Извечный и неподвижный терминатор мира Сумерки бежал точно под кораблем, вышедшим на низкую орбиту. Плавленым золотом сияло Восточное полушарие, лежащее по правому борту, и золотой этот огонь становился ослепительно-белым у горизонта, там, где, невидимый с этой высоты, кипел под вечно зенитным солнцем Полюс Света. И черным бархатом уходило влево от терминатора и от пути корабля полушарие запада, горизонт которого был резкой границей звездного неба и беззвездного провала тьмы.

Андрей курил, неотрывно глядя на скользящий в мониторах терминатор.

Странное настроение овладело им, едва они вышли из прыжка на периферии системы Сумерек. То ощущение Сказки, которое захватило его еще на Эдеме и стало объемнее и глубже на Семьдесят пятом, не ушло, но дополнилось чувством обреченности. Нет, Андрею не было страшно, и мысли о том, что случится, не терзали его; напротив, им владела некая отрешенная легкость, но источник ее был именно в уверенности, что он обречен – не на что-то плохое или хорошее, но на тот путь, которым идет. На тот путь, который сейчас наворачивает вдоль терминатора мира Сумерки его корабль.

Это чувство появилось у него еще тогда, когда, покинув Остров, они убрались за периметр безопасности станции и стали обсуждать дальнейшие действия. Андрей был задумчив, почти печален, и Сержик спросил, что с ним.

Андрей усмехнулся, сказал, имея в виду «большой» разговор на станции:

– Да вот не знаю теперь, что было на самом деле, по-настоящему, а что…

Сержик понял, о чем он.

– Андрей, я тебе никогда не врал и не совру.

– Ладно, – махнул рукой Андрей.

Тогда Сержик спросил его о дальнейшем пути, и Андрей как-то бездумно пожал плечами:

– Не знаю. Сила приведет.

– Но ведь куда-то двигаться все равно надо. Я хочу сказать, все равно надо решать куда идти, так ведь?

– Так. Только я не хочу делать этого сейчас. Подождем, пока что-нибудь случится. А пока давай лучше кофейку выпьем.

За кофе они вспоминали события на Острове и, конечно, самое необычное из них – встречу с Дедом.

– Ты помнишь, что он сказал, перед тем как уйти? – спросил Сержик. – «Добро пожаловать»… куда?

– «Добро пожаловать на терминатор», – Андрей отставил чашку: какая-то неясная мысль закрутилась у него в голове. – На терминатор…

– И что это значит?

– Терминатор… – повторил Андрей. – Место, где свет встречается с тьмой… Граница и своего рода место вечного поединка между Змеем и Фениксом, как в Сказке? И еще – точка неустойчивости. Но это – в переносном смысле. А в реальном? Я знаю только один мир в Галактике, где терминатор – основа всего.

– Сумерки? – сразу понял Сержик.

Андрей кивнул.

– Сумерки.

– Ты думаешь, Дед имел в виду эту конкретную планету? – спросил Сержик. – То есть… как бы приглашал нас туда?

– Вряд ли. Скорее всего, он говорил в символическом плане. Хотя, конечно, кто его знает?

– Тогда при чем здесь Сумерки?

– Понятия не имею. Но мы идем туда. Я уже насмотрелся «случайного» символизма в этой истории, и, кажется, верю ему больше, чем фактам.

Сержик пожал плечами:

– А что же мы там будем делать?

– Не знаю. Наткнемся на что-нибудь. Сила покажет…

– И что мы теперь будем делать? – повторил Сержик свой вопрос, усаживаясь во второе кресло и тоже разглядывая на мониторе терминатор мира Сумерки.

Андрей промолчал.

– А что ты имел в виду, когда говорил, что Сила приведет?

– Что как бы мы ни двигались, случится то, что должно. Если, конечно, мы сумеем не упустить предоставленную нам возможность.

– Ты хочешь сказать, что без разницы, что именно мы будем делать?

– Нет, конечно. Тут как-то все сложнее, почти наоборот. А впрочем… – он потушил сигарету. – Спускаемся.

– Что, прямо здесь?

На мониторе была видна бледно-зеленая лесостепь с темными пятнами более густых лесов и поблескивающими лужицами маленьких озер; где-то вдалеке, прямо по курсу, поднимались вершины гор.

– Ага, – сказал Андрей, уже принимаясь за ввод программы посадки.

Они довольно резко сошли с орбиты; когда высота упала до километра, а скорость – до звуковой, Андрей взялся за ручное управление. Лесостепь с этой высоты выглядела как-то солиднее, живее. Горы приблизились, и уже стало видно их подножие в нетронутой зелени лугов. Предгорья оставались в тени, а вот вершины гор были ярко освещены золотистым светом низкого солнца, видного только отсюда, с высоты.

– Полетаем немножко, – сказал Андрей. – Осмотримся.

– Если я спрошу, что мы ищем, ты скажешь: «не знаю»?

– Конечно, – засмеялся Андрей.

Горы быстро приближались. Это было начало не очень высокого хребта; Андрей задумался, обойти его стороной или пройти над самим хребтом.

– Андрей, – вдруг очень тихо сказал Сержик. – Что-то не так…

– Что? – Андрей отвлекся от своих мыслей и внимательнее взглянул на монитор. Да, что-то было «не так»: горы продолжали приближаться, но как-то уж слишком медленно. До освещенных прямым солнцем вершин оставалось километров тридцать, не больше, а ведь скорость – он глянул на монитор управления – скорость была четверть звука!

