Аргентинское мясо
Правительство разрешило ввоз десяти тысяч тонн мяса из Аргентины; ибо по аргентинской пампе бродят неисчислимые тысячи тонн мороженого мяса – по прекрасной, бескрайней пампе, поросшей деревьями мобу и цветами опунции. Еще там растет репейник величиной с наши клены, и какао, и томаты, и миндаль, и маниок, и пастухи вырастают там выше наших, все эти гаучо с бахромой на штанах, эти дикари, у которых один глаз выбит, а другой налит кровью; и обо всем этом шел диспут в стане аграрной партии.
– Друзья! – сказал пан Удржал. – У нас на родине Бергман оскорбляет наших жен (о, собрание в Лоунах); Аргентина собирается наводнить нас мороженым мясом. Друзья мои, слушайте! Наша партия приходит в упадок!
«Чепуха, – подумало его превосходительство пан Прашек. – А я буду скупать пампу, пампу, пампу. Устрою там имение. Сколько может стоить пампа?»
«Там табак растет, – размечтался пан Зазворка. – Вот куплю пампу и стану поставлять в Австрию парламентские сигары. Аргентинские сигары придутся депутатам по вкусу. Возьму вот и открою в Вене табачную лавочку».
Меж тем пан Удржал продолжал:
– Друзья! Поймите же, что аргентинское мясо разорит нас, разорит нацию, все государство! А ведь все-таки мы – это государство…
В стане аграриев поднялось изрядное волнение. Положение и впрямь было серьезное.
– Да ну вас с вашим Бергманом, – возразил Удржалу пан Зазворка. – Все наши жены, вместе взятые, не весят десяти тысяч тонн! – (Протесты, крики «ого»!) – Предлагаю закрыть австрийские границы для экспорта в Аргентину! Пригрозим ей, что не позволим больше вывозить в Буэнос-Айрес австрийских девок. Повысим цены на кожи, масло и пшеницу. Будем протестовать во имя гигиены. Заразим холерой экипажи аргентинских судов…
«Чепуха», – позитивно думало меж тем его превосходительство пан Прашек.
Вообще в лагере аграриев – небывалое возбуждение.
Но вот все взоры обращаются к оратору, поднимающемуся на трибуну.
– Аграрии! – восклицает этот поборник конституции. – Взвесьте вот что: дело идет о нашем государстве. До сих пор мы кормили население Австрии доморощенным скотом. Господа, вы знаете нашу скотину: она солидна, флегматична и мирна. Можно сказать – она сотворена из материи, из которой создаются образцовые граждане. Мы знаем нашу скотину, мы сами ее выращивали и пестовали; нам известно, что она лояльна, терпелива, послушна и кротка; тяжела на подъем, пассивна, благонадежна; она предана нашему делу. Наш скот – тих, консервативен и патриотичен. Вот каким мясом насыщали мы до сей поры жителей Австрии, вот каким мясом питалась кровь наших граждан, вот из чего вырастали их мышцы и восстанавливались мозги. Теперь же на рынок будут брошены миллионы килограммов аргентинского мяса, и примите во внимание: Аргентина – республика; точнее, Аргентина – конфедерация четырнадцати республик и трех территорий; прошу принять это в расчет. Население там – дикое, республиканское, воинственное; оно любит государственные перевороты, петушиные бои и стрельбу из пистолетов; вдобавок они там бросают лассо и привыкли обходиться одним глазом, утратив второй во время драки в борделе. Далее: их скот свободно пасется в пампе; нет у него ни колокольчика на шее, ни кормушки; он полудик. Скотина бродит по бесконечной, ничем не огражденной пампе, дорожа волей, свободой, когда можно бегать без ограничений; у нее горячая, тропическая, бурная кровь. Да, их скот одержим мятежным духом; даже силой не заставишь его добровольно идти на убой; он анархичен, не укрощен, он полон бунтарских инстинктов.
Понимаете ли вы, аграрии?! И этим-то скотом предлагают ныне кормить жителей Австрии! Вот какое мясо должно претворяться в их мясо, в их кровь, в их мозг! Плоть наших граждан сделается горячее, их кровь быстрее побежит по жилам, их мозг станет более поворотливым; они полюбят пистолеты, свободу и демонстрации; они впитают в себя неограниченную вольность пампы и республиканские, пролетарские страсти аргентинских быков…
Аргентина отравит нашу кровь! Австрия превратится в конфедерацию четырнадцати республик – четырнадцати земель, представленных в имперском совете, – и трех территорий – национальных социалистов, социал-демократов и христианских социалистов. Люди почувствуют себя свободными и вольными, как стада, бродящие по пампе: они станут свободолюбивы и вспыльчивы. Погибнут тогда гражданские добродетели, покой, летаргия и послушание. Всей страной овладеет мятежный дух…
Пампа – общее достояние; право собственности исчезнет. Кроткий образ мыслей, любовь к своему хлеву, которые мы прививали нашим стадам, а через них и населению Австрии, исчезнут. Культура, цивилизация, гражданское право и охрана порядка – исчезнут.
Но все это произойдет отнюдь не путем эволюции! Знайте – настанет день, которого никто не ждет, и прольется в тот день больше крови, чем во всех законных войнах нашего государства. Вот что сулит нам аргентинское мясо.
Друзья мои, люди ныне набивают желудки картошкой и мукой; они одутловаты, ленивы, малоподвижны, неповоротливы. Поймите – мясо разбудит в них хищника! И на кого же восстанет сей хищник? На нас!
От удешевления продуктов питания возрастет капитал. Против кого обратится этот капитал? Против нас! У людей появятся деньги, чтобы приобретать оружие. Вот что сулит нам аргентинское мясо.
Неужели вы глухи? Повторяю: грядет нежданный день страшной гражданской войны. Клянусь – вы увидите картины, которые я не в силах изобразить, столь ужасны они и потрясающи. Будьте готовы, вооружайтесь! Придет день, когда оружие пригодится вам; и день этот будет последствием ввоза аргентинского мяса…
Тогда безмерный ужас объял аграриев. Меж тем государство слепо катилось к гибели: люди ели мясо из Аргентины, люди богатели, толстели и начали приобретать вкус к жизни. Но аграрии и крупные помещики, зная, к чему это ведет, ждали во всеоружии.
В сельских местностях сугубый страх внушало необычайное явление: люди достигали двухметрового роста, были одноглазы, буйны, веселы и вольнолюбивы. Тревога в сельских районах быстро росла, и столь же быстро росли и крепли горожане. Аграрии и родовое дворянство, косясь на города, шептались, что скоро настанет тот нежданный день.
А люди все росли, делались все независимее, и аграрии все больше пугались наступления нежданного дня, – и в конце концов этот день наступил.
Обезумев от непрестанного страха, аграрии ринулись на города. И начались новые гуситские войны, только куда более страшные. Длились они целых тридцать лет (1918–1948), после чего в Австрии воцарилась тишина, какой еще не бывало, ибо убивать уже было некому и некого.
И все это явилось следствием ввоза мяса из Аргентины.
