ГЛАВА 5
Рука Элфида, лежавшая на газете, сжалась в кулак, сминая и захватывая бумагу. Когда газета превратилась в комок, он швырнул его на пол.
Старк смотрел, как он катится: ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не броситься поднимать. Он знал за собой этот рабский инстинкт, просыпающийся в присутствии людей, подобных Элфиду.
— Мы узнаем, кто поместил это объявление, — сказал он. — Тот, кто способен на такую штуку, — это птица редкого полета.
Элфид, сев за свой письменный стол, пристально посмотрел на маленького полицейского.
— Белобрысый швед весом в центнер — тоже птица редкого полета, — сказал он сухо, — но вы его не можете поймать уже целых четыре дня.
Старк выдержал удар.
— Скоро поймаем. Мы знаем, что они в городе. Сейчас, когда мы с вами разговариваем, прочесываются все кварталы.
— Теперь вы потеряли всякий шанс, — сказал Элфид, — и осведомители ваши не помогут. Никто теперь на вас работать не будет, все захотят хапнуть этот куш, даже ваши люди.
Старк, не ответив, поскреб небритую щеку и вытащил из кармана газету. Он знал текст объявления наизусть, но испытывал потребность перечесть его еще раз. Оно занимало три колонки:
«Сегодня утром в местном еженедельнике «Революция — навсегда» целая страница была отведена для объявления, которое мы перепечатываем с любезного разрешения главного редактора мистера Беллавоуна: «Филантропическая гуманитарная организация, борющаяся против расовой дискриминации, ксенофобии и смертной казни (желающая по вполне понятным причинам сохранить свое инкогнито), предлагает вознаграждение в три миллиона долларов любому, кто сообщит о местопребывании Свена Крэнсона и Джима Бэнсфилда, бежавших из тюрьмы. Обоим грозит смертная казнь, а первый из них уже был осужден. Полагая, что Крэнсона осудили поспешно, не приняв во внимание, в частности, его очевидное слабоумие, организация считает своим долгом употребить все находящиеся в ее распоряжении средства, дабы предоставить ему надежное укрытие и тем самым бросить вызов неправедному суду, открыто попирающему человеческое достоинство. Через три дня мы опубликуем следующее объявление, в котором заинтересованные лица получат сведения, необходимые для вступления с нами в контакт».
Старк поднял глаза:
— Это идиотизм. Им придется дать адрес, номер телефона или какой-нибудь другой способ сообщения, а тогда они окажутся в ловушке или же…
— Или же что? — бешено оборвал его Элфид.
Старк поколебался:
— Я уверен, что это блеф.
Элфид вздрогнул:
— Извольте объяснить.
Старк засунул руки в карманы и потянулся, борясь с усталостью.
— Мы проверили уже около трех десятков организаций, которые могли бы сделать подобное предложение. Все отказываются.
Элфид сделал три быстрых шага к своему собеседнику и едва удержался от того, чтобы не схватить маленького лейтенанта за лацканы пиджака. Голос его был свистящим:
— Только вы с вашей тупостью способны поверить, что они вам признаются. Вы что, не понимаете, что в этом случае они сами погубили бы свои планы?
Старк слегка отступил назад:
— Я знаю, но в любом случае…
Раздался телефонный звонок, и Старк с облегчением вздохнул, поскольку можно было не договаривать начатую фразу.
— Алло?
Голос доносился издалека:
— Говорит Бэнсфилд.
Элфид и бровью не повел, он сморел на Старка.
— Добрый вечер, Джордж, как дела?
— Понял, — сказал Райнер, понизив голос, — у вас полиция. Буду краток: вы читали газеты?
— Да.
— Как вы понимаете, для меня это меняет все. Я никогда не колебался в выборе между двумя и тремя миллионами.
— Продолжайте.
Старк глядел в окно с отсутствующим видом, как это сделал бы человек, слушающий телефонный разговор, который его совершенно не касался.
— Если хотите получить Крэнсона, то придется поднять ставки.
Лицо Элфида оставалось совершенно спокойным: он ждал этого с того самого момента, как раскрыл газету.
— Четыре миллиона, — сказал Райнер, — и он ваш.
Элфид старался дышать ровно.
— Согласен. Когда?
— Я позвоню сегодня вечером, ровно в шесть. Будьте готовы. Денежки держите при себе, они вам понадобятся. Пока, Элфид.
