29
Несмотря на темноту, мальчик уверенно следовал вперёд. Несколько раз ему приходилось останавливаться, нетерпеливо ожидая пока Альтман и Ада догонят его.
Как только они приближались, Чава начинал болтать, рассказывая о вещах, которые Альтман понимал с трудом.
— Ведьма, — говорил он, — она была мертва, но она всё равно помогла нам. Я отправился найти её, и она пришла со мной, и говорила со мной, и рассказала, что делать. Если бы она не пришла, как бы я тогда знал, что нужно сделать?
Он посмотрел на Альтмана, по всей видимости, ожидая ответной реакции.
— Даже не знаю, — сказал Альтман, слегка запыхавшись от скитаний по песку в туфлях.
Но, похоже, и такой ответ пришелся мальчику по нраву.
— Но она пришла. И показала нам, что нужно сделать. Круг, — сказал он и кивнул Альтману.
— Что еще за — круг? — спросил Альтман.
Мальчик, недоумевая, посмотрел на него, потом остановился и начертил что-то на песке. Альтман осветил рисунок фонариком и увидел… круг.
— Вот, что я имею в виду, — сказал мальчик, а затем снова продолжил путь.
Альтман потряс головой. Способ мышления мальчика был таким необычным, что напоминал общение с кем-то из другого мира.
Внезапно мальчик остановился. Он изобразил скрещенными пальцами знак хвоста дьявола и указал на что-то впереди.
Альтман поднял фонарик.
Там виднелись остатки от костра, наполовину утопленные в песке. Он ждал, когда мальчик продолжит движение, но тот просто оставался, где стоял. Тогда Альтман обошел его, чтобы подойти и взглянуть поближе.
Ногой он аккуратно отбросил песок в сторону. Та было много полусожженных частей коряг, древесного угля и золы. Затем он понял, что кое-что из того, что он принял за коряги, на самом деле были костями. Они были человеческими, ну или по крайней мере человеческого размера, но что-то было не так с ними. Кости были странно перекручены и деформированы. Там также были частицы какого-то мягкого материала — кожа или морские водоросли? — подумал он сначала, но присмотревшись ближе, стал менее уверен в этом. Текстура была неестественной.
— Как ты думаешь, огонь мог сделать такое с костями? — спросил он Аду.
— Не знаю, — ответила она.
Альтман потряс головой. Почему случалось так, что он продолжал сталкиваться с вещами, которые совершенно не понимал? Проблема была в нём? Или в окружающем мире?
Он продолжал рыться в золе, корягах и костях, пока его нога не откопала череп. Он был полностью почерневшим с отсутствующей нижней челюстью. Все зубы были утрачены, хотя, в большей степени походило на то, что их вообще там никогда не было, чем на то, что они выпали: нижняя кромка верхней челюсти была гладкой, без зубных впадин.
— Это оно было похоже на нечто среднее между воздушным шаром и человеком? — спросила Ада.
Чава кивнул.
— А как оно сидело?
Чава на мгновение призадумался, затем опустился на песок, став на колени, сгорбился, а руки расположил рядом по сторонам.
— Его руки становились его ногами, — сказал он.
— Что ты этим имеешь в виду?
— Кожа была той же кожей, плоть — той же плотью.
Возможно, какой-то ужасно изуродованный человек, подумал Альтман. Это, вероятно, было логическим объяснением тому. Но если это действительно был ужасно искалеченный человек, то как он ухитрился прожить так долго?
Внезапно его посетила одна мысль.
— А где был воздушный шар? — спросил он.
Чава, в том же сгорбленном состоянии, поднёс руки к затылку и указал пальцами на спину.
— Насколько большим он был? — спросила Ада.
— Очень большим, — ответил мальчик.
— Больше, чем моя рука? — спросил Альтман.
Чава кивнул.
— Больше, чем моё тело? — Тот снова кивнул.
— Как хижина? — Чава неуверенно помедлил, а затем кивнул.
— Иногда они были меньше, — сказал он, — но в конце, да, я думаю, они были большими, как хижина.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Альтман Аду после того, как они сопроводили мальчика к окраине поселения и оставили его там.
— Не больше, чем ты, — сказала она.
— Думаешь, это случилось на самом деле?
— Я думаю, что что-то произошло, — ответила Ада. — Но было ли это именно так, как говорит Чава, можно только догадываться. Это кажется невозможным. Но, опять-таки — в последнее время происходит много странных вещей. Я не знаю, что и думать.
