Телефон зазвонил около часа ночи. Альтман лежал в постели, наблюдая, как на прикроватном столике жужжит его телефон, словно попавшее в ловушку насекомое. Он жужжал и жужжал, а потом затих. Альтман проверил — номера не было, голограмма звонившего была заблокирована. Тотчас же телефон завибрировал снова.

Это может быть Хэммонд, подумал он, я должен ответить. А может это Шоуолтер, Рамирес или Скад. Но он просто смотрел на вызов, пока телефон не затих.

В третий раз, звонок разбудил Аду. Она зевнула и потянулась, выгибая спину.

— Который час? — сонно спросила она, после чего уселась на кровати и убрала локоны волос за уши. — Майкл, ты не собираешься ответить?

Он наблюдал, как его рука протянулась к телефону и открыла его, после чего поднесла к уху.

— Алло, — произнес он.

Даже ему свой голос показался сухим и хрипящим, как если бы он не разговаривал целый год.

— Вы…, — донесся голос из трубки, после чего была пауза. — Майкл Альтман?

— Кто это? — спросил Альтман.

Человек на другом конце линии проигнорировал вопрос.

— У меня к вам простой вопрос и мне нужно, чтобы вы ответили, — сказал он. — Меня интересует, вам не доводилось видеть ничего странного в последнее время? Перехватывать кое-что?

— Например, что? — спросил Альтман.

— Похоже, что нет, — быстро ответил голос. — Извините, что потратил ваше время.

— Вы имеете в виду некоторого рода сигнал? — спросил он, подразумевая импульс. — На другом конце линии последовала тишина. — Что-то вроде трансляции? — переспросил Альтман.

— Возможно, — медленно сказал голос. — У вас есть какие-то соображения на счет этого?

— Кто это? — переспросил Альтман вновь.

— Это не имеет значения, — ответил голос.

— О какой трансляции вы говорите? — спросил Альтман.

— Особого вида пульсация? — Внезапно, голос звонящего стал мерзким. — Я ожидал от вас большего, мистер Альтман, — грубо приметил он.

— Подождите, — сказал Альтман. — Давайте договоримся. Если вы скажете мне, что вы ищите, я скажу вам — или я сталкивался с этим.

Связь оборвалась.

— Что это, черт возьми, было? — спросила Ада.

— Не знаю, — сказал Альтман. — Хотел бы я знать. Кто-то пытался что-то выведать у меня.

— Что например?

— Я не знаю, — признал Альтман.

Он встал с кровати.

Направился в ванную и умыл лицо, после чего пристально разглядывал человека, глядевшего на него с зеркала. Под его глазами были темные круги, его веки были отекшими и опухшими. Он едва себя узнавал. Он не высыпался. Его мучили ночные кошмары. Плюс волнение и страх, связанные со всем, что происходит в кратере. И в довершение к этому, головная боль, которая, похоже, не собиралась прекращаться.

А вдруг с Хэммондом что-то случилось? размышлял он.

Что, если они убили его? Что, если теперь они придут за ним?

Нет, это безумие. Не хватало еще стать параноиком. Это был всего лишь телефонный звонок.

Он направился в другую комнату, включил компьютер и подключился к безопасному серверу. С момента последней проверки, не было никаких новостей от остальных.

— Что ты делаешь? — спросила его Ада.

Она вновь сидела на кровати, локоны волос частично упали на её лицо.

— Нужно кое-что проверить, — сказал он. — Это не займет много времени.

— Майкл, — сказала она решительным голосом, — Я детально хочу знать, что происходит. Ты не должен хранить от меня никаких секретов. У тебя неприятности? — спросила она.

— Нет, не думаю, — сказал он.

— Но если что-то случится, ты ведь скажешь мне? — спросила она.

— Думаю, что да, — сказал он.

— Что значит «думаешь, что да»? Это что, ответ такой?

— Я имею в виду, что да, конечно скажу.

— Вот, — сказала она. — Так-то лучше.