— До свидания, Джордж.
Элфид положил трубку с подлинно артистическим мастерством.
Сегодня вечером! Сегодня вечером он передаст Крэнсона полиции. Или убьет его сам. Это тоже решение, может быть, даже лучшее из всех.
Старк крутил в руках шляпу, глаза его были сощурены.
— Мне пора возвращаться к работе, я позвоню, как только будет что-то новенькое.
— Спасибо.
Лейтенант встал. У него было твердое убеждение, что Элфид ведет такую игру, в которую ему не следовало бы играть.
* * *
Карлотта Мешен уже полгода работала на Беллавоуна, переводила политические статьи, присылаемые из Чили. Спала она в типографии, что позволяло сэкономить на гостинице. Накануне она пустилась в погоню за типом в темном костюме и упустила его метров через тридцать. Ей показалось, что он просто испарился в воздухе. Хозяин-любовник устроил ей жестокую нахлобучку, она накурилась до одурения, чтобы забыться, а сегодня утром ушла очень рано, потому что в редакции ждали полицию, а у нее паспорт был просрочен на целых восемь месяцев, и ей совсем не улыбалось, чтобы ее выпроводили за границу.
Она села в автобус, вышла в Бейнвилле и вошла в снэк-бар. Заказала чашечку кофе и гренки — первый раз за много часов удалось перекусить. А аванс у Беллавоуна теперь бесполезно просить.
Бармен поставил перед ней подносик с гренками и чашкой, она отхлебнула горького обжигающего кофе — это было то, что надо. Стала рыться в сумочке, надеясь обнаружить сигарету, и нашла бычок Лаки, который с жадностью раскурила. Ей хотелось наполнить легкие сладковатым горячим дымом, и она с силой втягивала беловатый дым. Осмотрелась, все было спокойно: привычные обшарпанные люди читали газету, устроившись поближе к кондиционеру. Слева маленький лохматый парень дергал ручки игрального автомата, а мертвенно-бледный тип, чуть получше, чем другие, одетый, смотрел на улицу, облокотившись о стойку. Подняв чашку, она взглянула на себя в зеркало, повешенное над рядами бутылок.
И увидела его.
От изумления она поперхнулась.
Это был он — вышел из телефонной кабины, прошел мимо, почти коснувшись ее, и покинул бар, ни на кого не взглянув.
Карлотта почувствовала, что ей выпал шанс, невероятный шанс. Она бывала в этом районе не чаще двух раз в полгода, и первый же человек, привлекший ее внимание, оказался тем самым типом, которого велел выследить Беллавоун и которого она упустила. Рост, походка, шляпа — нет, ошибиться невозможно.
Она лихорадочно размышляла — а тот уже открывал дверь. Она швырнула деньги на стойку.
— Подогрейте мне это, я сейчас вернусь.
Скользнула с высокого табурета. Теперь только не упустить. Если она вернется с адресом, Беллавоун сразу даст ей десять долларов. А может, и двадцать.
Она ринулась через улицу, и зеленоватый «бьюик» завизжал всеми своими тормозами, чтобы не налететь на нее. Она услышала за собой скрежетание шин, ругательства и нырнула в толпу: на противоположной стороне неторопливо плыла над головами черная шляпа.
Спайлинг-стрит. Она замедлила ход, и пришлось остановиться у перехода на перекрестке. Пересекла улицу — никого.
Она вдруг почувствовала неудержимое желание плакать. Приподнялась на цыпочки, чтобы высмотреть того поверх голов. Забыв об опасности, рванулась вперед, зигзагами огибая идущих.
Впереди расходились в разные стороны две улицы: Мей-ган и Стэмп-авеню.
Она устремилась на Мейган, пробежала около двадцати метров и застыла в растерянности; поймала любопытные взгляды рабочих, копавшихся в разрытой траншее, и, круто повернувшись, помчалась назад. Толкнув какую-то женщину, прорвалась сквозь очередь ожидающих автобуса и тут же затопталась на месте. Она едва не врезалась ему в спину: он шел посредине тротуара, она видела перед собой его затылок, могла разглядеть покрой пиджака.
Внезапно он повернул, прошел перед швейцаром дома № 122 и скрылся в подъезде.
Она прошла мимо, не подавая виду — начинала понимать, как это следует делать. Считая, прошла тридцать шагов и вернулась назад.
