Глава 12

Сото уже собрала вещи и ждала его в офисе. Оба музыканта из «Лос-Рейес Халиско», которых ей удалось найти, жили в Северном Голливуде, всего в паре кварталов друг от друга, из чего можно было заключить, что они все еще дружат и, возможно, играют вместе. Детективы собирались вновь допросить их как свидетелей – на тот случай, если они вдруг скажут или вспомнят что-то новое. Кроме того, музыканты могли подсказать, как выйти на Анхеля Охеду, чье местонахождение пока оставалось неизвестным.

– Давай сначала завезем ордер в Историческое общество, а потом двинем в Уэлли, – предложила Сото. – Лучше поторопиться, пока не начались пробки.

– Пробки есть всегда, – возразил Босх.

Первым, кого они допросили, был Эстебан Эрнандес, гитарист группы. Он жил в крупном жилом комплексе на Норс-Ланкершим, в здании с центральным двором и открытым бассейном, вокруг которого по вечерам собирались местные жители. Пока Босх и Сото шли по огибавшей его дорожке, направляясь в квартиру 3-К, кучка мужчин у сухого бассейна глазела на них, обмениваясь репликами. Босх различил слова «policia», «heroina» и «la tiradora» и понял, что они узнали Сото.

Босх громко постучал в дверь с номером 3-К, и они стали ждать.

– Похоже, те парни внизу тебя знают, – заметил Гарри. – Я их слышал.

– Наверное, видели по телевизору, – ответила Сото.

– Тебя это не беспокоит? Не думаешь, что «Тринадцатая улица» назначила за тебя награду?

– Возможно. Но потом с ними кое-кто поговорил.

– Кто?

Прежде чем Люсия ответила, дверь открылась, и они увидели коренастого мужчину, в котором Босх без труда узнал одного из музыкантов с видеозаписи на Мариачи-плаза. У него были широкие плечи, тощие бедра, большой живот и черные усы щеткой.

– Мистер Эрнандес? – спросил он. – Полиция Лос-Анджелеса.

Босх показал свой жетон и представил Сото. Она заговорила с Эрнандесом по-испански, и тот ответил на том же языке. Их провели в маленькую, но чистую и аккуратную квартирку. Эрнандес сел на кушетку, которую превратил в подобие дивана с помощью приваленных к стене подушек. Босх задержался у двери, позволив своей напарнице выйти вперед и завести беседу: это было ее шоу. Сото тоже осталась на ногах, держась прямо перед Эрнандесом.

Босх понимал большую часть того, что говорила Сото. Сначала она объяснила, что ранение Мерседа переквалифицировано в убийство и теперь они с Босхом расследуют это дело. Потом спросила, может ли Эрнандес добавить что-то новое о тогдашнем эпизоде: какие-нибудь детали или мысли, которые пришли ему в голову на этот счет. Самого Эрнандеса Босх понимал гораздо хуже. Музыкант говорил охрипшим голосом и, возможно, пил что-то крепкое перед их приходом. Некоторые слова он произносил нечетко, другие бубнил и комкал, проглатывая целые слоги. Но в общем было ясно, что ему нечего добавить к прежним показаниям из «книги убийств».

Сото осведомилась, не знает ли он, где можно найти других музыкантов группы – Анхеля Охеду и Альберто Кабраля. Босху понравилось, что напарница спросила про Кабраля, хотя они уже знали его адрес. Это был ловкий ход, который использовали опытные детективы, чтобы проверить искренность свидетеля. Люсия додумалась до него сама, и Босху даже не пришлось ее учить.

На вопрос об Охеде Эрнандес только покачал головой, но зато сразу ткнул большим пальцем за плечо и назвал адрес Кабраля. Сото задала ему еще несколько общих вопросов и под конец поинтересовалась, почему, по его мнению, Охеда в тот день бросился бежать. Лицо Эрнандеса выразило недоумение:

– Qué?

Сото повторила вопрос, объяснив, что на записи с камеры наблюдения видно, как Охеда побежал сразу после выстрела, словно заранее знал, что произойдет.

Эрнандес ответил, что не следил за Охедой, поскольку в тот момент прятался под столом. Сото понимающе кивнула и начала расспрашивать об Охеде и о том, не было ли у него врагов и не жаловался ли он на какие-нибудь проблемы незадолго до стрельбы.