– Черт! – выговорил Андрей, ничего не понимая. Он выжал вперед рукоять хода, зная, что есть риск не успеть свернуть перед горами, если скорость окажется той, какую показывал датчик, но он больше верил своим глазам. Их вдавило в кресло: катер явно набирал скорость. Треть звуковой… половина… три четверти. Горы совсем перестали приближаться.

Андрей отпустил рукоять хода, не рискуя больше наращивать скорость.

– Сержик, контроль энергообеспечения.

Серж резко, вместе с креслом, развернулся к боковому пульту контроля машины. Несколько секунд молчал.

– Андрей, контроллеры всех накопителей открыты штатно, но… семьдесят процентов энергии с них поступает не на двигатели…

– А куда? – ахнул Андрей. – Впрочем…

И тут монитор прямого обзора залился серебряной с цветными разводами паутиной, видимость исчезла. Корабль сильно тряхнуло; вскрикнул от боли Сержик, неудачно прихваченный авторемнями безопасности.

Потом изображение на мониторе появилось снова.

Андрей успел краем глаза заметить, что датчик скорости дает вполне реальную цифру – 15 % звука, и понял, что видит Город.

По размерам это был скорее поселок, и все же назвать Город поселком или деревней Андрей не смог. Два десятка высоких каменных домов, ангары, сады… И корабли, каких никогда не видели в Галактике человечества: белоснежные, стройные, с невозможным дизайном. Они выглядели скорее как произведение искусства, чем как творение инженеров. Андрей не мог оторвать от них взгляда. Корабли стояли на краю Города, чуть припадая на заднее шасси (или что там у них было), с жадно устремленными в небо носами-клювами. По сравнению с ними собственный корабль Андрея, который он привык считать красивым, показался ему короткокрылым летающим трамваем.

– Город… – прошептал Сержик.

Андрей кивнул, снова берясь за рукояти управления.

Он плавно повел корабль вниз, рассчитывая опуститься в поле недалеко от Города.

– Андрей, энергосистема в порядке, – сказал Сержик, успевший взглянуть на приборы. – Ты понимаешь, что происходит?

– Конечно. Мы нашли Гнездо Феникса.

– Да, корабли не наши, у людей таких нет. Но… что это было: ничего, а потом… Город?

– Какое-то экранирующее поле, которого мы не знаем, – Андрей пожал плечами и вдруг рассмеялся. – Представляешь, они всегда были здесь, а все суетились вокруг и ничего не видели!

Они опустились в ровной степи. Машины смолкли, и повисла тишина. Андрей привычно слушал, как в этой тишине чуть потрескивает, остывая, планетарный движок.

– Выйдем? – спросил Сержик.

– Конечно, – Андрей выбрался из кресла. – Только сначала выпьем чего-нибудь особенного. За прибытие. Спешить нам, я думаю, больше уже некуда.

Они вышли в кают-компанию, уселись у стрельчатого окна с бокалами очень старого хереса с Земли-Первой. За окном колыхалась под порывами ветра степь, невдалеке виднелись крайние строения Города.

Город лежал у подножия гор, в полутени. Горная цепь позади него, эффектно сияя освещенными вершинами, разделяла небосвод на светлую и темную половины.

– К нам гости, – спокойно сказал Сержик.

Андрей и сам уже заметил небольшой катер, движущийся в их сторону, почти касаясь днищем высокой травы.

– Ну что, пойдем встречать? – спросил он.

– Пойдем.

Они спустились по трапу. Ветер сразу охватил их, разметав волосы и обдав пряным, чуть горьковатым запахом степных трав. Катер, шедший со стороны гор, был уже совсем близко; двигался он совершенно бесшумно. Андрей достал сигарету и закурил, глядя на Город.

Катер замер буквально в нескольких шагах от корабля, плавно опустился, одновременно разворачиваясь бортом к открытому люку, словно ввинчиваясь в траву. Потом часть борта катера растаяла, и из него неспешно выбрались трое: два «черных монаха» и Дед.

В камине жарко полыхали дрова, бросая красноватые отблески на каменные стены, на большой стол и на лавки вдоль него. Андрей осматривался, потягивая из широкого стеклянного бокала пряный горячий напиток. Дед в широком кресле напротив него улыбался в бороду, не прерывая молчания.

В Городе, куда их привезли на том же бесшумном катере, оказалось не так уж много людей: частью – «монахи», частью – просто мужчины и женщины, Андрей так и не заметил в них чего-то особенного, «не такого». С ними люди были вежливы, но никакого особого интереса не проявляли. Дома в Городе были каменные, двух-трехэтажные, с башнями, арками и широкими окнами; меж домами привольно росли какие-то цветущие деревья; то тут, то там стояли полузаросшие кустами беседки, огибаемые дорожками.

Более людно было в доме, в который их пригласил молчавший всю дорогу Дед. Едва они вошли в зал с камином и им подали что-то напоминающее чай, как все разошлись.

– Ну, – сказал Дед, дав Андрею с Сержем время осмотреться, – рассказывайте.

– Получится долго, – предупредил Андрей.

– А мы не спешим.

Андрей почесал переносицу, пытаясь сообразить, что во всей этой истории было важно, а что – не очень, потом плюнул и принялся рассказывать все просто по порядку, начиная с первого появления Рогова. Дед слушал, не перебивая, лишь иногда кивал или тихо посмеивался.