— А как насчет остальных? — спросил Альтман. — Они рассказывают тебе ту же историю?
— Они всё еще не хотят говорить со мной об этом, — ответила Ада. — И я не знаю почему.
— Я действительно волновался за тебя, — признался Альтман.
— Как только мальчик начал рассказывать, я должна была задержаться и продолжить, — сказала она. — Любая заминка могла спугнуть его.
Альтман кивнул. Они прошли немного дальше, их шаги мягко окунались в дорожную пыль.
— Помнишь того парня, с которым я говорил? В баре?
— Да, — ответила она. — А что?
— Он мертв.
Ада остановилась.
— Мертв? — переспросила она. — Что произошло?
— Его горло было перерезано.
Она схватила его за рукав и подёргала, заставив обратить на себя внимание.
— Видишь, — сказала она. — Я же говорила тебе, что это опасно! И в результате — смерть человека.
— Возможно, это здесь ни при чём, — сказал он. — Вероятно, просто бандитское нападение.
Он увидел, как огонёк надежды промелькнул в её глазах и быстро утих.
— Но что, если это не так? Ты должен оставить эту затею. Должен прекратить свои шпионские игры и заняться работой, ради которой был сюда направлен.
Он ничего не ответил, просто пытался освободиться от её руки.
— Пообещай мне, Майкл, — сказала она. — Пообещай.
— Не могу, — ответил он.
— Почему?
— Послушай, — сказал он, взяв её за плечи. — Ты сама привела Чаву ко мне. Я не просил тебя об этом. Ведь каждое новое событие, о котором я слышу, делает этот случай всё необычнее и необычнее. Мне нужно выяснить, что же всё-таки происходит.
Поначалу Ада была очень сердита. Ускорив темп, она пошагала дальше, оставив Альтмана позади, и не оборачиваясь. Он последовал за ней, зовя её по имени. Постепенно Ада немного замедлила шаг, и в конечном счете позволила ему взять её за руку, но все еще не смотрела на него. Он прижал её к себе и продолжал так держать, в то время как она всячески пыталась оттолкнуть его. Постепенно она сдалась.
— Ты не достаточно меня любишь, раз не можешь сделать это для меня, — выговорила она.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Это не то, о чём я говорю.
Она надула губы. В итоге Ада обняла его за шею.
— Я не хочу потерять тебя, Майкл, — сказала она.
— Ты не потеряешь меня, — ответил он. — Я обещаю.
Они медленно шли по улице. И в итоге прошли мимо открытых дверей, над которыми была подвешена самодельная деревянная вывеска. На испанском языке она гласила: — БАР МИРОВОГО КЛАССА, на другой вывеске рядом с ней, уже из картона, было написано: — НАПИТКИ, ОЧЕНЬ ДЕШЕВО.
Они уже были отошли шагов на двадцать, когда Альтман остановился и пошел в обратном направлении.
— Куда ты? — спросила Ада.
— Мне нужно промочить горло, — сказал он. — Хочу поднять стакан за Хэммонда.
Альтман распахнул дверь. Посетители, все местные жители, направили на него взгляды, незамедлительно воцарилась тишина. Он подошел к стойке, которая была сооружена из множества старых деревянных ящиков, и заказал для себя пиво, и еще одно для Ады.
Когда заказ был выполнен, он огляделся вокруг, подыскивая место, чтобы посидеть. Но там было негде. Все столики были заполнены так, что некоторые люди просто прислонялись к стене. Альтман расплатился с барменом и вышел с выпивкой на улицу.
Они умостились на бордюре пыльной улицы перед импровизированным баром, находясь в освещении, исходящем из полуоткрытой двери, и повернувшись спиной к шаткой стене, попивали своё пиво.
— Это меня беспокоит, — сказал он, поставив своё пиво возле себя.
— Что именно?
— Это, — сказал он. — Всё это. События, происходящие в Чиксулубе, импульс, субмарина, истории, услышанные тобой, сновидения, которые у всех появились, те останки, что мы видели на пляже. Я думаю, у нас проблемы.
— У нас с тобой?
— У всех, — сказал он. — Возможно, я просто параноик.
— Еще одна причина, чтобы оставить это в покое, — пробурчала она.