Она пробежалась пальцами по своим волосам, откинула их за спину. Затем встала и отправилась в ванную.

Альтман повернулся к экрану и быстро ввёл текст: Странный телефонный звонок посреди ночи. Интересовались, не видел ли я что-то необычное. Похоже, речь шла о сигнале из кратера. Но когда я намекнул на это, соединение поспешно было сброшено. Возможно, какая-то радиотрансляция, но что именно? Я не знаю. Кто-нибудь еще получал подобный звонок?

В течение минуты, он пристально смотрел в экран, пока не появилась Ада и легла в кровать. Альтман завершил сеанс и выключил систему. Затем лег рядом с ней. Пустяки, сказал он про себя.

— Ты обещаешь, что скажешь мне? — спросила она сонно.

— Да, — сказал он.

Спустя несколько минут, Альтман понял, что Ада спит. Он лежал в постели с открытыми глазами, уставившись на затемненный потолок. Прошло немало времени, прежде чем он тоже смог уснуть.

Утром, войдя в систему, он обнаружил, что остальные получили такой же звонок, все трое, после того, как позвонили Альтману. Первый Рамирес, затем Скад и Шоуолтер. Скад предположил, что человек, делавший звонки, просто набирал их по списку в алфавитном порядке. Они все были озадачены, как и Альтман. Поспрашивайте других, написал он в ответ. Узнайте, кому еще приходил такой звонок и что они об этом думают.

К полудню, у них был ответ. Все научные сотрудники Чиксулуба, с которыми они связывались, получали подобный звонок. Большинство из них понятия не имеют, что это было, воспринимая как розыгрыш или выходку какого-нибудь параноика. Но в конце концов Рамиресу удалось поговорить с человеком, который знал о чём речь.

— Он говорил о видеотрансляции, — сказал человек по имени Беннет, геолог и радиолюбитель. — Я сразу это понял. Он позвонил, весь такой таинственный, все что-то выведывал, но не желая сказать, что именно. Я спросил, «Вы имеете в виду видео-трансляцию?» Он притворился, что не понимает о чём я говорю. Попросил меня рассказать об этом. Затем, очень вежливо меня поблагодарил и положил трубку.

У Беннета была только часть видео, всего пару секунд. Когда он натолкнулся на трансляцию, она велась в несколько диапазонов частот. И из чистого любопытства он сделал запись. Запись содержала около трех секунд статических помех, за которыми следовали пять секунд слегка размытого изображения, на котором кто-то разговаривал. А затем, снова восемь секунд статики. Беннет рассказал, что несколько других людей получили иные фрагменты этой видео-трансляции. И похоже, кто-то в ДреджерКорп собирает копии всех частей. Для чего, он не знал. Беннет был уверен, что это была мистификация, чья-то шутка. Но как они сделали, что вещание велось, как будто из центра Чиксулуб, он не знал. Возможно, передатчик на лодке или…

— Так откуда была трансляция? — поинтересовался Альтман.

— Где-то вблизи от центра кратера, — сказал он. — Полагаю, тоже часть розыгрыша.

— Могу ли я получить копию?

— Почему бы нет? — ответил Беннет. — Чем больше, тем лучше.

И он подсуетился над просьбой.

Это был странный документ: обнажённый мужчина, его тело было покрыто символами, нанесенными веществом, напоминающим кровь, со странной ухмылкой, он пялился в камеру.

— понять его… — сказал незнакомец, — уничтожить его… — А затем последовали помехи.

Альтман просмотрел еще раз. Было слишком мало, всего несколько секунд. Возможно, Беннет был прав и это был розыгрыш. Но та особенность, что в выражении лица мужчины было нечто странное — напряжённость, мёртвая, безрассудная пустота в глазах — заставили Альтмана усомниться в этом. И где это он? Альтман снова просмотрел запись. Это было небольшое, замкнутое пространство, стены которого тоже покрывали символы, записанные тем же веществом, что и тело мужчины. В какой-то момент, когда он покачнулся вперед, на его подбородок упал красноватый свет. Само освещение было технического характера, грубое и недружелюбное. «Понять его… уничтожить его,» произнес мужчина. Вот я и пытаюсь понять его, подумал Альтман. И откровенно говоря, я даже не знаю о чём это.