– Ну что же, – сказал он, когда Андрей закончил рассказ. – История, достойная наследников РАКК и «Локхид». Говоря вообще, не было большой необходимости пересказывать все это. Сюда к нам попадают разными путями, но если уж попадают, то это само говорит за себя. А детали… детали не так уж и важны. Впрочем, мне было интересно, так что спасибо за рассказ. Теперь, полагаю, вы были не прочь услышать, что происходит в этом секторе, и от меня?

Андрей развел руками:

– Мы именно этого и искали.

Дед посмотрел на него пристально, с нажимом.

– Этого ли, Андрей? Вы с мальчиком не прошли бы этот путь, если бы просто искали чего-то конкретного: информации, понимания, встречи. Загляни в себя повнимательней.

– Силы? – задумчиво проговорил Андрей. – Волшебной Страны, как Пакс? Дороги?..

Дед кивнул:

– Это все одно и то же, парень.

– Но мы ведь… – тихо воскликнул Серж. – Это ведь не Волшебная Страна?

– Нет, конечно. Это ее форпост. Или, наоборот, – последний бастион на границе.

Дед помолчал, глядя в огонь.

– Ладно, ребята, не буду мучить вас ожиданием. Похоже, спецслужбы прародины человечества еще не потеряли чутья, раз дали этому делу такое название. Феникс – подходящее слово, хотя и не совсем в том смысле, который подразумевала СБ. И ты, Андрей, тоже был прав, когда сообразил, что здесь действуют две силы, а не одна. Некоторые из исчезновений, о которых ты упоминал, – это действительно наши операции, по разным причинам недостаточно хорошо прикрытые. А вот растворившиеся в Пространстве корабли – это совсем другое.

– Змей? – спросил Сержик.

– Змей, – кивнул Дед. – Я расскажу о нем тоже, но сначала, наверное, о Фениксе?

– Феникс – это вы?

– Мы похожи на птиц? – рассмеялся Дед. – Нет, Феникс – это Сила, та Сила, которая заставляет людей желать, творить, драться за свою работу и за свою жизнь. Увы, нельзя сказать, что эта сила неуничтожима. История человечества знает немало примеров того, как этот Феникс погибал, бывал уничтожен – в целой стране, а то и в целом мире. Инквизиция в Средние века, реакция после Войны Корпораций… Но приходит время, и Феникс расправляет крылья, возрождаясь из собственного пепла. Правда, сейчас ситуация иная.

Дед, чуть прищурясь, смотрел в огонь; его лицо было видно Андрею в профиль, и он вдруг понял, что видел, и не раз, этот профиль с высоким лбом, короткой бородой и прищуренными глазами.

Этого не могло быть, и Андрей внутренне похолодел.

– Кто вы? – спросил он, чувствуя, что голос выдает его волнение, а то и страх.

Дед обернулся к нему.

– Узнал? Мои фотографии еще печатают в учебниках истории? Вообще-то уже два столетия, как я просто Дед, но если вам так уж интересно… Александр Семецкий-Старший, бывший президент РАКК и автор печально знаменитого «Меморандума Семецкого». К вашим услугам.

– Но… этого не может быть. – пробормотал Сержик. – «Меморандум Семецкого» был опубликован в середине XXI века.

– В 2045 году, – кивнул Дед. – Считается, что публикация «Меморандума», открыто провозгласившего неизбежность распада человечества на Сильных и «неработающее большинство», стала первым толчком к Войне.

Андрей поверил сразу, и даже не потому, что сидящий возле огня мужчина действительно был очень похож на Семецкого-Старшего, одного из величайших президентов в истории РАКК. Просто… не поверить было невозможно.

– Тогда, в XXI веке, ситуация развивалась так, как мы и предсказывали в «Меморандуме». Почти так. Мы в РАКК двигались сразу в двух направлениях: технология и развитие человека, магия, если угодно. К концу века мы были почти готовы совершить рывок, перейти на новую ступень…

– Homo Potens, – вспомнил Андрей. – Человек Могущий… Старший брат человечества…

– Да, – согласился Дед. – Хотя мы предпочитаем говорить «Сильные». Или – «маги». Мы не успели: началась Война. Но, конечно, мы не могли отказаться от своей работы. Так возникла эта база, полностью закрытая от внешнего мира. Посторонний человек может сюда попасть… при определенных условиях. Но обнаружить базу теми средствами, которые есть у людей, невозможно.

– Вы уже не отождествляете себя с людьми? – спросил Андрей.

– Почему? Мы и есть люди. Только – другие. Немного больше. Андрей усмехнулся.

– Вы слишком многое можете. Я, например, понимаю, что такое паравоздействие и что нет ничего необычного в том, что сознание может напрямую воздействовать на сознание. Вы можете становиться невидимыми, но это всего лишь воздействие на мозг и на нервную систему окружающих. Однако я видел, как вы проходили сквозь стену.

– А что стена?

– Ну… это же мертвая материя… Как сознание может действовать на нее напрямую?

– Что сейчас перед тобой?

– Передо мной? – Андрей удивился. – Стол.

– Ты уверен? – Дед повел рукой… и перед Андреем разверзлась бездна; дохнуло холодом. Андрей отшатнулся, едва не упав на пол. Мгновение спустя все исчезло.

Дед усмехнулся.