Он проигнорировал её замечание. Альтман попытался нащупать своё пиво, но внезапно не смог его обнаружить. Он повернулся, чтобы найти его, но оно исчезло.
Альтман включил карманный фонарик и осветил затенённый угол здания, чуть дальше от двери. Там находился человек, его рубашка и одежда были грязными. Он, определённо, был очень пьян. Он держал Бутылку Альтмана у своих губ, поспешно опустошая её.
— Этот алкаш только что забрал моё пиво, — сказал он Аде, немного возмущённо.
Мужчина допил пиво, причмокнул, и швырнул бутылку в темноту. Затем он посмотрел на них, прищурившись в луче фонарика. Альтман немного опустил фонарь. Мужчина протянул руку и щелкнул пальцами. Альтман ухмыльнулся.
— Я думаю, что он хочет еще и твоё пиво, — сказал он.
Ада спокойно поговорила с ним на испанском, и мужчина кивнул. Она протянула своё пиво, мужчина с нетерпением забрал его и залпом осушил его. После чего отбросил в сторону и умостился, прислонившись спиной к стене.
— Привет, — сказал Альтман.
Мужчина тщательно разгладил свою грязную рубашку.
— Mucho gusto, — ответил тот.
Его акцент и интонация были неожиданно формальными. Мужчина перевел свой взгляд на Аду и слегка склонил голову.
— Инкантадо, — сказал он, — Рад.
— Мы уже встречались, — ответила Ада. — Вы рассказали мне свои истории. Разве не помните?
Мужчина посмотрел на неё своими залитыми глазами, но ничего не ответил. После долгой паузы, он прислонился головой к стене и закрыл глаза. В таком положении мужчина оставался довольно продолжительное время, так что Альтман даже подумал — не уснул ли он?
Неожиданно он спросил на испанском:
— Как вас зовут?
— Майкл Альтман, — ответил Альтман. — А это моя девушка, Ада Кортес. А как ваше имя?
Мужчина проигнорировал вопрос.
— Благодарю вас за выпивку, — сказал он, его испанский был чрезмерно вежливым.
Он повернулся к Аде.
— Кортес — хорошая, сильная, испанская фамилия, но не испытывающая приязни моего народа, по причинам, о которых вы, должно быть, знаете. У нас достаточно долгая память. Вы не должны утаивать это.
Ада кивнула.
— Ада, на иврите означает — украшение. Это прекрасное имя для такой красивой женщины, как вы. Столетиями ранее, это было имя дочери печально известного, статного, хромоногого поэта. А столетием, или даже более, позднее, такое же название было у книги известного писателя.
— Откуда вы всё это знаете? — спросила Ада.
— Имена были моим хобби, — ответил мужчина. — Еще до того, как выпивка стала единственным моим хобби.
Он повернулся к Альтману.
— Майкл — имя архангела Михаила, правой руки Господа. Вы религиозный человек, Майкл?
— Нет, — ответил Альтман. — Не религиозный.
— Тогда я буду обращаться к вам не Майкл, а Альтман. Фамилия Альтман немецкого происхождения, не так ли?
— Да, — ответил Альтман. — Но я из северо-американского региона.
— Вы не обладаете немецкими чертами лица, — сказал мужчина. — Я надеюсь, вас не обидело то, что я сказал вам об этом. Какие корни присутствуют у вас?
— Я не чистокровный, — ответил Альтман. — Всего намешано.
— По вашему лицу я вижу, что вы также один из нас, — сказал пьянчуга. — Дьявол полагает, что знает вас, но он знает вас не полностью.
— Моя мать была частично индианка, — признал Альтман. — Но я не знаю какого племени.
— Я бы сказал, что нашего племени, — сказал пьянчуга.
— Я не знаю, — сказал Альтман.
— Что? — удивилась Ада. — Твоя мать была частично индианкой? Ты раньше никогда не говорил мне этого.
— Она не хотела об этом говорить, — сказал Альтман. — Не знаю, почему. Я особо не задумываюсь над этим.
— Вы здесь по некоторой причине, — сказал мужчина.
— Я приехал сюда с Адой, — сказал Альтман.
— Очень может быть, что это так, — сказал мужчина. — Но причина не в этом.
— И в чем же причина?
Мужчина улыбнулся.
— Ваша фамилия, — ответил он. — Альтман. Альт означает «старый», ман означает «человек». Но вы не старый человек. Вы молодой человек. Можете ли объяснить мне это?
