Мы уже видели некоторые из результатов правительственных усилий по фиксированию цен на товары выше уровней, к которым их привел бы в итоге свободный рынок. Давайте теперь рассмотрим некоторые из результатов правительственных попыток удерживать цены на товары ниже их естественных рыночных уровней.

В военное время последнее осуществляется практически всеми современными правительствами. Мы не будем сейчас рассматривать разумность фиксирования цен в военное время. Вся экономика в условиях тотальной войны обязательно находится под господством государства, и все те сложности, которые надо было бы рассматривать, завели бы нас слишком далеко от основного вопроса, которому посвящена эта книга. Но фиксирование цен в военный период, мудро это или нет, практически во всех странах продолжается и в течение длительного периода после завершения войны, когда первоначальная оправданность для его введения уже отсутствует.

Именно инфляция военного времени оказывает давление на фиксирование цен. Во время написания этой книги практически во всех странах, несмотря на то что большинство из них находилось в состоянии мира, существовала инфляция, и хотя ценовое регулирование не вводилось, но постоянно появлялись намеки на его желательность. И хотя ценовое регулирование всегда является экономически пагубным, если не разрушительным, чиновники полагают, что оно, по меньшей мере, несет определенные политические выгоды. При его введении они возлагают ответственность за более высокие цены на жадность и алчность бизнесменов, а не на проводимую ими самими инфляционную денежную политику.

Давайте в первую очередь рассмотрим то, что происходит, когда правительство пытается удерживать цену на один товар или же на небольшую группу товаров ниже той цены, которая установилась бы на свободном конкурентном рынке. Когда правительство пытается фиксировать максимальные цены лишь по ограниченному числу товаров, то оно обычно отбирает определенные базисные потребности на основе критерия, что самым важным является то, чтобы бедные могли приобретать их по «разумной» цене. Допустим, для этой цели выбраны хлеб, молоко и мясо.

Довод в пользу удержания цен на эти товары на нижней планке будет примерно таким: если отпустить установленные цены на говядину (предположим) на усмотрение свободного рынка, через совокупный конкурентный спрос цена взлетит вверх, так что только богатые смогут позволить себе ее покупать. Люди будут приобретать говядину не пропорционально своей потребности, а лишь пропорционально своей покупательной способности. Если же мы будем удерживать цены, каждый сможет получить свою долю по справедливости.

Первое, что необходимо отметить относительно этого довода, это то, что если он действительно имеет силу, то проводимая политика является непоследовательной и весьма робкой. Ибо, если покупательная сила в большей мере, чем потребность, определяет распространение говядины на рынке по рыночной цене в 2,25 доллара за фунт, то она определит, хотя и, возможно в несколько меньшей степени, скажем, легальный потолок в 1,5 доллара за фунт. Довод «покупательная способность важнее потребности» фактически будет держаться столь долго, сколько на говядину будет директивно устанавливаться хоть какая-то цена. Он не будет применим только в том случае, если говядина будет отдаваться даром.

Но схемы ограничения максимальных цен начинают, как правило, применяться как попытки «предотвращения удорожания стоимости жизни». И, таким образом, поддерживающие их неумышленно допускают, что есть нечто особо «нормальное» или священное относительно рыночной цены с того момента, с которого начинается их контроль. Цена при введении контроля или предыдущая рассматривается как «разумная», а любая выше — как «неразумная», несмотря на изменения в условиях производства или спроса с того момента, как стартовая цена была установлена.

2

Обсуждая этот вопрос, бессмысленно полагать, что ценовое регулирование зафиксирует цены именно на том уровне, который был бы определен свободным рынком в любом случае. Это было бы равнозначно отсутствию ценового регулирования как такового. Мы должны допустить, что покупательная способность народа больше, чем предложение имеющихся товаров, а также, что цены удерживаются правительством ниже уровня, на котором их определил бы рынок Опять же, мы не можем удерживать цену на любой товар ниже ее рыночного уровня, не вызывая через какое-то время двух последствий. Первое — это возрастающий спрос на тот товар. Поскольку товар дешевле, люди стремятся его покупать, и могут позволить себе купить его больше. Второе — это сокращение предложения этого товара. Поскольку люди покупают больше, отложенное предложение быстрее исчезает с полок торговцев. Но в дополнение к этому производство этого товара дестимулируется. Норма прибыли сокращается или просто вымывается. Малорентабельные производители уходят из бизнеса. Наиболее эффективных производителей могут призвать производить товар, неся убытки. Подобное происходило во время второй мировой войны, когда Федеральное управление ценового регулирования потребовало от боен, чтобы они резали скот и обрабатывали мясо дешевле стоимости живого крупнорогатого скота и труда по убою и обработке.