– Когда-то люди верили, что материя и энергия – это разные вещи; но уже три века мы знаем, что масса может быть превращена в энергию и наоборот. Когда-то мы думали, что время – это просто четвертая, анизотропная координата; сейчас знаем, что при определенных условиях время обращается в энергию, питая звезды, а энергия – во время, позволяя нашим кораблям сминать пространство. Материя, парень, это всего лишь застывшее сознание, как энергия – застывшее время.

Дверь в комнату открылась, и вошел совсем молодой мужчина в накидке «монаха»; капюшон его одежды был откинут. Он склонил голову:

– Дед, извини, что отрываю.

– Говори, Паша. Что там у вас?

– Еще один гость. Только что прошел сквозь щит. Пропустить?

– Конечно, – Дед бодро поднялся. – Андрей, Серж, пойдемте встретим гостя: думаю, вам будет интересно.

Они вышли из дома и отправились к лужайке, на которой оставался давешний катер.

Андрей уже невооруженным глазом видел в небе темное пятнышко приближающегося судна. Как и они сами два часа назад, корабль заходил на посадку вдоль меридиана, со стороны степи. «Гость» снижался круто и быстро. К тому времени как Дед поднял в воздух катер, стало видно, что это стандартный десантный бот с какого-то имперского корабля.

Бот опустился в степи рядом с кораблем Андрея. Туда же Дед привел свой катер. Они выбрались в траву и стали ждать, пока бот укрепляется на грунте и выпускает трап. Потом широкий люк раскрылся и на поле вышел… Рогов в сопровождении нескольких офицеров в форме СБ Земли-Первой.

«Черт возьми, – простонал про себя Андрей, на мгновение прикрывая глаза. – Надо будет сказать Рогову, что его внезапные появления становятся дурной традицией. Еще несколько таких… материализаций, и у меня, пожалуй, начнутся на этой почве кошмары».

– Добрый день, господа, – сказал Рогов, подходя к ним. – Андрей, Серж, рад снова видеть вас. И вас… Дед, если позволите так себя называть.

– Позволю, – отозвался Дед, которого, похоже, искренне забавляло происходящее, а особенно – замешательство Андрея.

Рогов представился. Дед опять прищурил глаза, пристально взглянул на полковника. Кивнул, но ничего не ответил.

– Иван Степанович! – возмущенно сказал Андрей. – Вы обещали снять датчики слежения с моего корабля. Вы…

Рогов прижал к груди правую руку:

– Андрей, я обещал вам снять наши датчики слежения. Слово офицера, вся наша аппаратура с вашего корабля была удалена. Думаю, ваш друг может это подтвердить.

Андрей растерянно повернулся к Сержику. Тот кивнул.

– Но тогда как… Неужели эдемская Служба?

– Нет, – сказал Сержик. – Никаких посторонних датчиков слежения на корабле нет.

– Что значит «посторонних»?

Рогов взглянул на него чуть снисходительно:

– На корабле стоят датчики Клана. Это очевидно.

Андрей посмотрел на Сержика. Вид у того был виноватый, но отнюдь не покаянный.

– Ну, Андрей, ведь надо было подстраховаться. Извини, я просто не успел тебе сказать, это ведь всего лишь на всякий случай. Только, господин полковник!.. ведь сигнал с аппаратуры слежения идет по прямому каналу – его невозможно перехватить!

– Конечно, – невозмутимо кивнул Рогов. – Зато можно достать эту информацию из базы данных вашей станции слежения, уже после того, как сигнал получен и дешифрован.

Дед тихо веселился.

– Черт возьми, – пробормотал Андрей. – Как вы ловко друг дру – га обходите. А я в этой игре, похоже, всего лишь главная игрушка.

– Напротив, Андрей, – улыбнулся Рогов. – Вы в этой Игре – главное действующее лицо.

– Да?

– Конечно. Во-первых, это ваша Дорога. Мы все здесь – лишь нечто вроде почетного эскорта. А во-вторых, кто иначе вывел бы нас на истинное Гнездо Феникса?

– Вот именно. Я не очень уверен, что хотел выводить на этот Город СБ.

– СБ Земли-Первой, Андрей. Есть разница. Совет Безопасности сейчас очень неоднороден, и в нем есть люди, чьи интересы шире, чем… чем просто служба «демократической Империи».

– Послушайте, полковник, – неожиданно заговорил Дед. – Андрей мне поведал историю ваших с ним взаимоотношений. Вы давно поняли, что дело не в Чужих и не в галактических бандитах?

– Два года назад. Вернее, два года назад мы поняли, чем на самом деле может быть Феникс, поэтому и ввели такой уровень секретности, какой только смогли. А вот всего остального не знаем и сейчас, хотя кое-что начинает проясняться. В том числе и благодаря вам, Андрей.

Андрей печально усмехнулся:

– Стало быть, те версии, которые вы мне сообщали «для информации», тоже были фальшивыми?

– Почему фальшивыми? Это были основные официальные версии расследования. Вся информация, на основе которой они разработаны, соответствует действительности. Другое дело, что актуальность этих версий, которые мы готовили для Совета, скажем так, не очень велика.

– Ладно. – Андрей махнул рукой. Сейчас ему это, в общем-то, было уже почти не важно.

– Господин полковник, – спросил вдруг Сержик. – Я понял, как вы перехватывали информацию о местонахождении корабля. Но почему вы бросились сюда, едва мы опустились на Сумерки?