Никакого внятного ответа она не получила. То ли Эрнандес действительно ничего не знал о трубаче, то ли притворялся, что не знает. Он сказал, что Охеда появился в их ансамбле месяцев за девять до эпизода со стрельбой и ушел практически сразу после него. Эрнандес и Кабраль нашли двух других музыкантов и оставили за собой название «Лос-Рейес Халиско».

Сото спросила, откуда Охеда пришел в их коллектив, но Эрнандес только пожал плечами. Он ответил, что вообще-то Охеда родом из Чиуауа, но он не помнит, при каких обстоятельствах тот попал в группу. Кажется, Кабраль познакомился с ним на Мариачи-плаза и пригласил в свою команду, решив, что участие трубача поможет им получать больше заказов. Во время разговора Эрнандес вспомнил еще одну деталь. Он добавил, что Охеда внешне был очень привлекателен, и это тоже говорило в его пользу. У него уже имелись свои поклонники среди любителей мариачи, и музыканты надеялись, что с его помощью смогут обойти конкурентов на площади, где любое преимущество давало больше шансов получить работу.

Сото поблагодарила Эрнандеса, а Босх ограничился кивком. Детективы проехали еще несколько кварталов вверх по Норс-Ланкершим и остановились у почти такого же комплекса, где жил Эрнандес. Однако Кабраля не оказалось ни дома, ни во внутреннем дворе, где несколько мужчин сидели вокруг костра и что-то жарили на гриле. Люсия спросила их о Кабрале, но они молча покачали головами. Никто о нем не знал.

Босх и Сото заехали уже далеко от центра и своего офиса и решили, что будет лучше посидеть в машине и подождать Кабраля. Босх припарковался на обочине прямо у ворот дома, чтобы не прозевать музыканта, если он все-таки появится.

– Ну, что ты думаешь? – спросила Сото, когда они остановились и заглушили мотор.

– Думаю, ты отлично провела допрос, – ответил Босх.

– Спасибо.

– И еще я думаю, что мы должны найти Охеду. Надеюсь, он не вернулся в Чиуауа, иначе нам придется искать иголку в стоге сена.

– Все может быть. Его грин-карта просрочена. Он вполне мог вернуться.

– Вопрос – почему?

Сото кивнула:

– Ты веришь, что Эрнандес действительно не знает, где Охеда?

Босх подумал, прежде чем ответить:

– Пожалуй, да. Музыканты редко сидят на месте. Вечно шатаются туда-сюда.

Сото снова кивнула, и на некоторое время они замолчали. Потом Гарри вспомнил про незаконченный разговор:

– Ты не договорила насчет награды от «Тринадцатой улицы». Что там было дальше? Кто-то с ними поговорил?

– Да, парни из отдела по борьбе с организованной преступностью. Они встретились с авторитетами банды и сказали, что если со мной что-то случится, вся полиция Лос-Анджелеса начнет против них войну. Их не оставят в покое, пока полностью не уничтожат. Они получат черную метку.

– И что? Бандиты пообещали, что не тронут тебя?

– Именно так.

Босх кивнул, продолжая размышлять о Сото и ее прошлом. Его следующий вопрос был связан с делом Бонни-Брае.

– Ты что-нибудь помнишь про тот день? – спросил он. – Когда начался пожар? Сколько тебе тогда было – лет шесть или семь?

Сото ответила не сразу.

– Мне было семь, и я помню только дым, пробивавшийся под дверь. Мы пытались выйти, но тут же вернулись, потому что всю лестницу охватил огонь. Мы просто закрыли дверь и остались сидеть внутри.

– А учитель был с вами?

– Да, мисс Гонсалес… она погибла. Мы оказались в ловушке, и никто не шел нам на помощь, а потом в комнату повалил дым. У нас были передники, в которых мы занимались рисованием, и миссис Гонсалес вместе со своей помощницей Адель разрезала их ножницами и сказала, чтобы мы намочили лоскуты в аквариуме с рыбками и прижали к носу и губам.

– Разумно.

