреспонденту на стул напротив.

Ричард, пошатываясь, проследовал к стулу и неловко плюхнулся на мягкое, ватное седалище.

– Ты в Гонконге человек новый, можно сказать, гость, – Пикфорд пытался тщательно подбирать слова. – Многого ты здесь не знаешь, а понимаешь и того меньше. Но ты, каким-то непостижимым для меня образом, всего лишь за двое суток, не прилагая к тому никаких усилий, умудряешься просовывать свой нос туда, куда люди, повыше и попочтеннее тебя стремятся попасть годами! Нет, для репортёра – это ценнейшее качество! – мистер Пикфорд взмахнул руками над головой.

«Старый Бульдог Билл расщедрился на похвалу! Неужто, всё и в самом деле так плохо?»

– Но, поверь мне, сынок, – он минорно улыбнулся, – тебя затягивает в адскую мясорубку. Скоро нас всех затянет в общую гигантскую мясорубку, – с печальной усмешкой добавил он, – но это вовсе не означает, что нужно стараться попасть туда первым.

– Да я никуда не лезу, мистер Пикфорд, – пожаловался Ричард, – всё происходит как-то само собой!

– И слышать об этом больше ничего не хочу! – бульдог Билл замахал руками, как будто отгонял от себя кусачих пчёл. – Ты изучил досье, которое тебе вчера дала Мэри-Энн?

– Да, конечно, – снова озадаченный странным поведением шефа подтвердил Ричард.

– Я переговорил с американским консулом, он прихватит тебя на субботний приём в японское торговое представительство. Ходи, смотри, слушай, много не пей и не болтай. Для начала, он познакомит тебя, с кем надо, дальше освоишься, будешь действовать по обстановке.

– Но что я должен делать?

Бульдог Билл нахмурил брови и приложился грудью к столу.

– Поработать на дядю Сэма, сынок. Нас будет интересовать всё, что касается возможных перспектив торговой блокады Гонконга японским военным флотом, – всё это Пикфорд произнёс, как чревовещатель, почти не размыкая губ. – Усёк?

(«Поздравляю, мистер Воскобойникофф, теперь ты ещё, ко всему прочему, военный разведчик», – равнодушно отстучал телетайп в голове Ричарда).

– Есть, сэр! – корреспондент отдал честь шефу на американский манер взлётом правой руки от виска.

– Не паясничай, – скривился Бульдог Билл. – Иди лучше прими душ и выспись, как следует – смотреть страшно. А завтра ровно в 6 вечера у меня, трезвый и с иголочки, консул заедет в Агентство, и только потому, что я его об этом попросил. Тебе всё ясно? – Пикфорд, как заправский психиатр пощёлкал пальцами перед лицом своего нерадивого сотрудника. – Суббота завтра! Не вчера и не через двое суток, а завтра! Иди!

Выходя из кабинета шефа, Ричард чуть не столкнулся с Мэри-Энн.

Девушка, смущённо улыбнулась, опустила свои утренне-серые глаза и поздоровалась. Американец вполоборота зло и быстро оглядел её с ног до головы, и, ничего не ответив, поспешил на выход. Джек Доннован, ставший свидетелем этой сцены, из своего угла нагло и раскатисто расхохотался в спину уходящему Ричарду. А потом с удовольствием выдул очередной пузырь из своей вечной жевательной резинки и с наслаждением его лопнул.

«То опаздываешь, то иди, выспись», – с досадой думал репортёр, выходя на шумную улицу с вечно спешащими куда-то курьерами, клерками и торговцами, разносящими горячий чай на своих прямолинейных коромыслах. Да, выспаться и впрямь сейчас не мешало. Ричард уже хотел направиться прямо в гостиницу, но почувствовал нервный голод и решил предварительно заскочить в «Усталый Дракон», что-нибудь перекусить. Благо, что было по пути.

– А, господин корреспондент! Рады Вас снова видеть у нас! – на чистейшем русском поприветствовал его Сянь Пин, едва Ричард забренчал деревянными висюльками при входе в зал.

«Наверное, в прошлый раз я спьяну выболтал ему, чем намерен заниматься в Гонконге, – догадался репортёр. – А там, кто его знает…» – Он снова с негодованием вспомнил о безобразном «доносе» Мэри-Энн.