– Это еще проще, Сергей. Пропал ваш сигнал. Судя по всему, в тот момент, когда вы прошли сквозь экран Города. Поскольку теоретически это невозможно, мы поняли, что имеем дело с Фениксом. Конечно, это могло означать и то, что корабль уничтожен, но это ничего не меняло. А оказалось, что мы правы. Мы… долго ждали этого момента.

– Дождались, – вмешался Дед.

– Да, – кивнул Рогов. – Дождались. Мы – в Гнезде Феникса. Не смею напрашиваться в гости, но, быть может, продолжим беседу в кают-компании нашего бота?

– С удовольствием, полковник, – согласился Дед.

Бот все-таки оказался не совсем стандартным: на обычной десантной посудине кают-компаний не бывает. На боте с корабля Рогова кают-компания была – пусть тесная, но обустроенная со вкусом. Все расселись, включая офицеров Рогова и «монахов» Деда; стюард принес напитки…

Андрей отказался. Он начал чувствовать приближение чего-то… огромного. События? Быть может. Это было похоже на интуитивное предчувствие, но проистекало непосредственно из Силы и потому было абсолютным. Андрей напряженно прислушивался к себе, и беседа доходила до него лишь отрывками.

Разговаривали в основном Дед с Роговым, причем полковник лишь иногда задавал вопросы и вставлял реплики. Дед же говорил свободно и много, с видимым удовольствием потягивая какой-то коктейль.

Кажется, Рогов спрашивал что-то о том, пытался ли Город вмешиваться в дела «большого мира».

– …Когда сильный и мудрый берется помогать слабым – это неплохо. Но на то он и Сильный – он всегда видит, что сам все может сделать лучше, чем слабые, – и тогда помощь неизбежно превращается в опеку. И вот это страшно, полковник, ибо это убивает обоих. Сильный теряет возможность роста, ибо его Сила уходит на другое. А толпа слабых, для которых труд и мысль перестают быть жизненной необходимостью, превращается в быдло. Полковник, вы знаете, где проходит грань между Сильными и людьми?

– Вряд ли по какому-то конкретному значению IEP-индекса.

– Конечно. Граница лежит значительно глубже, хотя и выглядит проще. Поставленный в условия полной обеспеченности всем, чем угодно, Сильный радуется новым возможностям и начинает работать больше. Человек, поставленный в те же условия, радуется, что все уже есть, и перестает работать.

– Мне казалось, что стремление делать заложено в самой основе человеческой природы, – неожиданно для себя вставил Андрей.

– Конечно, Андрей. Вот вам и Грань – у Сильного это стремление освобождено и является стержнем его жизни. Это так же, как потребность любить и быть любимым: конечно, она есть у всех, даже у высших млекопитающих, однако только человек смог высвободить этот божественный дар.

Андрей заметил, что, продолжая говорить, Дед пристально посматривает на него, и понял, что тот видит возникшее у него ощущение… предчувствие… предзнание.

– …Как ни странно, Эдем-2 выбрал не самый худший из путей. Правда, они дошли до этого с какой-то оборотной, чудовищной стороны – отсюда и нейтринная лоботомия, и другие извращения. Но люди Эдема-2 – может быть, совершенно случайно – оказались правы в одном: они должны работать сами, не прибегая к милости Сильных. В любом случае это лучше, чем изнеженная и разжиревшая Земля-9, где за счет труда не осознавших себя Сильных создан уютный такой мирок, в котором восемьдесят процентов населения могут позволить себе заниматься – как они это называют – «культурой»… и ничего не делать…

Полковник снова что-то спросил. Андрей не расслышал, что именно.

– …Идеальный мир здесь – возможен; это показал эксперимент, который был поставлен на Земле-Крайней. Но этот идеальный мир должен быть замкнут, то есть закрыт от глупых, слабых, завистливых и трусливых. А мы не можем жить замкнуто, – Дед усмехнулся. – Нам это неинтересно. Это тоже показал эксперимент Крайней. Страшный эксперимент, если вспомнить, чем он закончился.

– Это была ваша инициатива? – удивился Рогов.

– Нет. Напротив. Я пытался отговорить их: слишком рано, мы еще не готовы. Но – разве остановишь жаждущего работы и чуда? Конечно, мы потихоньку поддерживали Крайнюю в их работе и пытались помочь им, когда стало совсем плохо.

Пискнул телефон у одного из «монахов»; все замолчали. «Монах» достал трубку, прижал к уху, слушал несколько секунд, потом повернулся.

– Дед, еще гости. Сразу четыре корабля. Пропустить?

– Да.

– Да, – повторил «монах» в трубку и закрыл телефон.

– Ну что же, – сказал Дед. – Пойдемте, посмотрим, кто еще к нам пожаловал.

Кораблей действительно было четыре. Все стояли в траве возле бота Рогова и смотрели, как они стремительно вырастают в небе, заходя, как и предыдущие «гости», по меридиану.

Три корабля, видимо, однотипные, были невелики – едва ли вдвое больше Андреевого «Джампера». Зато четвертый… Андрей не поверил своим глазам: четвертым был малый крейсер времен Войны Корпораций.

Три маленьких корабля сели первыми – мягко упали, как планетарные катера, совсем рядом со стоящими людьми. Крейсер тяжело опускался поодаль.

Дед явно веселился, наблюдая всеобщее замешательство.

