Караул, состоявший из идейных правых радикалов, был уничтожен. Мертвые солдаты валялись в траве. Елисеев обходил их краем. Кротов брел напрямик навстречу своим, неуверенно улыбался и вдруг нагнулся над одним из тел. Доброволец еще не умер. Он подрагивал, пытался разлепить глаза, склеенные кровью. Парень вдруг зашипел, подался вперед и схватил Кротова за ногу. Он бормотал что-то невнятное, кровь текла из горла, но руки не разжимались.

Старший лейтенант вырвался, поднял автомат, чтобы пристрелить этого беднягу, но не смог убить безоружного и беззащитного, сплюнул и побрел дальше.

– Помоги, умираю… – явственно простонал несчастный парень.

– Нет уж, давай сам, – отмахнулся Кротов.

Заключительная стадия операции проходила туговато. Бойцы шатались словно контуженые сомнамбулы. А ведь у них все получилось. Малой кровью, все живы!

– Не спим, работаем! – крикнул Архипов.

Данилевский уже вскрыл аптечку, разрезал штанину Цымбала. Пуля попала в мягкие ткани. Рана вызывала дикие болевые ощущения, но серьезной опасности не представляла, разумеется, при условии своевременного оказания медицинской помощи.

Макаров пытался самостоятельно перевязать плечо, для чего ему пришлось раздеться до пояса.

– Неужели кость перебили, суки? – сдавленно проговорил он.

Вадим пришел на помощь, быстро сделал перевязку. Макаров был бледен, его движения становились вялыми.

«Времени нет! – стучало в мозгах капитана. – Торопиться надо».

Ершевич самостоятельно забинтовал себе голову, отчего стал выглядеть даже как-то солидно. Елисеев рванул к санаторию и через минуту приволок за шиворот упирающегося генерала с разбитой головой и заплетающимися ногами.

– Представляете, удрать хотел! – возбужденно сообщил сержант. – Я уже на лестнице его застал.

Архипов сблизился с ним и вежливо осведомился:

– Ты что же, сука, насчет численности караула набрехал?

– Их должно было быть четырнадцать. Откуда взялся пятнадцатый, клянусь, не знаю, – проговорил Маслак.

– Не знаешь? Эх, не нужен ты был бы, расстрелял бы я тебя к чертовой матери. Уведите эту мерзость.

Прибежал встревоженный Полянский со странной новостью. В багажнике белоснежного «Форда» он не нашел ни Тину Корш, ни Анатолия Минько! Крышка поднята, бывшие сподвижники Грабовского пропали! И что бы это значило?

– Ладно, хрен с ними, – раздраженно отмахнулся Вадим. – Хотят вернуться к своим – туда им и дорога.

На железной двери заброшенной подстанции висел навесной замок. Искать ключи у мертвых было как-то чересчур. За дверью шумели, доносились взволнованные голоса. Надрывно причитала женщина.

– Товарищи, отойдите от двери! – крикнул Архипов в узкую щель, выждал пару мгновений и очередью выбил дужку замка из корпуса и ржавой проушины.

На тяжелую дверь пришлось навалиться втроем. Она отворялась медленно, с невыносимым скрежетом.

– Народ, выходите, мы свои! – закричали бойцы.

Ну вот, наконец-то, теперь они не ошиблись! Лица, знакомые по фотоснимкам, мужчины, женщины. Молодые, в годах. Грязные, кто-то в разорванной одежде. Они подслеповато щурились, недоверчиво разглядывали форму с украинской символикой, в которую были облачены спецназовцы. А те смеялись – чумазые, зверски уставшие, но чертовски симпатичные.

– Да свои, не бойтесь. Пришли по вашу душу.

Взвизгнула молодая женщина в порванных джинсах.

– Ребята, это же наши! Ей-богу!

Толпа вновь заволновалась, люди в едином порыве закричали, стали выбегать из темницы, бросаться спецназовцам на шею. Бойцы дрогнули, стали отступать, смущенно улыбаясь. На шее у Елисеева висела молоденькая девчушка, видимо, медсестра. Несчастный сержант стал розовым от смущения, а уши его побагровели.

– Вы кто, ребята? – взволнованно пробормотал седоволосый мужчина средних лет с разбитой губой.

По наитию он вычислил в Вадиме старшего, схватил его руку, яростно затряс ее.

– Я Дмитрий Алексеевич Нестеров, администратор, старший колонны. Ребята, откуда вы здесь? Я вижу, что наши, но как вы сюда попали?

– Вопросы потом, Дмитрий Алексеевич. Был бой, надо уводить людей. Боюсь, к охране может подойти подкрепление. Скоро будет вертолет, но когда точно, не знаю. Успокойте своих. Надо уходить к лесу. Если что, там сможем укрыться. Ваши люди в порядке?