– Но дыма становилось все больше, и мы начали кашлять и задыхаться. Тогда мы забрались в кладовку и закрыли за собой дверь – все, кроме мисс Гонсалес, потому что ей не хватило места. Она осталась снаружи и продолжала звать на помощь. Кричала во весь голос.

– Но никто не пришел?

– Очень долго никто не приходил. А потом мы услышали, что мисс Гонсалес замолчала, и дым начал проникать в кладовку.

Босх представил, какой ужас им пришлось пережить – кучке маленьких детей и одному взрослому.

– Потом дыма стало очень много, и мы начали терять сознание. Некоторые так и не очнулись. Меня спас пожарный. Он сделал мне дыхание «рот в рот» и надел кислородную маску. Я помню, как мы ехали в машине и они пытались привести в чувство мою лучшую подругу, Эльзу. Но ничего не вышло. Меня спасли, а ее нет. Не понимаю почему.

Босх не знал, что ответить, и промолчал. Ему хотелось сказать напарнице что-то ободряющее и позитивное.

– Ты узнала, кто был этот пожарный? – спросил он наконец.

– Нет. Наверно, его имя было в отчетах, но я их никогда не видела.

Гарри кивнул. И тут заметил движение в зеркале заднего вида. Какая-то машина медленно ползла вдоль припаркованных у обочины автомобилей. На вид это была допотопная развалюха с опущенными окнами.

Босх вытащил из-за пояса пистолет и положил на колено, направив дулом к дверце.

– Что там? – поинтересовалась Люсия.

– Надеюсь, что ничего.

Сото шевельнулась в кресле и повернулась лицом к двери. Она тоже достала пистолет и, взяв его двумя руками, опустила на колени.

– Только меня не подстрели, – предупредил Босх.

Он почувствовал, что его голос напряжен. В кровь хлынул адреналин. Машина была уже рядом, и Гарри разглядел в ней по меньшей мере три фигуры. Двое сидели спереди, третий – посередине заднего сиденья.

Автомобиль медленно проехал мимо, и Босх обменялся взглядами с передним пассажиром и с тем, кто сидел сзади. Оба от подбородка до плеч были сплошь покрыты татуировками. Они уставились на Босха, но не сделали никаких движений и проехали дальше. Гарри ослабил руку на рукоятке пистолета и взглянул на номерной знак машины.

Микрофон его полицейской рации так износился, что едва держался на шнуре, поэтому его приходилось вешать на зеркало. Босх снял микрофон и связался с центром связи, чтобы назвать номер машины и выяснить, кто ее владелец.

– Ты их знаешь? – спросил он Сото, ожидая ответа диспетчера. – Они из «Тринадцатой улицы»?

– Нет. Похожи на обычную шпану, но кто их разберет. Зачем «Тринадцатой улице» соваться к нам?

– Из-за тебя. Те парни у дома Эрнандеса знают, что ты участвовала в перестрелке на Пико-Юнион. Если кто-то из них связан с «Тринадцатой», возможно, они думают, что если уберут тебя на чужой территории, это сойдет им с рук.

Сото промолчала. Босх продолжал:

– И потом, «чолос» в этом драндулете – молодая кровь. Они не всегда слушают авторитетов, когда те договариваются с копами. Им надо заявить о себе.

Диспетчер на связи выдал информацию по номеру. Машина была зарегистрирована на владельца, жившего в Сан-Фернандо – маленьком городке в долине, окруженной со всех сторон Лос-Анджелесом.

– Это не территория «Тринадцатой улицы», – заметила Сото, когда Босх повесил микрофон на зеркало.

– Расслабляться в любом случае не стоит.

Машина свернула направо на следующем перекрестке. Значит, бандиты могли сделать круг и вернуться обратно: для еще одной проверки или чего-то похуже.

Босх завел мотор и тронулся с места. Он проехал до перекрестка и свернул там же, где обогнавшая их машина. Детективы обогнули весь квартал, но не заметили никаких следов автомобиля. Тогда они вернулись назад и припарковались на прежнем месте.

– Может, это просто случайность, – с наигранной беззаботностью предположила Сото.

– Может, – ответил Босх.

Они прождали еще полчаса, однако Кабраль все не появлялся. Гарри решил посидеть еще десять минут, но уже через пять к остановке на углу подъехал рейсовый автобус и из него вышли несколько пассажиров, один из которых был похож на аккордеониста с видеозаписи.