Он откинулся на спинку кресла, его локти были на подлокотниках, а пальцы соприкоснулись перед лицом, образуя форму палатки. Возможно, розыгрыш, размышлял он, а может, и нет. А что если отнестись к этому серьезно? Что если попытаться сложить все воедино? Что мы выясним?

Сигнал пульсации из центра кратера — нечто, что прежде не наблюдалось.

Гравитационная аномалия, тоже что-то новое.

Подозрительный грузовой корабль, находящийся не совсем в центре кратера, но и не далеко от него.

На палубе старого грузового судна замечена новейшая модель субмарины промышленного типа. К тому же среди персонала на борту находятся военные, или бывшие военные.

Доказательства сейсмической активности или бурения в центре подводного кратера, ну или очень близко к нему.

Видео, отправленное по нескольким каналам связи, вещание которого, предположительно, тоже было из центра кратера. На нем: человек в замкнутом пространстве, вероятно, сумасшедший, покрытый странными рунами, говорит «понять его… уничтожить его.»

Похоже, все это связано, и у всего этого есть нечто общее — кратер. Что-то случилось в самом сердце кратера, и кто-то — вероятно, ДреджерКорп, который что-то выведывал, но, возможно, и кто-то другой — был очень, очень заинтересован в этом. Достаточно заинтересован, чтобы начать буровые работы, скорее всего, нелегальные, с целью выяснить, что это было, или попытаться извлечь.

Это также может объяснить фрагмент видео, сообразил Альтман. Что если вещание велось из субмарины? Он слегка вздрогнул.

Проблема была в том, что это создает еще большие вопросы.

Он вздохнул. Было бы легче, понял он, если думать об этом просто как о шутке и больше не беспокоиться. Вот только он не мог думать об этом, просто как о шутке. Чем больше он размышлял об этом, чем больше взвешивал, тем больше он полагал, что это может быть реальностью.

Оставаясь в нерешительности, Альтман ломал над этим голову. Твой ход, Майкл, сказал он себе. Какой лучший способ избавиться от секретов?

В середине второй половины дня ему пришла в голову мысль. Это была не лучшая идея, но она привлекала своей простотой, и, вероятно, это было единственное, что он смог придумать для получения быстрых результатов.

Он сделал копию видео на свой голопод и положил его обратно в карман.

— Достаточно на сегодня, — сказал он Филду.

Тот обернулся, его выражение лица было как у дохлой рыбы.

— Сейчас только два тридцать, — сказал он.

Альтман пожал плечами.

— Мне нужно кое-что проверить.

— Делай, что хочешь, — сказал Филд и повернулся обратно к своему голографическому экрану.

Пятнадцать минут спустя, Альтман был в вестибюле городской молодежной гостиницы с надвинутой на лицо шляпой. Он сидел за единственным там древним терминалом, сделанным еще до голографического экрана. Административный работник бросил на него ленивый взгляд, а после не обращал внимания. Ему не настолько много платили, чтобы он еще заботился о том, кто пользуется компьютером.

Альтман перебросил видео со своего голопода на терминал, а затем, потратил немного времени, проверяя не оставил ли он «хвостов». Далее, зашел на страницу FreeSpace и создал ложный аккаунт. Он знал, аккаунт может быть отслежен вплоть до этого компьютера, но с этим ничего нельзя было поделать. В любом случае, непосредственно на него выйти не смогут.

Он приготовил сообщение: Незаконные дела ДреджерКорп в Чиксулуб, ввел он графу темы, и прикрепил видео с последующим примечанием: Последние слова с субмарины на дне кратера Чиксулуб. Минуту поразмыслив, он добавил: Миссия провалилась. А далее, отправил сообщение каждому научному сотруднику в Чикусулуб, каких только знал, включая себя и несколько посторонних лиц.

