Пока Георгий допрашивал Карабанью, одновременно оказывая ему первую помощь (врач был верен своей профессиональной клятве в любых обстоятельствах), отец Лоренцо вместе со Всеволодом освободили пленных карликов.

Те, не успев потереть затекшие конечности, засеменили к грубо сколоченному сараю, стоявшему чуть на отшибе. Из сарая доносился писк и визг. Через секунду освобожденные женщины и дети племени уже обнимали своих мужей и отцов.

Георгий подошел к своим спутникам и рассказал о том, что удалось добиться от испанского разбойника. Оказывается, матросы уже не первый год терроризируют племя. Они обложили индейцев данью и взимали ее каждый раз, когда «Людовик Благочестивый» оказывался в порту Белена. Индейцы отдавали им золотые самородки, с трудом добытые в реке. Но в этот раз маленькое племя дружно утверждало, что золото ушло, что боги обиделись и спрятали золото от куальчи. Серхио, естественно, решил, что хитрые карлики обманывают его, и решил заставить выдать спрятанное золото силой. За этим занятием их и застали путешественники.

Касик племени куальчи, старый Апогонепу, тот самый сморщенный старичок, теперь уже выглядевший спокойно и величественно, как и подобает старейшему в племени, подошел к своим спасителям. Отец Лоренцо, выступая переводчиком, объявил, что вождь выражает великую благодарность всего племени Белому богу-освободителю и его спутникам. Он же, Апогонепу, а также главный колдун просят великого воителя и врачевателя о чести принять его и его друзей в качестве почетных гостей племени. Это предложение путники, утомленные долгой дорогой и битвой, одобрили единогласно. Георгий настоял, чтобы поверженным испанцам позволили свободно загрузиться в их лодки и отбыть восвояси. Чинить расправу даже над такими мерзавцами он не привык.

– Откуда же ты, Белый бог? – спросил Апогонепу.

Георгий замялся, все же богом его называли впервые, и ответил:

– Из города кузнецов.

Пока путешественники отдыхали, старый касик отдал распоряжения по устройству дорогих гостей, и низкорослые индейцы ловко таскали груз с большой пироги. Братья Родины переместили на берег Ирину в сопровождении совершенно одуревшей от происходящего Анюты.

С появлением спасителей жизнь в деревеньке закипела. Тут же разнесся слух об избранности белых людей и в особенности Георгия, который, согласно преданию, и есть Белый бог, их спаситель, которого племя ждало больше сорока тысяч лун. Молодые девушки, не стесняясь, разглядывали Георгия и приветливо ему улыбались, весело шушукаясь между собой. Щуплые фигурки индейцев, едва прикрытые юбочками из пальмовых листьев, сновали из хижины в хижину, бесконечно шурша сухими пальмовыми листьями, из которых и были построены жилища индейцев.

Народец джунглей готовился оказать Родину королевские почести и щедро угостить своего освободителя и его спутников. В ход шло все, что можно было съесть, и многое из того было неведомо белому человеку. Несколько женщин занялись размалыванием в муку кукурузных зерен и дробили фасоль, другие расщепляли на мочало какие-то плоды, напоминающие батат, строгали ананасы, кокосы и манго, помешивали какие-то бродящие и булькающие жидкости в огромных деревянных чанах. Мужчины, вооружившись духовыми ружьями, стреляющими ядовитыми стрелами, отправились на охоту и довольно скоро вернулись из глубины джунглей, неся тушки нескольких обезьянок и жирных капибар.

Касик разводил огонь, ловко и скоро вращая в жестких, маленьких ладошках оструганную палочку из неизвестного дерева: сухая трава у основания палочки занялась, появился сизый дымок, а следом показался и огонек. Запалили подготовленные костры из припасенных сучьев, на которые чуть погодя были отправлены запекаться тушки убитых животных, завернутые в свежие пальмовые листья, и следом, в грубых глиняных горшках, богатое месиво из известных и неизвестных плодов вперемешку с душистыми травами. Возбужденные всеобщим ажиотажем, голенькие дети шныряли там и сям, норовя подойти поближе к белым людям, а то и потрогать неземных существ.

Отряд путешественников тем временем расположился в удобных гамаках, служащих туземцам кроватями, потягивая молоко из кокосовых орехов и коротая время в ожидании ужина. Отец Лоренцо и госпожа Большакова, как ни странно, возлежали по соседству, но исключительно ради научных споров, которые они не прекращали с момента первой баталии в монастыре.

Анюта неуклюже сидела, как нахохлившаяся птичка на веточке, не смея расслабиться и прилечь. Братья Родины с наслаждением растянулись в этих удобнейших кроватях и, мерно покачиваясь, дремали. За покоем Георгия зорко следил его персональный телохранитель – туземец, который весь светился от возложенной на него важной миссии служения Белому богу. Ирина была устроена тут же, под навесом: обдуваемая легким ветерком, даже она, казалось, наслаждается этим неожиданным привалом.

Наконец все приготовления были окончены, и призывный гул, издаваемый бревнами-барабанами, по которым стучали палками, собрал всех на праздничную трапезу.