– Это он? – поинтересовался Босх.

Сото вгляделась в мужчину и кивнула:

– Похоже, да.

Они одновременно вышли из машины. Босх, оказавшись со стороны улицы, огляделся: он все еще беспокоился по поводу той колымаги и сидевших в ней бандитов. Но поблизости никого не было, и он, перейдя на тротуар, присоединился к своей напарнице.

Человек, похожий на Альберто Кабраля, нес в руках две большие сумки, видимо набитые продуктами. Они казались тяжелыми и раздутыми от банок и консервов. Босх и Сото преградили ему путь. Люсия показала свой жетон и спросила его имя и фамилию.

– Мы хотим поговорить с вами по делу Орландо Мерседа, – объяснила она на английском.

Кабраль попытался пожать плечами, однако с тяжелыми сумками это было довольно трудно.

– Но я ничего не знаю, – заговорил он с сильным акцентом.

– Вы слышали, что мистер Мерсед умер? – осведомилась Сото.

– Да, слышал, – отозвался Кабраль.

– Вы знаете, где сейчас Анхель Охеда? – вставил Босх.

– Да, я его знаю.

– Вы знаете, где он находится? Нам надо с ним поговорить.

Сото повторила вопрос на испанском, и Кабраль ответил на английском:

– Да, он уехал в Талсу.

– Талса, штат Оклахома? – уточнила Сото.

Кабраль кивнул. Он поставил сумки на землю, чтобы дать отдохнуть рукам. Они выбрали неудачное место для допроса, подумал Босх, тем более что им требовались подробные сведения об Охеде. Он нагнулся и взял одну из сумок.

– Давайте я вам помогу. Занесем ваши продукты, а потом поговорим.

Через пять минут они уже сидели в скромной квартирке Кабраля, который, как и его товарищ Эрнандес, жил один. Нерегулярная работа и выступления по ночам располагают к одиночеству. В доме не было заметно следов присутствия семьи. Ни фотографий в рамках, ни детских рисунков на холодильнике. Босх вспомнил наклейку, которую видел как-то на бампере: «Играешь на аккордеоне – сидишь в тюрьме». Похоже, для Кабраля его жизнь музыканта-мариачи стала чем-то вроде добровольной самоизоляции.

– Как вы узнали, что Охеда переехал в Талсу? – спросила Сото.

Избавившись от своих сумок, Кабраль смог наконец как следует пожать плечами.

– Не помню, – ответил он. – Вроде бы он сказал, что хочет перебраться в Оклахому, заняться баром своего дядюшки.

– Это было десять лет назад? – уточнила Люсия. – Сразу после той истории с Орландо?

Он кивнул:

– Да, вскоре после этого.

Кабраль остановился посреди маленькой кухни и принялся вытаскивать свои продукты, а Босх и Сото смотрели на него с порога комнаты. Музыкант открыл холодильник, чтобы достать пакет молока, и по дому разнесся запах залежавшейся пищи.

– А позже вы о нем что-нибудь слышали?

– Нет.

– Но вы уверены, что он уехал в Талсу? – спросил Босх.

– Да, в Талсу, – подтвердил Кабраль. – Я переслал ему туда деньги, которые мы заработали на последнем выступлении.

Босх перешел на кухню и встал рядом с Кабралем. Следующие вопросы были очень важны.

– Вы помните, куда отправили деньги?

– Говорю же – в Талсу.

– Но на какой адрес? Куда именно в Талсу?

– В бар, где он работал.

– Помните название бара?

– Да. «Эль-Чиуауа».

– Так называется бар в Талсе? «Эль-Чиуауа»?

– Да, я его запомнил. Потому что так же называется город, откуда он приехал. Чиуауа, а не чихуахуа, как собака.

Босх кивнул. Название бара – это уже кое-что. Он решил сменить тему.

– Почему вы пригласили его в оркестр? – поинтересовался он. – Он ведь не из Халиско.

Кабраль снова пожал плечами:

– Нам требовался трубач, а он всегда торчал на площади. Он умел играть. Вот я и подумал – почему бы нет?