Если бы ничего другого не делалось бы, то тогда следствием фиксирования максимальной цены на отдельный товар было бы сокращение предложения этого товара. Но это прямо противоположно тому, что правительственные чиновники изначально стремились достичь, ибо, согласно их убеждению, именно эти товары, отобранные для установления максимальной цены, должны быть предлагаемы наиболее полно. Но когда они ограничивают заработные платы и прибыли тех, кто производит эти товары, не ограничивая при этом заработные платы и прибыли тех, кто производит предметы роскоши или полуроскоши, то они дестимулируют производство предметов первой необходимости, цены на которые регулируются, а при этом относительно стимулируется производство менее значимых товаров.

Некоторые из этих следствий со временем становятся очевидными и чиновникам, которые затем в попытке их предотвращения берут на вооружение разнообразные другие средства и методы контроля. Среди этих средств — нормирование, контроль себестоимости, субсидии, тотальное фиксирование цен. Рассмотрим каждое из них в отдельности.

Когда становится очевидным, что нехватка некоторого товара развивается в результате фиксирования цены ниже рыночной, богатых покупателей обвиняют в том, что они берут себе «более своей справедливой доли»; или, если речь идет о сырье, поступающем на производство, отдельные фирмы обвиняются в том, что они «припасают» его.

Правительство затем принимает свод правил, касающихся того, у кого будет приоритет в приобретении такого товара, или того, кому и в каких количествах он будет распределяться, или каким образом он будет нормироваться. Если принимается система нормирования, это означает, что каждый потребитель может иметь лишь определенный максимальный уровень снабжения, вне зависимости от того, сколько он готов платить за большее количество.

Если принимается система нормирования, то, одним словом, это означает, что правительство принимает систему двойных цен, или двойных валют, при которой каждый потребитель должен владеть определенным количеством талонов или «очков» в дополнение к имеющемуся количеству обычных денег. Другими словами, правительство пытается через нормирование сделать часть работы, которую сделал бы свободный рынок через цены. Я говорю «часть работы», потому что нормирование лишь ограничивает спрос, без одновременного стимулирования предложения, что сделали бы более высокие цены.

Правительство может попытаться гарантировать предложение путем распространения своего контроля и на стоимость производства товара. Для того чтобы удерживать низкую розничную цену, например, на говядину оно может зафиксировать оптовые цены на говядину, цены бойни на говядину, цены на живой скот, цены на корм, заработную плату фермерских работников. Для того чтобы удерживать низкую цену на выработку молока, оно может попытаться зафиксировать заработную плату водителей молоковозов, цену на тару, цену фермеров на молоко, цену кормов. Для фиксирования цены на хлеб оно может зафиксировать заработную плату пекарей, цены на муку, прибыль мельников, цену на пшеницу и т. д.

Но как только правительство распространяет политику фиксирования цен в обратном направлении, оно в то же самое время распространяет те последствия, которые изначально привели правительство к этому курсу. Допуская, что правительство имеет мужество фиксировать эти затраты и способно претворять в жизнь свои решения, в этом случае оно лишь создает дефицит различных составляющих — труда, кормов, пшеницы и т. д., — входящих в производство конечной продукции. Таким образом, правительство вынуждено контролировать все более широкие циклы, и итоговым следствием будет то же, что и при всеобщем регулировании цен.

Правительство может попытаться справиться с этой трудностью, предоставляя субсидии.

Оно понимает, например, что когда удерживает цены на молоко или масло ниже рыночного уровня или ниже относительного уровня, на котором оно фиксирует другие цены, дефицит может возникнуть из-за более низких заработных плат или нормы прибыли в производстве молока или масла, в сравнении с другими товарами. Поэтому правительство пытается компенсировать это, выплачивая субсидию производителям молока и масла. Минуя административные сложности, связанные с этим, и полагая, что субсидии как раз достаточно для того, чтобы гарантировать требуемое производство соответственно молока и масла, очевидно, что, хотя субсидия выплачивается производителям, реально субсидируются потребители. Ибо производители в итоге не получают больше за свое молоко и масло, чем если бы им было позволено в первую очередь взимать за них свободную рыночную цену; но потребители получают свое молоко и масло намного дешевле свободной рыночной цены. Они субсидируются на сумму разницы, то есть на сумму субсидии, выплачиваемую в явной форме производителям.