— Это просто фамилия, — сказал Альтман.
— Вы осознаете значимость фамилии, только когда потеряете собственную. Например, как я.
Он прислонился затылком к стене и закрыл глаза.
— Существует, возможно, еще одно толкование, — сказал он. — Альт может означать «древний», но это не так уж отличается от «старый». В целом же, Альтман может означать «старый человек», или «старый служитель», или, если я не беру на себя слишком много, «мудрый человек».
Он снова открыл глаза и пристально посмотрел на Альтмана, в перекрестных лучах отдалённого освещения его взор сверкал.
— Какое из этих толкований вам по нраву?
Они сидели в тишине.
Альтман снова подумал, что пьянчуга уснул.
— Ну что, пора идти? — спросил он Аду.
— Если угостите меня еще выпивкой, — тихо сказал мужчина. — Я расскажу вам, что знаю.
— О чём? — спросил Альтман.
— О том, о чём вы расспрашивали всё поселение. — Он скрестил пальцы. — О хвосте дьявола.
Здесь мы обитаем, сказал мужчина, потягивая свою выпивку, на окраине региона, где дьявол прорыл себе путь в ад, оставив позади только свой хвост. Возможно, вы не верите, что это правда. Вы, Альтман, не верующий. Но я хочу сказать вам, что это мы — вы, я и другие Юкатан-Майя, кто был призван следить за дьяволом и изгнать его обратно в ад, всякий раз, когда он появится.
Тело, которое было сожжено на пляже не единственное. Мой отец рассказывал мне и о других. Лично он не видел их, и его дед не видел их, как и его прадед не видел их, но, возможно, его прапрадед видел. Или если не он, то кто-то из предшествующих предков. Время здесь идёт в пределах хвоста дьявола, время, которое отсчитывает час по своим собственным законам и выносит нам соответствующий приговор. И когда пробивает нужный час, хвост дьявола пробуждается. Его проклятье посылает наших умерших на наши берега и в наши головы. Мы истребляем посланников на берегах и обращаемся с просьбой к тем, кто в наших головах, чтобы погрузить хвост обратно в сон, мы не готовы прислушаться к нему.
И мы не говорим об этом с незнакомцами. Но вы лишь отчасти незнакомец, поэтому, возможно, не будет ошибкой то, чтобы поговорить с вами. В свою очередь, я сам стал человеком без имени, так что больше не имеет значения, что я делаю или с кем я говорю. Ведь как я могу понести наказание, если у меня нет имени? Когда я услышал вашу фамилию и в ней узнал, что вы мудрый человек, я сказал себе, что я хотел бы поговорить с вами.
Я видел тварь своими собственными глазами. Будь у меня имя и дети, я бы сказал им своё имя и проследил бы, чтобы они запомнили его, так же, как и мой отец позаботился об этом, для того, чтобы я мог сказать его своим детям, а те своим. Таким образом мы учимся и постигаем. И таким образом мы помним.
Так вот, я видел тварь своими собственными глазами. Оно было похоже на человека, но это был не человек. Тогда как у человека есть отдельные ноги и руки, ноги этого существа соединялись с рукам, и не было никакого разделения между ними. Тогда как у человека есть лицо, у этого создания была впадина. Тогда как у человека должен быть каркас рёбер в грудной клетке, рёбра этой твари вскрывались из спины и закручивались в себя в виде спирали. Тогда как у человека есть лёгкие, которые подчиняются ему и сохраняют определённые очертания и форму, у существа были лёгкие, которые продолжали переполняться и увеличиваться, вырастая из его спины, подобно надутым воздушным шарам.
Как такое может быть? Это не то создание, о котором рассказывал мне мой отец, запечатлев это в моей памяти, а нечто иное. Тела не способны делать то, что вытворяла эта тварь. И когда оно вдыхало воздух, то воздух, выдыхаемый им, был совершенно иным. Воздух стравливался из его сущности и становился ядовитым, зловонным и удушающим.
Существуют обряды связанные с появлением дьявола или его приспешников, так называемые пути изгнания дьявола. Есть забытые языки, которыми можно говорить, и которые всплывают в нашей памяти в нужный час, позволяя мёртвым шептать нам в наши уши. В этот раз тем, кто повел нас, был мальчик — мальчик, который даже не полностью понимал, что он делает. Существуют танцы и ритмичные шаги, при помощи которых можно сдерживать тьму. Каждый этап танца — это этап развития жизни, и как только мы начинаем исполнять его, существо становится охваченным им, делаясь уязвимым. Когда оно оказывается в надежной западне, тогда мы уничтожаем его.