– Это же корабли Клана! – тихо воскликнул Серж. И правда, среди людей, прилетевших на этих вертких, хищных, похожих на хорьков кораблях, Андрей увидел Майкла Лесли.

Андрей же подумал, что на сегодня запас его способности удивляться исчерпан, и поздоровался с Майклом так, словно они только вчера расстались после партии преферанса, договорившись увидеться сегодня снова. Однако когда подошла открытая транспортная платформа с крейсера и с нее в траву вместе с десятком незнакомых людей спрыгнул дядя Саша, взмахнув приветственно рукой в черной перчатке, скрывающей протез, Андрей все же удивился.

Они обнялись. Андрей щекой ощутил прохладу пластика искусственного лица дяди. Тот взял Андрея за плечи, отодвинул, оглядел: они не виделись уже несколько лет.

– Повзрослел, мальчик, повзрослел! – проговорил дядя Саша с улыбкой. – Значит, именно тебе выпала эта дорога.

– Дядя Саша, я опять ничего не понимаю, – жалобно сказал Андрей. – Откуда вы… и Клан…

– Это Майкл связался с нами и рассказал о том, что происходит. Когда исчез «Выносливый», мы бросились на Седой на всех парах. На этом вот старикашке, – он махнул рукой в сторону зависшего над степью крейсера. Андрей мельком подумал, что этот «старикашка», хотя и уступает по размерам современным имперским судам этого класса, наверняка даст им фору и в скорости, и в огневой мощи.

– А крейсер-то откуда? – спросил Андрей.

– Остатки флота РАКК. Мы еще с Войны прятали его на одной неосвоенной планетке. Теперь, глядишь, пригодится, – дядя Саша усмехнулся. – Когда Майкл сообщил, что пропал ваш сигнал, мы поняли, что начинается, и – сразу сюда.

– А почему он сообщил именно вам?

– А кому еще, Андрей? – спросил Лесли, который, как оказалось, стоял сзади. – Помните, на Седом, вы пошутили, что мы с вами – потомки старых врагов, а я вас поправил: враг – по другую сторону терминатора. Что-то происходит, и с кем нам быть вместе, как не со старинным соперником?

Подошел Дед.

– Насколько я понимаю, это вы теперешний глава клана РАКК?

– Неофициальный, – улыбнулся дядя Саша. – Если, конечно, сейчас можно говорить о РАКК как о клане.

Дед кивнул.

– Александр Трубецкой, – представил дядю Сашу Андрей. – Александр Семецкий-Старший.

У дяди Саши взлетели брови. Потом он сообразил, что это правда, и, поняв, что это значит, легко поклонился.

– Приветствую вас, мой Президент.

– Оставьте, – махнул рукой Дед. – Я уже два столетия не являюсь президентом нашей корпорации. Равно как и не зовусь Семецким. Зовите меня Дедом, как и все здесь.

Подошел Рогов. Вчетвером они заговорили о Городе. Люди Лесли и дяди Саши напряженно слушали. Андрей понял, что его нервная система требует определенного подкрепления, и, бочком выбравшись из толпы, отправился к себе на корабль.

Едва он уселся в кают-компании с бокалом коньяка, как пришел Сержик, тихо пристроился рядом.

– Наше путешествие закончилось, Андрей?

– Похоже, что да. По крайней мере – это.

– Жалко.

– Знаешь, Сережка, мне тоже. Зато теперь у тебя по практике точно будет зачет.

Андрей еще не допил свой коньяк, когда Сержик через окно увидел катер, стремительно несущийся к ним от города. Сообразив, что что-то случилось, они выбрались из корабля.

Катер опустился прямо посреди стоящих в степи кораблей; из него на землю спрыгнуло человек пять «монахов» и совсем молодая девушка в темном комбинезоне. «Монахи» сразу убежали куда-то в сторону запада, к черному небу, а девушка, раздвигая людей, пробралась к Деду, по-прежнему стоявшему в окружении Рогова, Лесли и дяди Саши. Андрей с Сержиком тоже подошли к ним.

Дед оборвал свой очередной монолог и повернулся к девушке.

– Что случилось, Танюша?

– Он поднимается, Дед.

Андрея словно облили ледяной водой. То ощущение чего-то огромного, надвигающегося, которое почти исчезло за суетой неожиданных встреч, вновь накатило на него тяжелой волной. Андрей замер, охваченный этим предчувствием.

Повисло молчание.

– Так, – сказал Дед. – Ну что же… Мы этого ждали. Что говорят на станции? Сколько у нас есть времени?

– Полчаса.

– Так, – повторил Дед. – Думаю, нам хватит получаса, чтобы объяснить нашим новым друзьям, о чем идет речь. Кстати, позвольте вам представить – Татьяна Смирницкая, младший лейтенант курьерского судна «Выносливый».

На мгновение повисла тишина, когда все взгляды обратились к девушке. Андрей тоже посмотрел на нее: короткие каштановые волосы, чуть курносый нос. Так, ничего особенного. Впрочем… Сила за девушкой ощущалась явно – пусть и какая-то мягкая, почти ласковая.

Первым опомнился Рогов:

– Рад приветствовать вас, сударыня. Так, значит, это именно за вами здешние… э… специалисты приходили на Семьдесят Пятый, и именно вам Эдем-2 обязан введением чрезвычайного положения.