– Только учтите, – предупредил Сянь Пин, – если рассчитываете на бесплатный виски. С тем, кто посещает наше заведение во второй раз, мы уже играем в игру «Кто первый скажет двести».

Хитрый уйгур-«оппортунист» беззвучно затрясся.

– Нет, нет дружище, – поспешил заверить бармена Ричард, – мне бы чего-нибудь перекусить. С утра во рту маковой росинки не было, – блеснул он перед стариком, вспомнившимся русским фразеологическим оборотом.

Сянь Пин одобрительно и понимающе закивал. Похоже, ему нравилось здесь, в азиатских тропиках, слышать русскую речь.

Из изумрудного коридора, будто услышав Ричарда, вынырнула плавная и грациозная Ци Си.

Корреспондент заказал яичницу из перепелиных яиц и рубленый бифштекс. Хотел спросить ещё кофе, но передумал, решив выпить сельтерской воды.

В зале помимо него находились ещё только двое китайцев, которые курили и читали одну на двоих газету, периодически тыча в неё пальцами и что-то объясняя друг другу. Ци Си была с ним предельно церемонна и подчёркнуто холодна.

Ричард взглянул на бармена. Тот весело подмигнул в ответ, указав кивком головы на девушку. Мол, ничего, ничего, подуется и перестанет. Корреспондент картинно вздохнул и заговорил с китаянкой.

– А что, мистер Кроуз не появляется в заведении в первой половине дня?

– Мистер ещё чего-нибудь желает? – вместо ответа спросила она и в её раскосых глазах сверкнула холодная разящая сталь её далёких предков.

– Мистер желает сыграть в шахматы, – не придумав ничего лучшего, наобум ляпнул Ричард.

– Это невозможно, я выполняю свою работу, – так же холодно ответила Ци Си.

Репортёр снова взглянул на Сянь Пина, тот сжал кулак и всем своим видом рекомендовал не сдаваться.

– Но сейчас почти нет посетителей, – Ричард обвёл рукой зал, точно Ци Си сама этого не знала.

– Простите, но это совершенно невозможно. Я не могу присаживаться к клиентам за стол.

Ричард уловил, что всё же что-то в ней дрогнуло. Она потупила глаза.

– А зачем присаживаться? – нашёлся он. – Представьте, что вы даёте сеанс одновременной игры одному единственному сопернику.

Теперь Ци Си посмотрела на Сянь Пина. Тот не замедлил и выказал своё полное согласие с Ричардом. Дескать, садиться нельзя, а играть можно. Клиент всегда прав!

– Ну, хорошо, – с каким-то внутренним облегчением согласилась она, – только сеансёр всегда играет белыми, – напомнила официантка.

– Не беспокойтесь. Я знаю правила, – обрадовался корреспондент.

Всё-таки ему удалось смягчить сердце девушки.

Сянь Пин проворно достал из-под барной стойки шахматную доску и передал её Ричарду. Но только тот начал расставлять фигуры, как в заведение ввалились четверо шумно переговаривающихся между собой молодых человека внешности начинающих банковских клерков. Они размахивали руками, таращили глаза во все стороны. Клерки явно были в заведении в первый раз. «Какого чёрта сюда занесло этих «пингвинов»?» – с раздражением подумал Ричард. Но Ци Си успокоила его, прикрыв на секунду глаза («ты расставляй, расставляй, всё остаётся в силе…»).

Когда все фигуры стояли на своих местах, в «Усталом Драконе» стало ещё на два посетителя больше. На ланч заглянул толстый вальяжный индус и его тощий суетливый товарищ, оба, как полагается, в белоснежных чалмах.

Сянь Пин поставил перед собой табличку, предлагающую сыграть в игру, кто первый скажет «сто». Но на неё никто из присутствующих не обратил внимания.

Ричард уже было заскучал, но вынырнувшая как всегда неожиданно из-за его спины Ци Си шепнула в его сторону: «е2 – е4». И тут же направилась к столику молодых клерков, принимать заказ.

Корреспондент передвинул на две клетки вперёд белую пешку, и решил, что будет играть «Сицилианскую защиту». Его чёрная пешка выскочила в ответ на поле с5.

Оставшись наедине с собой, он глубоко задумался, в его душу чёрной тенью снова стала заползать минувшая тревожная ночь.