Вот так, подумал он. Это должно привлечь их внимание.

Этим же вечером он рассказал Аде, что он сделал. Объяснил ей, что они обнаружили и что на его взгляд это все означает. Альтман думал, что она посмеется над ним, скажет ему, что он сделал из мухи слона, потому что ему было скучно. Вместо этого, Ада просто скрестила руки на груди.

— Иногда, ты такой дурак. Неужели ты не понял, что это может быть опасно? — спросила она.

— Опасно? — ответил он. — Ты полагаешь, из-за того, что я разоблачил несколько промышленных секретов, они попытаются убить меня? Ада, это же не шпионский фильм.

— Может и нет, но ты ведешь себя, как будто это так, — сказала она. — Защищенный Веб-сайт, банда ученых, секретные субмарины, сигналы, которые не должны существовать. А затем это видео. — Она вздрогнула. — Безумец, покрытый символами, нанесенными кровью. Тебе не кажется, что это может быть опасным?

— Что именно?

— Откуда мне знать, что ИМЕННО? — спросила она, тряся перед ним руками. — Нечто, что находится в сердце кратера, может быть опасным. Или люди, которые хотят извлечь это, могут быть опасными. Или и то и другое.

— Но… — начал было он.

— Просто это… — прервала она, и остановилась.

Ада опустила голову и уставилась на поверхность стола. Он следил, как она обняла себя, словно если бы замерзла.

— Я не хочу видеть, как ты пострадаешь или погибнешь, — тихо сказала она.

Достаточно долго она сидела неподвижно, и Альтман решил, что разговор окончен. Он уже собрался встать и сходить за пивом, когда, неожиданно, Ада снова заговорила.

— У тебя есть вся твоя информация, — сказала она очень решительным голосом. — Ты собрал её воедино и сделал значимой.

— Я могу ошибаться, — сказал Альтман.

— Это не то, к чему я клоню, — ответила она. — Майкл, просто молчи и слушай. У вас, ученых, односторонний взгляд на мир. У меня тоже есть некоторые сведения, которые, не без оснований, вызывают тревогу.

Она начала выкладывать ему факты, медленно сплетая их так, как если бы это был рассказ. Ада объяснила, что сигнал пульсации появился в определённый момент, и начиная с той минуты, всё изменилось. Он знал, что это действительно так.

— Ты помнишь, когда у тебя появились кошмары?

— Они всегда мне снились, — ответил он.

— Но не такие, — сказала она. — О конце света, кровавая, апокалиптическая дрянь каждую ночь?

— Нет, — признал он. — Эти новые.

— Все их видят, Майкл. Даже я. И обычно я не предрасположена к кошмарам.

Она заметила, какими растерянными и измученными все выглядят, начиная от горожан и заканчивая её коллегами. Ада была обучена замечать подобные вещи, поэтому она начала расспрашивать вокруг. «Вы хорошо спали прошлой ночью? Вам снилось что-нибудь?» Никто не спал как следует. Никому не снилось ничего, кроме кошмаров. И когда она просила вспомнить о том, в какой день они начались, всё всегда сводилось к моменту появления сигнала пульсации.

— Это только начало, — сказала Ада. — Знаешь сколько раз за прошедшую неделю ты говорил мне, что у тебя болит голова? Множество. Знаешь сколько раз ты хватался за голову и морщился от боли, но ничего не говорил мне об этом? Еще больше. И не только ты один, — сказала она. — Каждый этим страдает. А ведь еще до пульсации, едва ли кто-то жаловался на это. Теперь это у всех. Совпадение? Возможно, но ты должен признать — это странно.

— Хорошо, — сказал он. — Я признаю это.

— Не строй из себя умника, Майкл, — сказала она. — Это серьезно. Я провела месяцы, собирая сведения об обрядах и легендах этого региона, а еще до этого — потратила годы, читая о них из отчётов других людей. Дело в том, что легенды в основном оставались неизменными на протяжении сотен лет.