– Так точно, полковник, – Дед опять улыбался. – Эта девушка была единственным человеком на всем корабле, кто попытался противопоставить Змею волю к жизни и силу человеческого разума, воплощенную в бортовых орудиях. Конечно, ударная сила маленького курьерского корабля – ничто против этого. Но аварийную капсулу рубки, в которой находилась Татьяна, выбросило из того ничто, которым является Змей, в районе Семьдесят Пятого. Змей не смог поглотить корабль полностью. И это дает нам определенную надежду. Правда, тогда он был стократно слабее.

– Объясните же, с чем мы имеем дело? Дед, что за вторая сила здесь действует? – попросил дядя Саша.

Дед обернулся на запад – туда, куда убежали только что прибывшие из Города «монахи»; помолчал несколько секунд, потом посмотрел на собравшихся вокруг него людей и заговорил.

– Вы знаете, что Сила, нисходя до «обычного» земного уровня, может проявляться во многих обличьях; у нее есть множество сторон. Любовь, ярость, мудрость, плодородие… Многие из этих реализаций Силы в древности назывались богами, хотя, если говорить вообще, понятие «боги» в Древней Вере гораздо сложнее. И вы понимаете, что Сила существует в мире независимо от нашего к ней отношения, даже независимо от того, существует ли человек вообще. Посмотрите на эту степь. Эта трава живет несколько лет, потом умирает, а ей на смену рождаются молодые побеги… К тому времени как я стал президентом РАКК, биохимия как наука была завершена – уже тогда мы могли описать все процессы, идущие в этой траве. Но ответить, ПОЧЕМУ трава растет, ЧТО вызывает жизнь к существованию, может только Древняя Вера. Это – Сила, то ее проявление здесь, в мире, которое связано с плодородием и рождением. Эта трава росла здесь до прихода на Сумерки человека, и будет расти, даже если человечество исчезнет.

Теперь подумайте вот о чем. Что будет, если трава откажется от Силы, призывающей ее к жизни? Она перестанет расти и умрет. Биохимик увидит, что остановился процесс фотосинтеза, митохондрии перестали переносить энергию, клетки прекратили делиться. Последователь Древней Веры скажет, что силы Жизни покинули траву и их место заняли силы Смерти, – ибо Сила везде. И там, где исчезает какое-то из ее проявлений, его место занимает обратная сторона того же.

Конечно, трава не может отказаться жить. Даже человек, которому дана возможность не просто подчиняться Силе, но и использовать ее, очень редко делает это. Но… ведь есть и другие стороны, проявления Силы…

Дед снова помолчал, разглядывая степь на западе.

– Вы никогда не задумывались о настоящих причинах возникновения Инквизиции в Средние века на Земле-Первой? Задумайтесь сейчас: ведь это – расцвет христианства, захватившего к тому времени практически всю Европу и овладевшего Святой Землей. Того самого христианства, той религии, основным тезисом которой стало знаменитое: «Возлюби ближнего своего». Историки назовут вам десятки причин – политических, экономических… Но все это не то. Так же как трава растет не потому, что делятся клетки, а потому, что эти клетки побуждаются к делению силами жизни. Суть – в ином.

Вы помните основную триаду сил Древней Веры: Любовь, или Жизнь; Ярость, или Война; Мудрость, или Магия. Три основных проявления Силы в видимом мире. Христиане выбрали себе одного Бога и заявили, что двух других не существует. Они отказались. Но свято место, как известно, пусто не бывает, и в природе нет ничего вне Силы. Вместо идущих от Силы настоящей Ярости и настоящей Магии христиане получили их обратную сторону. И это было неизбежно. Вместо благородного воина, защищающего свой народ, они получили орды крестоносцев, которым было все равно, кого грабить – города «нечистых» или христианский Константинополь. А вместо мудрости – костры из книг и ученых и охоту на ведьм. А надо всем этим встала, разумеется, фигура Инквизитора, нового бога, воплотившего в себе обратные стороны всего того, от чего христиане отказались.

Тогда человечеству повезло. Европа – не весь мир; да и в Европе, на севере и на востоке, было еще сильно старое понимание жизни. Тот новый бог, которого, не желая того, начали призывать люди и образ которого уже оформился – страшный образ Великого Инквизитора, – этот бог так и не явился. Пришло Возрождение, пришло Новое время, страшное почти забылось, но некому уже было объяснить людям, что именно почти произошло.

Сейчас… сейчас человечество занимает всю Галактику и со времен Войны Корпораций смотрит на жизнь, в большинстве своем, одинаково. Думайте! От чего отказался Эдем-2? От чего отказались восемьдесят процентов населения Земли-9 и не меньше половины населения других миров? Думайте!

– Эдем-2… – пробормотал кто-то. – Мир, закрытый для высоких технологий и использования парапсихики…

– Магии! – резко поправил его Дед.

– …И для исследований в этих областях…

– Это – развитие… – пробормотал Сержик.

– Отлично. А развитие – это всегда движение, – Дед усмехнулся. – Ну, кто помнит второй закон Ньютона?

Кто-то невесело посмеялся.

– Ускорение пропорционально приложенной силе, – сам себе ответил Дед. – Силе! Вы понимаете, что происходит? Человечество отказывается от Силы. Не от какого-то из ее проявлений – от Силы в целом. И если вы вспомните, что вне Силы нет ничего… Вы понимаете, что такое обратная сторона Силы?

– Ничто, – сказал Андрей. Он понял, что именно он ощущает.