Торжественный ужин устроили в центре деревни. Трон вождя стоял особняком, Родину-младшему тоже досталось место на возвышении, а остальных бледнолицых усадили между вождем и Георгием. Георгию по статусу полагался не только отдельный трон, но и одушевленный трофей в знак великой благодарности: его ожидала младшая дочь вождя – совсем еще девочка, однако она бросилась прислуживать нашему герою с таким рвением и неприкрытым обожанием, что вызвала бурю скрытого негодования в сердце Анюты.

Надо сказать, индейцы принарядились как могли: лица были расписаны разноцветными красками, головы украшены сложными венками и рядами ярких перьев, на шеях болтались роскошные ожерелья из окаменелых позвонков анаконды и костей других животных, а также плодов неизвестных деревьев. Опытные путешественники с интересом разглядывали убранства индейцев, представляющие огромную этнографическую ценность, Большакова с невероятной скоростью делала зарисовки в блокноте. Анюта же не знала, куда прятать глаза от неприкрытой срамоты нехристей.

Ужин прошел на славу. Голодные путешественники без колебаний набросились на индейские яства и побрезговали разве что жареными личинками. Наконец эта часть трапезы была окончена, и вся компания собралась в отдельной хижине на аудиенции у вождя.

Про племя карихона никто из здесь живущих не слыхал, и при виде артефакта Апогонепу отрицательно замотал головой: его предки ничего не рассказывали ему об этих письменах. Правда, он припомнил древнюю легенду о племени любви, но утверждал, что им было не выжить в этих краях. Об этом племени вождь слышал от жабьего колдуна, который бормотал что-то о победе любви над смертью. Вроде он и есть потомок какого-то старинного племени, пропавшего под землей, как болтают старики. Может, это именно то, что ищут бледнолицые боги?

По словам Апогонепу, жабий колдун жил особняком на соседнем острове и славился многими умениями и чудесами. Он мог слать волшебные послания по воздуху, исцелять больных и передавать волю богов. Как знать, может быть, он и письмена племени карихона сможет разобрать да излечит красавицу из страны холода и ветра.

Всеволод предложил вождю показать на карте место обитания жабьего колдуна, и, к великому восторгу экспедиции, оказалось, что это совсем рядом, словно сама судьба благословляла их на то, чтобы добраться до колдуна-отшельника.

Путешественники с жаром поблагодарили индейского вождя и принялись готовиться в путь. Дочь Апогонепу страстно обвила могучую шею Родина-бога и оставила на ней ожерелье из сушеных плодов неизвестных растений. Поцеловав ему руку, девочка удалилась с печалью в глазах. Георгий был смущен и даже покраснел. На выручку неожиданно пришел сам касик, который произнес торжественную речь. Отец Лоренцо переводил, с изумлением поднимая брови.

– Он хочет поведать Белому богу о большом секрете, из всего племени только вождь знает этот секрет. Теперь, когда касик встретил Белого бога, который спас их племя, он хочет быть по-настоящему благодарным и открыть северянину из города кузнецов эту тайну. Он хочет показать ему проклятое место – место жизни очень маленьких людей, ни одного из которых нет в живых уже много сезонов дождей. Место проклято и опасно, но касик уверен, что такой храбрец, как Белый бог, должен видеть это своими глазами. Друзья же Белого бога обогнут остров, следуя рисунку, и прибудут к острову жабьего колдуна, куда самого спасителя благодарные куальчи доставят с почестями, когда солнце поднимется вверх.

Так перевел падре Лоренцо, упростив для понимания пышную речь вождя, но и услышанного хватило Родину-младшему, чтобы, не раздумывая, отправиться сопровождать вождя по неприметной тропинке в самую гущу джунглей.

Чаща сгущалась, приходилось раздвигать лианы руками, следуя за юрким не по годам касиком. Наконец вождь остановился, указывая на нору среди груды разбитых камней, украшенных великолепной мозаикой. Лаз, уходивший под землю, был узкий даже для карлика.

– Там жили люди, которые пришли давно, – многозначительно произнес касик на ломаном испанском. – Они всё знали, всё предвидели. Они говорили про тебя. Говорили про карихона. Там ты найдешь ответ.

– И что? Лезть туда? – спросил Георгий.

Индеец же, словно не слыша Белого бога, ловко чиркнул кремнем о кресало и сунул в руку молодого доктора горящий факел. Затем указал на лаз и прошептал: – Тайна карихона. Тайна Сердца. Верни Сердце. Найди тайну.

Георгий, держа факел перед собой, с трудом протиснулся в лаз и пополз, отталкиваясь от сырой затхлой земли локтями и коленями. Вдруг земля словно провалилась, и Родин, проехав на животе пару саженей, как мальчишка с горки, плюхнулся в воду. Факел, к счастью, не погас.

– Эй! – закричал он в крохотное светлое пятнышко, откуда на него смотрело кукольное лицо касика. – А как я выберусь? И где эта тайна?

– Пророчество гласило, – невозмутимо ответил Апогонепу, – что Белый бог из города кузнецов спасет племя куальчи. Но он не знает любви, а потому и уничтожит нас. Где нет любви – там смерть. Верни Сердце. Ищи любовь.

И огромный камень завалил единственный выход.