Но есть одна деталь, которую я заметил в этом существе, и которую я бы не добавил в рассказ для своих детей, будь они у меня, и по этой причине я не смог заставить себя танцевать с остальными. Некое, увиденное мной обстоятельство, которому я не могу найти соответствие с услышанными мной историями, и которое я могу лишь отбросить из повествования, рассказав об этом вам. На том месте, где должна была быть его рука, будь это человек, находилась татуировка. Это была татуировка, которую я уже видел ранее, в баре за несколько недель до этого, на руке матроса, который сидел рядом со мной. Хорошенько набравшись, он показал мне свою татуировку — изображение женщины верхом на волне, держащей в сложенных ладонях солнце, очень мастерски выполненную. На следующий день он покинул городок, был отправлен на корабль, а затем… Его татуировка вновь появилась на твари, которую мы сожгли на пляже.
Теперь скажите мне, Альтман. Скажите мне, мудрый человек, если конечно вы мудрый человек, а не старый служитель: Татуировка оказалась там потому что существо с помощью известной только ему силы стащило её? Или потому, что существо не всегда было тем, что мы увидели на пляже? Быть может, татуировка была там, потому что существо когда-то было человеком?
По дороге домой, его рука обнимала Аду за плечи, словно оберегая, оба они молчали, он ощущал в своей голове слишком большую мыслительную активность, слишком большую, чтобы соображать. Он пытался убедить себя, что не верит в историю старика, потому что это было наивно и похоже на вымысел, но Альтман видел останки. Он не мог поверить, и в то же время — не мог не верить. Такое положение дел заставляло его почувствовать, словно в своей голове он переносит весь этот тяжелый, не поддающийся пониманию мир. Ему нужно было как-то поступить. Полностью забыть об этом, или сделать что-нибудь.
Вернувшись домой, после того как он уже приготовился ко сну и ожидал Аду, когда она выйдет из ванной комнаты, Альтман включил новостную ленту и перевёл её на голосовое управление. Ничего интересного. Торговые переговоры между Скандинавским сектором и Российским сектором. Департамент Сельского Хозяйства и Рынков анонсировал, что была выведена и запатентована новая генетически модифицированная пшеница, более высшего сорта, чем предыдущая, и что скоро она будет доступна для закупки. Проблемы с контрабандистами наркотиков, в ста милях ниже побережья: короткий видео-фрагмент, на котором дрейфующее пустое судно с пятнами крови на его палубе. Смерть Вильяма Таннера, управляющего ДреджерКорп Чиксулуб, некогда известного как Экодин.
— Вернись, — сказал Альтман.
Голографический экран пролистал обратно к сюжету о торговце наркотиками и развернул его.
— Нет, — сказал Альтман. — После этого.
Вильям Таннер, управляющий ДреджерКорп Чиксулуб, некогда известный как Экодин, был найден мертвым этим утром, очевидная причина смерти — самоубийство. По словам местной полиции, его тело было обнаружено в 9:30 утра с перерезанным горлом, после того, как Таннер не явился на работу в учреждение ДреджерКорп. Нож был найден в его правой руке. Полиция до сих пор не установила, был ли этот нож орудием самоубийства. И хотя это странно для кого-то, чтобы совершать суицид, перерезав своё собственное горло, этот случай не первый. Сержант Рамос заявил, «Хотя есть все признаки того, что мистер Таннер покончил с собой, мы пока не можем исключать возможности убийства.»
Также отмечен значительный рост самоубийств в Чиксулубе и его окрестностях за последние несколько недель, в том числе…
— Выключить, — сказал Альтман.
Трансляция новостей прекратилась. Он изнуренно опустился на кровать. Еще одна дилемма повисла в его голове: Может быть убийство, может быть суицид. Он не смог рассказать об этом Аде, не так скоро после их ссоры, не так сразу после смерти Хэммонда. Это просто заставит её вновь попытаться остановить его. Это не значит, что я обманываю её, убеждал он себя. Я просто пытаюсь её защитить. Ада легла около него, и он поцеловал её, чувствуя себя постоянно виноватым. Затем он выключил свет и приготовился к началу очередных кошмаров.