Если субсидируемый товар еще и не нормируется, то наиболее доступен он тем, кто обладает большей покупательной способностью. Это означает, что их субсидируют больше, чем тех, у кого меньшая покупательная способность. Кто субсидирует потребителей — это будет зависеть от того, кто подлежит налогообложению. Но люди, выступающие в роли налогоплательщиков, будут субсидировать сами себя в роли потребителей. Становится несколько сложным отследить в этом лабиринте, кто кого субсидирует. При этом забывается, что субсидии выплачиваются кем-то, и пока не открыто такого метода, в соответствии с которым сообщество может получать хоть что-то просто так.

3

Ценовое регулирование, как это часто бывает, в течение короткого времени оказывается успешным. В течение короткого времени, особенно в военное время, может показаться, что оно хорошо действует, когда поддерживается патриотизмом и ощущением кризиса. Но чем дольше оно действует, тем больше возникает сложностей. Когда цены правительственным принуждением произвольно удерживаются, спрос хронически превышает предложение. Как мы уже видели, если правительство предпринимает попытки избежать дефицита товара, одновременно сокращая цену на труд, сырье и другие элементы, входящие в стоимость производства, то оно создает дефицит и этих элементов.

Но впоследствии правительство, если оно придерживается этого курса, не только обнаружит, что необходимо распространять ценовой контроль все более вниз, или «вертикально», оно также обнаружит не менее необходимым и распространение ценового контроля «горизонтально». Если мы нормируем товар, общество не может приобретать его достаточно, хотя у людей все еще остается излишняя покупательная способность, и тогда они обратится к какому-нибудь заменителю. Нормирование каждого товара по мере того, как он переходит в разряд дефицита, другими словами, должно оказывать все большее и большее давление на ненормированные, еще остающиеся, товары. Если мы допускаем, что правительство добилось успеха в усилиях не допустить возникновение черного рынка (или по крайней мере не дает ему разрастись до каких-то значительных размеров, при которых легальные цены сводятся на нет), продолжающийся ценовой контроль должен привести его к нормированию все большего и большего количества товаров. Это нормирование не может закончиться на потребителях. Так, во время второй мировой войны оно было применено, фактически, к распределению сырья по производителям.

Естественным следствием радикального всеобщего ценового регулирования, стремящегося сохранить навсегда данный исторический ценовой уровень, становится в итоге переход к полностью и строго регламентированной и единообразной экономике.

Заработные платы должны будут удерживаться так же жестко, как и цены. Труд должен быть нормирован так же безжалостно, как и сырье. Конечным результатом будет то, что правительство сообщит не только каждому потребителю какое точно количество каждого товара тот может иметь, но и каждому производителю назовет точное количество сырья и рабочей силы, которыми он сможет располагать. Конкурентные предложения цены за рабочий труд не будут допускаться, в равной мере как и аукционы по материалам. В результате этого возникнет тоталитарная экономика, в которой деятельность каждой коммерческой фирмы, каждого рабочего будет во власти правительства, с окончательным отказом от всех традиционных свобод, которые мы познали. Ибо, как отметил Александр Гамильтон в книге «Статьи федералистов» почти два века назад: «Власть над средствами существования человека приравнивается к власти над его волей».

4

Это — последствия того, что можно охарактеризовать как «совершенное», длительное, и «неполитическое», ценовое, регулирование. Как было столь полно продемонстрировано в одной стране за другой, особенно в Европе, во время и после завершения второй мировой войны, некоторые из даже еще более причудливых ошибок бюрократов смягчались «черным рынком». В некоторых странах «черный рынок» продолжал развиваться за счет легально признаваемого рынка с фиксированными ценами, пока первый по существу сам не становился рынком. Однако политики у власти, номинально удерживая ценовые потолки, пытались показать, что, по крайней мере, их сердца, если и не их группы по реализации решений, верны рынку.

Не надо полагать, что не было принесено никакого ущерба при фактическом занятии черным рынком части легального рынка с его ценовыми потолками. Ущерб был, как экономический, так и моральный. Во время переходного периода большие, давно основанные фирмы, с большими капитальными инвестициями и сильной зависимостью от доброй воли государства, вынуждаются ограничивать или закрывать производство. Их место занимается безответственными фирмами с небольшим капиталом и малым производственным опытом. Эти новые фирмы, в сравнении с теми, кого они заменяют, являются неэффективными; они выпускают продукцию небрежную и худшего качества с гораздо более высокими производственными затратами, чем потребовались бы старым предприятиям для продолжения выпуска своей старой продукции. Поощряется небрежность. Новые фирмы самим фактом своего существования или роста обязаны своей готовности нарушать закон; их заказчики сговариваются с ними; и естественным следствием является распространение деморализации во все сферы бизнеса.