Регламент Игры, в духе напускной масонской таинственности, оказался на деле множеством папирусных свитков, исписанных красными чернилами при помощи очинённого гусиного пера. Всю эту охапку Клеопатра радостно вывалила перед ним на стол. Ричарда охватила тоска. Перечитать всю эту «ересь», накопившуюся за много лет за раз было просто невозможно. Но и выносить эти свитки из здания, в этом не было никаких сомнений, она бы ему не позволила. «Может, всё-таки послать её куда подальше?» – ещё раз подумал он. Но во взгляде женщины Ричард прочёл странное сочетание решимости на любые, самые безрассудные поступки, причудливо смешавшуюся с неподдельно искренней и беззащитной мольбой о помощи. Нужно было каким-то образом сужать область поиска.

Первое, что ему бросилось в глаза, было то, что Клеопатра, умышленно или просто за отсутствием времени, не совсем точно передала ему суть некоторых принципиальных моментов Регламента.

(Белый конь Ци Си как и полагается, ушёл на f3. Ричард ответил: e7 – e6).

Она сказала, что «чёрным» становится игрок, которому 7 раз подряд выпадает красный купон. То есть, будто бы всё сводилось только к воле случая. Ты приходишь в воскресный день на это «адское сборище» и неумолимо бесчувственный железный автомат выдаёт тебе низшее, «красное» достоинство. И так должно произойти семь раз подряд. Случай почти невероятный. Ричард прикинул: один на 7 в седьмой степени!

– Сянь Пин, а сколько будет семь в седьмой степени?

– 823543 – почти не задумываясь, ответил бармен, с усердием протирая бокалы. Только глянул в потолок.

«Да, это всё равно, что джек-пот сорвать в национальной лотерее», – прикинул Ричард.

Однако, внимательное чтение поправки, касающейся «чёрной пустышки» навело его на мысль, что это не совсем так. Клеопатра говорила, что красный купон должен 7 раз подряд «выпасть». Но в поправке употреблялось слово «остаться». А именно, для того, чтобы превратиться в «чёрного», на руках у игрока в конце каждого «Судного дня» должен был именно оставаться красный купон. При этом, имея красный купон и просто избегая поединков сделаться «чёрным» было невозможно, так как Регламент предписывал не менее 7 поединков в течение 7 недель.

Ситуация получалась неоднозначной. С одной стороны, обладатель красного купона, выданного по случаю автоматом, должен был провести хотя бы один поединок в неделю, и тогда ему выдавался следующий купон, который мог уже совсем не быть красным, что, казалось бы, делало появление «чёрной пустышки» не менее невероятным событием, чем при простом случайном выпадении. Но, с другой стороны, между «оставаться» и «выпадать» существовала очевидная смысловая разница. Ричард определённо это чувствовал, как и то, что этой разницей можно каким-то образом воспользоваться. И только когда рассветные лучи восходящего приплюснутого гонконгского солнца стали пробиваться сквозь щель между тяжёлых синих портьер, освещая груду изломанных окурков в хрустальной пепельнице, к нему наконец пришло внезапное, но очень простое решение.

(Ци Си сходила d2-d4, Ричард взял её пешку на d4 своей пешкой c5).

Всё дело в штрафном понижении цветового достоинства! Умышленно отказываясь от поединков, можно было с лёгкостью каждый раз понижать своё цветовое достоинство до низшей «красной» степени. Однако, само по себе, это ещё ничего не давало. Для того, чтобы через семь недель стать «чёрной пустышкой», нужно было непременно провести, как минимум, 7 поединков. Каким-то образом нужно было их организовывать. Как это в точности сделать Ричард не знал, но, тем не менее, он почувствовал, что принципиальная и притом единственно возможная лазейка была найдена. Об этом он и сообщил Клеопатре, вызвав её специальным звонком из спальни.

Выслушав суть стратегической находки, она сначала долго и пристально смотрела на Ричарда, как будто гипнотизировала его. И ему даже в какой-то момент показалось, что зрачки её прекрасных миндалевидных глаз стали снова вертикальными, как у ядовитой змеи. А потом неожиданно весело и просто произнесла, будто стряхнув с себя пелену магнетизма: «Чёрт возьми! Никто никогда не удосуживается внимательно прочитать правила». На что корреспондент возразил, высказав ей предположение, что, скорее всего, не он один додумался до этого, в сущности, несложного решения. Другое дело, что, возможно, никому не приходилось всерьёз заподозрить своего господина в статусе «белого» игрока.