— Ну и что?

Она потянулась и помассировала висок.

— Я думала, что говорила тебе не умничать, ответила она, её тёмные глаза сверкали. — Это больше не одно и тоже. Изменились радикально, как только появился признак пульсации.

— Вот дерьмо, — сказал он.

— Жители видят кошмары, Майкл, как и мы. Но в то время как наши видения только тематически похожи, их очень специфические. Им всем снится «хвост дьявола», что, как я упомянула на днях, означает слово — «Чиксулуб». Совпадение?

Альтман только покачал головой.

— Я не понимаю, — сказал он.

— В разных местах я начала замечать, вычерченный в пыли или свежевырезанный на коре деревьев, грубый символ, похожий на два переплетённых рога. Когда я спрашивала, «Что это?», люди игнорировали меня. Когда я продолжила интересоваться, кто-то наконец сказал мне, почти выплёвывая слово: «Чиксулуб».

Она встала и подошла к холодильнику, наливая себе чашку дистиллированной воды. Она выпила ее и налив другую чашку села назад. Она положила руку в его ладонь и он сжал ее.

— Я не знаю, как это всё взаимосвязано, — сказала Ада, — так же как не знаю, каким образом это пересекается с твоей собственной информацией. Возможно, это всего лишь странное совпадение. Но все это вместе взятое заставляет меня думать, что чтобы не находилось на дне кратера, оно хочет причинить нам вред.

— Ты говоришь об этом как о живом существе.

— Я знаю, это не очень научно, — сказала она.

Она забрала руку и потерла висок.

— Ах, еще одна головная боль, сказала она, и криво улыбнулась.

Минуту спустя она продолжила.

— Похоже, у жителей города есть целая мифология, касающаяся этого «хвоста дьявола». Я не знаю, существовали ли эти мифы всегда, или же появились лишь недавно. Но несомненно ТО, что я только сейчас начала замечать их. Единственный, с кем мне удалось поговорить об этом в деталях, был городской пьяница. Но и тот разговаривает, только если я угощаю его выпивкой. Он утверждал, что есть легенды, которые передаются от поколения к поколению, рассказывающие о громадном раздвоенном объекте, глубоко осевшем в центре океана. Это всё, поведал он на смеси испанского и юкатан-майя, что осталось от огромного дьявола, который сдал свое господство на Земле и, проложив путь к самим её недрам, правит над преисподней. Но его хвост был схвачен и оставлен здесь, может быть, все еще живым. Некоторые верят, что, возможно, дьявол до сих пор соединен с ним.

— Если ты прикоснешься к хвосту, — сказал пьяница, — ты заявишь о себе дьяволу. Если дьявол узнает о тебе, он попытается завладеть тобой. Если ты разрушил больше, чем создал — ты заявишь о себе дьяволу. Ты и твои люди, — сказал пьянчуга, хорошенько приложившись к стакану, — уже заявили о себе дьяволу. — И тогда он указал на меня странным символом, своего рода проклятием, — скрещенные вместе, указательный и средний пальцы.

Она остановилась, допила остаток воды и поставила чашку на стол.

— После этого, он отказался что-либо добавить. Я пыталась уговорить его продолжить, предлагала купить ему еще выпивки, но тот лишь отрицательно мотал головой. В конце концов он признался, что боится быть услышанным дьяволом.

На мгновение они замолчали глядя друг на друга.

— Возможно этому есть логическое объяснение, сказал Альтман.

— Для историй?

— Для всего этого.

— Возможно, — сказала Ада. — Но я не знаю. Думаю, что я могла бы поспорить? Эти истории ничто иное, как странная помесь майя и христианских верований. Возможно, если бы я копнула глубже; дольше и усерднее поразмыслила, у меня была бы теория о том, как они образовались. Но есть еще кое-что. Чувство страха и реальное предостережение, к которому моё сердце велит нам прислушаться. Я люблю тебя, Майкл. Пообещай мне, что ты хотя бы попытаешься прислушаться.