Войска в мирное время обречены на «разложение». Армия и солдатики без войны «опухают» и деградируют.

И если их своевременно не занять чем-нибудь общественно полезным (рытьем траншей, например), они могут стать легкой добычей вероятного противника. Врага, который постоянно строит коварные планы, ведет неустанную разведывательную и подрывную деятельность и при этом, сволочь этакая, заметьте, не спит.

Вовик Тюжин, курсант третьего «гвардейского» курса, а сегодня еще и по совместительству дневальный по любимой роте, изнывал на «тумбочке» от скуки. Полы «протянуты», «очко» отдраено, рота давно «отбилась» и мирно отдыхает, окутанная легким газово-портяночным флером. Курсовые офицеры «сдриснули» по домам, а дежурный по роте Ванюша Коногонов удалился в бытовочку и «повесился» там на таксофоне, названивая какой-то очередной пассии. И стоит он там, голубь ненаглядный, уже битый час, томно обвив ручонкой телефонную трубочку, трепетно воркуя и судорожно суча ножками от внезапно навалившейся тесноты в районе гульфика.

Время, вихляя стрелкой часов, как ползущий боец «полупопиями», придвинулось к трем ноль-ноль и замерло лупоглазым филином. Дивизионное содружество ровно дышало, сопело, храпело, иногда вздрагивая и постанывая и только этим выдавая близкое присутствие могучей боевой единицы. А ночь, эта ядовито-манящая сирена, уже подступила к Вовке со всей своей космической тоской так близко! И уже хватала она его своими липкими пальцами за отяжелевшие веки, и уже шептала она ему на ухо мерзкие колыбельные слова, медленно, но верно увлекая в омут позорного воинского проступка.

Вовка пробурчал знакомую с детства песенку, фальшивя практически в каждой ноте, поотжимался от пола, пожонглировал штык-ножом. Прислушался. В бытовке все так же приглушенно бубнило.

«Чума бубонная! Пошел второй час второго раунда виртуального флирта (Ванюша один раз отрывался от трубки пописать-перекурить, минут на десять). Сегодня телефонный коитус товарища сержанта что-то затянулся. На рекорд идет, однако, гигант наш виртуально-половой. Будут сегодня зайчики на простынке, ой, будут…»

И так тут на Вовку что-то нашло, наехало прямо, накатило, нахлынуло. Из ниоткуда, из ничего, из ночной пустоты. Флюидами темных сил, установкой вражьего голоса, дудочкой Нильса… И так отчаянно ему захотелось приколоться, пошутить, выкинуть фортель, отчебучить номер, дать гвоздя, что ли, наконец.

Глупость, конечно, но его понесло.

Вовка снял трубку служебного телефона и недрогнувшей рукой набрал домашний номер командира дивизиона, а когда услышал хриплонедоуменное «Алле!», твердым голосом произнес:

— Товарищ полковник, вы спите?

— Да, а в чем собственно… — начал было спросонок комдив.

— А враг не спит, — отчеканил Вовик и положил трубку.

А через пять минут он сменился и быстро и крепко заснул. С чувством глубокого внутреннего, а может, и какого другого удовлетворения. И даже успел увидеть сон…

А через еще десять минут (о, ужас!) комдив был в батальоне и поднял его по учебно-боевой тревоге. И когда «боевые слоны» построились на плацу в полной экипировке и приняли зимнюю стойку, произнес короткую, но проникновенно-трогательную речь:

— Товарищи курсанты! Вот ведь какая штука получается: мы с вами спим и ни о чем себе даже не подозреваем. А в это же самое время враг не спит!

Ерунда получается, товарищи курсанты! Ерунда и полное говно! Никакой боеготовности, а сплошная расхлябанность и разгильдяйство! Я долго думал и решил наконец положить этому конец!

Внимание! Дивизион, слушай боевой приказ: противник превосходящими силами в количестве до двух батальонов не-о-жи-дан-но (!) вторгся на нашу территорию и приступил к развертыванию на рубеже: окраина поселка Часцы — высота N. Приказываю: совершить марш и атакой с ходу.

Вот так вот. Шутка за шутку, око за око и глаз за глаз. Не месть, но учебно-воспитательный процесс игровым методом. На свежем воздухе. До рассвета. До подъема. Просто, доходчиво. Со всеми вытекающими. Соплями, слезами, сбитыми ступнями, выносом и эвакуацией «раненых», последующим неудержимым кашлем, отхаркиванием и слюнями, вытекающими изо ртов засыпающих на лекциях тел.

Потом, до самого выпуска, больше охотников пошутить с командиром не находилось. И то ведь: шутка не воробей, вылетит — замучаешься в войну играть…

А Вовке еще сильно повезло, что комдив его не сдал личному составу… Тоже был бы юмор…