«Да, среди играющих много весьма респектабельных адвокатов», – в задумчивости согласилась она.

– А кроме того, в Регламенте есть пункт, пользуясь которым, Белый Господин может весьма удачно скрывать свой статус.

Клеопатра немало удивилась и вопросительно вскинула брови.

– Ну, как же, как же, – поспешил объяснить Ричард, – он может время от времени отпускать на волю часть своих «рабов», просто отказываясь от поединка с ними, в случае вызова с их стороны. При этом, как известно, его высший «белый» статус сохраняется неизменным. Отпущенный же таким образом на волю раб, просто подумает, что его господину на этой неделе выпал купон не самой высокой масти и тот, чтобы не рисковать просто согласился на понижение цветового достоинства. Ведь, отказавшийся от поединка игрок, как известно, не считается проигравшим в данном поединке и поэтому он не становится «рабом».

– Да, Вы гений Ричард! Я же говорю, само Провидение послало мне Вас! – восхитилась Клеопатра.

Но тут же снова погасла, озаботившись новым сомнением.

– А зачем «белому» скрывать свой статус?

– Если община игроков всерьёз заподозрит в ком-то «белого», она тут же станет готовить к бою с ним специального «чёрного рыцаря», тем самым способом, о котором я Вам только что рассказал, чтобы не сделаться его вечными рабами.

– Да, всё верно, – немного поразмыслив, опять согласилась она.

Ричарда слегка удивило то, что его последние слова, которые должны были, скорее, порадовать женщину, привели её в некоторое рассеянное замешательство.

Напоследок, Клеопатра предложила корреспонденту «Бьюик», чтобы отвести его, куда пожелает. Но он от этого предложения с саркастической вежливостью отказался, напомнив, однако, что ему ещё не возвратили его папку с нужными бумагами. Папку, к его облегчению, тут же вернули без всяких вопросов и подозрений.

Ричард и не заметил, что, пока он предавался воспоминаниям прошедшей ночи, «Усталый дракон» почти опустел. Ушли молодые клерки, толстый и тонкий индусы, остались только те двое китайцев, которые продолжали читать одну на двоих газету, по-прежнему что-то растолковывая друг другу на кантонском наречии. Ци Си стояла перед ним и лукаво улыбалась. В её чёрных смоляных волосах, собранных в традиционный китайский «узелок» виднелись две деревянные спицы.

– Устроим блиц, пока никого нет? – предложила китаянка.

– Попробуем, – живо отозвался Ричард.

Всё шло стандартно до 18 хода, фигуры и пешки носились по шахматной доске со скоростью ползающих по столикам бодрых утренних мух. Но на 18 ходу Ци Си неожиданно предложила жертву чернопольного слона за две пешки на клетке h6. Ричард немного подумал, и, как джентльмен, согласился, хотя и не предвидел для себя из принятия этой жертвы ничего хорошего. После чего последовал шах ферзём. Дальше его защитные редуты рассыпались буквально на глазах. Уже на 29-ом ходу всё было закончено.

Сянь Пин, из-за барной стойки наблюдавший за ходом партии, только беззвучно посмеивался в кулачок. Ци Си играла невозмутимо, как будто знала все ходы наперёд, точно вонзала в доску деревянные спицы из замысловатого убранства своих волос. А Ричард, скатываясь в шахматную пропасть, гадал, сочиняет ли она сейчас, играя с ним, лирические стихи, как о том рассказывал мистер Кроуз? Но по мраморно-спокойному выражению лица девушки понять было решительно ничего невозможно. Получение мата принесло корреспонденту небывалое облегчение, почти как от окончания физического соития.

Поздравив Ци Си с красивой победой и попрощавшись с мелко прыскающим Сянь Пином он поплёлся к себе в номер, спать. Ричард явственно ощутил, что теперь свой сон он не смог бы отсрочить даже на час. С той же решительностью, с какой его молодой организм требовал своих прав на перенапряжение сил, теперь он требовал их на срочный, немедленный отдых…