– У Охеды были какие-то проблемы? Может, он с кем-то не ладил?

– Не знаю. Он мне не говорил.

– Вы когда-нибудь обсуждали с ним ту стрельбу на площади? После того, как все случилось, и до того, как он уехал в Талсу?

На этот раз Кабраль не стал пожимать плечами, а нахмурился и покачал головой:

– В общем, нет. Он только сказал, что ему повезло, а Орландо – нет.

– А он не говорил вам, что в курсе произошедшего? Что ему известно, кто стрелял в Орландо и почему?

Музыкант бросил на Босха удивленный взгляд. Гарри решил, что он ведет себя естественно.

– Нет, никогда, – ответил Кабраль.

Босх почувствовал, что его слова искренни. Он оглядел комнату, думая, какой бы вопрос еще задать. В углу на маленьком столе находилась стопка бухгалтерских книг и ящичек с картотекой.

– Вы были менеджером группы, верно? – спросил он.

– Да, – ответил Кабраль.

– Вели бухгалтерию?

– Да. Когда было что вести. В наши дни у мариачи мало работы. Никто не уважает традиции.

Босх кивнул. Он тоже так считал.

В общем и целом допрос удался. Они получили новую информацию, которую следовало проверить. Но прежде чем уйти, Босх решил запустить пробный мяч. Неожиданный поворот в беседе может застать свидетеля врасплох и дать хороший результат.

– Как насчет наркотиков? – осведомился он.

Кабраль настороженно прищурился:

– Каких наркотиков?

– Нам говорили, что Охеда употреблял.

Музыкант покачал головой:

– Только не при мне. У нас было правило. Никаких наркотиков.

– Ясно, – сказал Гарри. – Никаких наркотиков.

Что ж, попробовать все-таки стоило.

Попрощавшись с Кабралем, они вернулись к машине, и Босх еще по пути, огибая ее сзади, увидел недавний автомобиль с бандитами: теперь он стоял на другой стороне улицы ярдах в сорока от них. Бросив на него небрежный взгляд, Гарри заметил, что в салоне по-прежнему трое.

Босх отпер дверцу «Форда», но не сел в салон, а открыл багажник. Он снял пиджак, чтобы кобура с пистолетом и жетон на поясе оказались на виду. Не торопясь, сложил пиджак вдвое и бросил на заднее сиденье. Сото уже сидела в пассажирском кресле. Босх заговорил с ней спокойным тоном:

– Твои друзья здесь.

– Какие друзья?

– Из Сан-Фернандо.

– Где?

– На той стороне улицы.

Сото оглянулась и увидела машину. Ее лицо стало серьезным.

– Что будем делать?

– Вызывай поддержку и сиди тихо. Я хочу нанести им визит.

– Гарри, может, лучше подождать, пока…

Он захлопнул дверцу и подошел к багажнику. Откинув крышку, Босх нагнулся и расстегнул чехол с дробовиком. Используя багажник как прикрытие, он оглядел улицу и подождал, пропуская поток машин. Он слышал, как Сото говорила по рации, вызывая помощь. Как только улица очистилась от транспорта, Босх отошел от багажника, держа в руках «ремингтон 870», и направился через проезжую часть прямиком к автомобилю с бандитами. Почти сразу он услышал, как в машине завели мотор.

Босх на ходу зарядил дробовик, вставив патроны в щель ствольной коробки. Магазин был наполовину полон, когда автомобиль дал газу и, сделав крутой разворот, рванул в другую сторону.

– Эй, куда же вы? – крикнул он вслед удалявшейся машине.

Сото бежала к нему через улицу, прижимая пистолет к бедру.

– Гарри, какого черта ты делаешь? – воскликнула она.

Босх ответил не сразу. Он проследил за тем, как автомобиль резко повернул направо и исчез в соседнем переулке.

– Я послал им весточку, – произнес он наконец.

– Какую весточку? – не поняла Сото. – Мы даже не уверены, что они из «Тринадцатой улицы».

– Не важно, кто они такие. Наша банда круче, чем их. Вот мое послание.

Сзади на улице появилась патрульная машина – со включенными мигалками, но без сирены. Босх опустил ружье к ноге и нагнулся к окну, чтобы побеседовать с подъехавшим водителем.