В этот раз нельзя было ошибиться. С бьющимся сердцем она миновала дом, затверживая адрес: Стэмп-авеню, 122.
Она хотела было вернуться в бар к недоеденному завтраку, но подумала, что лучше предупредить Беллавоуна как можно раньше. Только адреса он без двадцати долларов не получит.
Денег у нее оставалось ровно столько, чтобы доехать на автобусе.
* * *
Она увидела прямо перед собой исказившееся лицо бородача и почувствовала обжигающую боль в правой щеке.
Все завертелось и вспыхнуло, цепкие пальцы ухватили ее, чтобы не дать упасть, и от второй пощечины потекла кровь из рассеченной губы. Открыла рот, чтобы завопить, и подняла, защищаясь, руки, но он снова размахнулся, и она попыталась вжаться во влажную серую стену. В третий раз все закружилось, в ушах гудело, ей казалось, что у нее раскалывается голова, и она упала на колени среди разбросанных газет.
— Будешь говорить, шлюха, или хочешь еще?
Карлотта выплюнула два окровавленных зуба.
— Давай пятнадцать долларов, тогда скажу.
Беллавоун, схватив за волосы, поднял ее голову к свету, идущему от лампочки без абажура, висящей на голом проводе над ротационными машинами. Почти прижавшись губами к лицу в синяках, прошипел:
— Меня полиция держит за задницу с восьми утра. Пришли крутые ребятки, обещали, что, когда вернутся, разнесут здесь все к чертовой матери.
Отшвырнул ее, как тряпку, на нераспроданные экземпляры и стал бегать взад и вперед. Карлотта облизнула губы:
— Нечего было брать это объявление.
Беллавоун, ринулся к ней, и она инстинктивно вжала голову в плечи.
— Курва ты безголовая, — прорычал он, — ни хрена не поняла. Ни хрена.
И замолчал, стараясь овладеть собой, чтобы голос не срывался и руки не тряслись.
— Знаешь, сколько на этом можно заработать?
Она отрицательно качнула головой.
— Два миллиона долларов, — сказал Беллавоун.
В пустом цеху наступило молчание. Корпуса и ручки машин отблескивали в полумраке.
— Два миллиона, — повторил он, — и чтобы их заработать, нужно только одно — адрес. Адрес того парня, что приходил вчера.
Карлотта со стоном подвигала челюстями:
— Не понимаю.
Беллавоун со всего размаху ударил кулаком по линотипу и наклонился вновь. Вены на его шее надулись так, что, казалось, вот-вот лопнут.
— Полиция получает адрес и начинает следить за парнем. Находят ту организацию, от которой он послан и которая хочет укрыть двух беглецов. Крэнсон и Бэнсфилд вступают с ней в контакт — тут-то их и берут тепленькими, потому что полиция уже тут как тут.
— Не вижу здесь твоих долларов.
Беллавоун опустился перед ней на колени:
— Если все пойдет так, как я сказал, значит, их арестуют благодаря нам?
— Да.
Беллавоун осклабился:
— Стало быть, Элфиду придется заплатить мне два миллиона.
Карлотта ощупала вспухшую щеку.
— За их спасение обещают дать три миллиона.
Мягкая улыбка превосходства раздвинула заросшие всклоченным волосом губы Беллавоуна.
— Мне проще навести на их след, чем заниматься спасением. Так что выбирать не из чего. Да и вообще, мне приятно оказаться хоть один разок на стороне полиции; я помогу схватить двух опасных убийц.
Он запустил руку в свою шевелюру, яростно поскреб голову, затем ударил кулаком правой руки в ладонь левой, и Карлотта, цепенея от страха, увидела, как он медленно придвигается к ней. Снял ремень, опустив вниз конец с тяжелой медной пряжкой, и сказал со сладкой ухмылкой:
— Адрес!
Ремень болтался в нескольких сантиметрах от ее лба, и крошечный шпенек пряжки раскачивался, как маятник. Сжав зубы, она почувствовала, как под закрытыми веками закипают слезы. «Сволочь», — подумала она.
— Стэмп-авеню, дом 122.
Ремень упал на землю. Она почувствовала, как он ложится рядом. Теперь все утопало во влажной черноте — слезы наконец хлынули. Задыхающийся быстрый шепот лез ей в ухо.