– Да.

– И Змей?.. – спросил Лесли.

– Да. Процесс зашел слишком далеко. Ничто, представляющее собой обратную сторону Силы, персонифицировано. И уже давно. Люди таки призвали нового бога – а точнее, не-бога – гораздо более страшного, чем Великий Инквизитор. Мы называем его – Змей Пустоты.

Имя прозвучало, и над стоящими в степи кораблями повисла тишина. Кто-то сдавленно кашлянул.

Лесли спросил, что происходит с кораблями, которые встречаются со Змеем.

– Ничего, – усмехнулся Дед. – Что может происходить в Ничто? Ничего. Совсем ничего. Корабль перестает быть.

– Как давно существует Змей? – спросил Рогов.

– Полтора десятилетия.

– Первый пропавший в секторе корабль… – задумчиво проговорил полковник. – Эдемский линкор. Дед, вы говорили, что даже неделю назад, когда исчез «Выносливый», Змей был гораздо слабее, чем сейчас. А полтора десятилетия назад, когда он только возник… Как он мог тогда поглотить огромный корабль?

– А вы помните, в каком году это было? – спросил Дед, разворачиваясь к полковнику всем телом.

– Конечно. В 2191-м.

– А что это за год, вы помните?

Рогов задумался, ища правильное решение, и вместо него Деду ответил дядя Саша:

– Год штурма Земли-Крайней.

Дед кивнул:

– Импульс, который тогда получила Пустота, был причиной рождения Змея. И какое-то время после этого он был очень силен – просто за счет того, что скормили ему вы.

– СБ Земли-Первой не принимала участия в операции на Крайней, – печально сказал Рогов. – Там было слишком много наших… друзей.

– Мне кажется, в общих чертах все ясно, – сказал дядя Саша. – Примерно так мы с Майклом и видели картину, хотя ничего конкретного, конечно, не знали. Ну да ладно. Нам говорили, что у нас есть полчаса на объяснения, и эти полчаса подходят к концу. Дед, я хотел бы задать вам последний вопрос, может быть, и не такой уж существенный на фоне всего происходящего, но… мне почему-то кажется, что он важен.

Дед кивнул.

– Почему именно Сумерки? Средний, никакой мир – ни полностью освоенный, ни пустынный. Почему вы поставили базу именно здесь? И почему именно здесь, насколько я понял, проявился Змей?

– В определенном смысле этот мир пограничен. Вы никогда не задумывались, почему древние астрологи – еще там, на Первой, – связывали с разными планетами разные стороны проявления жизни? Тут масса факторов, конечно, и большинство из них, обладая нашими знаниями по космофизике и космогонии, можно свести к физико-математическим параметрам: данные орбиты, спектральные характеристики… Даже с этой точки зрения Сумерки очень странная планета. Но есть и другое. Мои праправнуки, – он улыбнулся, – мои праправнуки не любят старое слово «магия», предпочитая говорить «паравзаимодействие». На самом деле «магия» – это конкретнее. Сильные, выросшие из старых корпораций, – это маги третьего тысячелетия. А в магии закон подобия сути и ее символа – один из основных. Андрей уже понял это, и именно потому сумел прийти сюда и привести с собой вас. Сумерки – это воплощенный терминатор, друзья. Последний терминатор нашей эпохи.

– Дед, Он здесь, – сказала девушка с «Выносливого».

Дед быстро повернулся на запад. Все тотчас последовали его примеру. Задержался – на секунду-другую – только Андрей: он знал, что то большое, что надвигалось на них, пришло.

Когда Андрей повернулся лицом к западу, то в первое мгновение ничего не увидел. Но почти сразу глаза различили на фоне темного неба нечто еще более черное. Это нечто медленно вырастало над горизонтом, видимо приближаясь к ним. Повеяло холодом – очень слабо, но почему-то холод этот сразу выбил из кожи мурашки и сдавил затылок. Андрей оглянулся на Город: оттуда по степи к ним быстро шли люди, много людей, наверное, все, кто здесь жил.

Подошел Серж, тихонько толкнул его плечом. Андрей улыбнулся – сначала через силу; потом понял, что ему стало легче, и улыбнулся свободнее.

– Как мы вовремя, – пошутил Серж, – судя по всему, прямо к финальной битве. Как герои в легендах. Они всегда приезжают точно тогда, когда надо.

– Конечно, – ответил Андрей, обнимая его за плечо. – Это же сказка, Сержик. Быть может последняя, но Сказка.

– Андрей, мир… кончится?

– Если мы не выстоим – да.

Тьма на западе росла все быстрее. Поглощая звезды, она все отчетливее выделялась на фоне темного неба. В этой тьме не было ничего, ни одной детали. И все же Андрей чувствовал – почти видел – как Ничто смотрит на него миллионами зрачков, и именно этот взгляд несет терзающий глаза и кожу холод.

Змей Пустоты вышел в зону терминатора, и теперь вершина тьмы уже вставала в сумеречном, вечно закатном небе.

Подошел Рогов; коротко, по-военному спросил у стоявшего рядом с Андреем Деда:

– Что надо делать?

Дед обернулся к нему, оторвав взгляд от встающей на западе волны черноты. Чуть улыбнулся.

– А что мы можем противопоставить Пустоте? Только одно – быть. Мечтать, желать, верить. И, как всегда, держать! держать на себе небо этого Мира! Живите!