Более того, лишь изредка предпринимаются какие-либо честные попытки властей, регулирующих цены, сохранить уровни цен, существующих на момент начала реализации этих усилий. Они заявляют, что их план — «удержать ценовую линию». Вскоре, однако, под предлогом «исправления несправедливости» или «социальной несправедливости» они начинают дискриминационную политику фиксирования цен, которая дает по максимум группам, имеющим политический вес, и минимум — всем остальным группам.

Поскольку политическая власть сегодня наиболее часто измеряется голосами, власти наиболее часто стараются задобрить группы рабочих и фермеров. Вначале утверждается, что заработная плата и стоимость средств к существованию никак не связаны; что заработные платы можно легко поднять без соответствующего роста цен. Когда становится очевидным, что заработные платы можно поднять только за счет прибыли, бюрократы начинают доказывать, что прибыли и без того уже были слишком высокими и что повышение заработных плат и удерживание цен позволит получать «справедливую прибыль». Поскольку не существует такой вещи, как единообразная норма прибыли — в каждой фирме прибыль разная, результатом такой политики будет вымывание наименее прибыльных компаний из бизнеса наряду с дестимулированием или остановкой производства определенных товаров. Это означает безработицу, сокращение производства и снижение жизненного уровня.

Что лежит в основе всех попыток фиксировать максимальные цены? Прежде всего, это непонимание того, что заставляет цены расти. Реальной причиной этого является либо дефицит товаров, либо избыток денег. Легальный ценовой потолок также не может спасти.

Фактически, как мы только что видели, максимальные цены лишь усиливают нехватку товаров. Что делать с избытком денег — это мы обсудим в последующих главах. Но одна го ошибок, лежащая за стремлением к ценовому регулированию, является главной темой этой книги. Точно так же, как бесконечные планы по повышению цен на пользующиеся предпочтением товары являются результатом учета интересов только производителей, непосредственно заинтересованных в этом, и игнорирования интересов потребителей, так же и планы по удерживанию цен юридическими мерами являются результатом учета краткосрочных интересов людей как потребителей и игнорировании их интересов как производителей. Политическая поддержка такой политики проистекает от такой же запутанности в общественном сознании. Люди не хотят платить больше за молоко, масло, обувь, мебель, аренду, билеты в театр или бриллианты. Когда бы ни повышались цены на эти товары выше ранее существовавшего уровня, потребитель возмущается, думая, что его надули.

Единственное исключение — это товар, который он сам производит: в этом случае он понимает и одобряет доводы в пользу повышения цены. Но он всегда склонен рассматривать свое дело, как некое исключение. Мой бизнес — особый, скажет он, а люди этого не понимают. Затраты на труд выросли; цены на сырье возросли: то или иное сырье больше не импортируется и поэтому должно производиться по более высокой цене здесь.

Более того, спрос на товар возрос, и бизнесу должно быть позволено назначать такую цену на товар, которая стимулировала бы расширение его предложения, чтобы удовлетворить спрос. И далее в таком же духе. Каждый как потребитель покупает сотни разных товаров, но как производитель специализируется, как правило, только на одном. Он видит несправедливость в удерживании цены на тот товар. И точно так же, как каждый производитель хочет получать более высокую цену за свой конкретный товар, так и каждый рабочий хочет получать более высокую заработную плату или оклад. Каждый как производитель может видеть, что ценовой контроль ограничивает производство в его сфере. Но практически никто не хочет обобщать это наблюдение, поскольку оно означает, что ему придется платить больше за товары других производителей.

Каждый из нас, одним словом, обладает многоликой экономической индивидуальностью: производителя, налогоплательщика и потребителя. Политика, которую он защищает в данный момент, зависит от того, в каком конкретно аспекте он себя в это время воспринимает. Иногда он является доктором Джекиллом, а иногда — господином Хайдом.

Как производителю ему нужна инфляция (при этом он думает в основном о своих услугах или товаре); как потребителю ему требуются ценовые потолки (при этом он думает о том, сколько ему платить за товар, произведенный другими). Как потребитель он может быть сторонником субсидий; как налогоплательщик он будет негодовать по поводу их выплаты.

Каждый человек, похоже, полагает, что он может так справляться с политическими силами, что он может получать выгоду от повышения цен на свой товар (при том, что цены на сырье легально удерживаются) и в то же время получать выгоду, как потребитель, от ценового регулирования. Но подавляющее большинство людей будут при этом сами обманывать себя. Ибо должен быть не только по меньшей мере такой же убыток, как и прибыль, от этого политического манипулирования ценами; убытки должны быть намного больше, чем прибыль, поскольку ценовое регулирование дестимулирует и подрывает занятость и производство.