— Хорошая девочка, — бормотал Беллавоун, — лапонька моя, теперь будем дружить.
Она, не сопротивляясь, позволила повалить себя на кипу газет и, ощущая на себе тяжесть его тела, подумала, что, наверное, есть такая порода людей, которые всегда обречены на поражение.
Через два часа Беллавоун был у Старка и получил заверения, что в случае ареста двух беглецов он получит вознаграждение, обещанное Элфидом; в обмен на это он сообщил Старку адрес дома, где находились Райнер и Крэнсон.
* * *
Дверь закрылась за главным редактором «Революция — навсегда». Старк остановился, почти касаясь лбом матового стекла, и закрыл глаза. Ему было необходимо подумать, его мозг должен был работать с полной нагрузкой, но голова гудела, мозг работал вхолостую; усталость коварно расстраивала все его замыслы, все расчеты.
Подойдя к столу, он набрал номер районного прокурора Макголена.
— Говорит Старк, мне нужно бы с вами повидаться. Очень срочно, по поводу дела Крэнсон — Бэнсфилд.
— Напали на след?
— Похоже, да. Нужно встретиться как можно скорее.
Макголен взглянул на часы.
— Через десять минут в конференц-зале.
Старк повесил трубку. Десять минут, чтобы придумать стоящий план. Сев в кресло, он повернулся и увидел город, сверкавший на солнце даже сквозь серое стекло. Старк изучал его. Начальству следовало бы раскошелиться на помывку стекол, подумал он.
* * *
Первый звонок в дверь.
Круглые глаза Свена Крэнсона, не отрываясь, глядят на Райнера.
Райнер снимает ремень с револьвером, висевшим у него под мышкой, и бросает шведу. Тот отступает за перегородку, от двери его, кажется, не видно.
Себе он оставил «даймонбэк». Если полиция уже в коридоре, то прорваться будет трудновато.
Второй звонок.
Райнер тихонько подходит к двери и приникает к замочной скважине. Пожилая женщина, взгляд спокойный, руки немного суетливы.
Надо бы услышать ее голос — по голосу легче, чем по глазам, определить, страшно ей или нет.
В тот момент, когда она поднимает руку, чтобы позвонить в третий раз, Райнер спрашивает:
— Что вам нужно?
Она опускает руку, голос у нее спокойный.
— Мистер Денвер?
— Да.
— Меня зовут миссис Дженкинс, я убираю квартиры между восьмым и четырнадцатым этажами.
Райнер перекладывает пистолет в левую руку, распускает галстук и взъерошивает волосы. Приоткрывает дверь так, чтобы было видно только лицо.
— Я вчера работал до поздней ночи, собирался лечь. Может быть, вы зайдете завтра?
— Конечно, мистер Денвер, до свиданья, мистер Денвер.
— До свиданья, миссис Дженкинс.
Райнер тихо закрывает дверь и накладывает засов. Возвращается в комнату, где у стены неподвижно застыл Крэнсон.
Райнер, подмигнув ему, садится.
Свен наконец раскрывает рот:
— Надолго остаемся?
Райнер вопросительно поднимает брови: здесь? Кивок шведа. Райнер, подняв руку со сжатым кулаком, выбрасывает три пальца.
— Три дня?
— Да.
Свен с довольным ворчанием одним глотком опустошает стакан кока-колы, подходит к окну своей тюленьей походкой и вдруг резко отшатывается.
— Полиция.
Райнер, подойдя, одним пальцем слегка отодвигает штору.
Внизу на пространстве двухсот метров остановлены все машины. Видно, как люди в синих мундирах наклоняются к окнам, у некоторых машин открыты багажники. Полицейские вооружены скорострельными винтовками.
Райнер отпускает штору и взглядом успокаивает своего спутника.
— Проверяют документы. В дома не заходят.
Пока не заходят.
Райнер откупоривает новую бутылку «Лоусона», а Крэнсон, сидя на тахте по-турецки, засыпает, прислонившись затылком к стене и положив свои огромные руки на колени. Руки его лежат неподвижно — те самые руки, которые сломали хрупкую жизнь Долли Элфид.
Мало-помалу его голова начинает клониться набок, рот приоткрывается, жирное тяжелое лицо принимает беспомощное выражение. Он спит.
Райнер смотрит на Свена Крэнсона.