– Да, живы. У хирурга Маслова Игоря Анатольевича ночью сердце шалило, но мы его откачали – в темноте, представляете? Водителям Ильину и Копыловичу вчера досталось. Парни нервные, обложили матом охрану, те взбеленились, избили их. Ничего, они на ходу, не волнуйтесь.

Нет, он страшно волновался! Капитан боялся смотреть на этих людей, особенно на женщин. Их было шестеро, пять – медсестры. Шестая – врач, доктор Савицкая. Сердце Вадима колотилось, когда он исподлобья озирал этих людей. Две девушки, остальные так, умеренно молодые, без излишнего веса, с неплохими фигурами. Они что-то щебетали, не в силах сдерживать эмоции. Одна споткнулась, ее подхватил недремлющий Полянский. Женщина смутилась, опустила голову.

Вадим не мог понять, откуда столько волнения. Все быльем поросло, он уже забыл о той позорной истории из молодости. Остался лишь привкус горечи и зарубцевавшийся стыд за не самое примерное поведение. Сжалось горло, сердце чуть не выскочило из груди, когда он увидел высокую статную женщину с собранными в пучок волосами. Она похудела за прошедшие годы, стала серьезной, взрослой, но не узнать ее было невозможно. Такая же грязная, как и все остальные, серые брюки покрылись разводами ржавчины, в волосах запуталась листва.

Екатерина вышла на свет божий в числе последних. Она поддерживала сутулого мужчину, который передвигался так, словно шел по минному полю.

«Доктор Маслов», – сообразил Вадим.

Женщина окинула капитана быстрым взглядом, но не узнала. Ее больше волновал тот мужчина, которого она опекала.

– Игорь Анатольевич, дышите глубже, не бойтесь, все в порядке, – проговорила она. – Второго приступа не будет, обещаю вам.

Да, это был тот самый голос! Вадим отвернулся. Ничего удивительного, что Катя его не узнала. Миновала целая куча лет. Перед ней постоянно люди, самые разные. Какой-то чумазый военный, обросший щетиной. Форма нивелирует, стирает индивидуальность.

Люди спешили убраться из санатория. Два джипа стояли на дорожке. Багажник белого «Форда» действительно был распахнут. Судьба резидента Вадима мало трогала, он пришел сюда за другими людьми. Если один из этой парочки – агент, прижившийся при Грабовском, то он найдет способ выбраться из любой передряги.

Народ спешил. Кто мог, бежал, остальные ковыляли. Данилевский с Елисеевым волокли притихшего Цымбала. Кротов поддерживал Макарова. Боеспособных людей насчитывалось не так уж много.

Санаторий, заваленный трупами, остался позади. Перед беглецами простиралась пологая возвышенность. Наверху лес, справа дорога, слева, почти у кромки чащи – заброшенная ферма. Там несколько развалившихся амбаров, проржавевшие силосные башни, хлев, сверкающий пустыми глазницами. Множество подобных остатков разбросано по бывшей всесоюзной житнице.

– Не туда! – крикнул Вадим, не узнавая свой голос.

Кому пришла в голову эта дикая мысль – идти к дороге? Совсем не соображают! Люди остановились и недоуменно смотрели на него. Все, кроме Екатерины. Доктор Савицкая продолжала поддерживать своего подопечного, на все остальное она не обращала никакого внимания.

– Туда! – Он показал в нужную сторону. – Да не на ферму, а в лес!

Вадим изнывал от нетерпения. Он каждой клеточкой тела чувствовал, что опасность рядом, она уже лязгает колесами, скоро будет здесь. Лес – единственное спасение. В нем люди растворятся, а потрепанный спецназ сможет дать бой на опушке. Да, возможно, последний. Где же этот чертов вертолет?

Он шел замыкающим, сгорал от нетерпения, через каждые два шага останавливался и задирал голову к небу. В окрестностях «Белого Ключа» было спокойно. Может, капитан зря себя накручивает? Если пальбу и слышали в ближайших поселениях, то с чего он взял, что помощь караулу примчится сей же час? Страна успешно милитаризуется, но это не значит, что вооруженные боевики сидят на каждом гектаре!

Люди рассыпались по полю. В гору, да по высокой траве идти было трудно. Но ферма приближалась, и у командира появлялось все больше оснований для оптимистических прогнозов. Молодые мужчины уже дошли до построек. Кто-то, запыхавшись, упал в траву, кто-то пошел обратно, помогать женщинам. Игоря Анатольевича теперь волокли двое – Катя и Нестеров, на поверку оказавшийся вполне выносливым мужчиной.

– В лес! – кричал Вадим. – Не останавливаться!

Он бросился к своим ребятам, отстранил взопревшего Елисеева, обнял за талию пыхтящего Цымбала. Прапорщик уже притомился, прыгая на одной ноге. Сотрудники гуманитарной миссии уже шли мимо амбара и остатков силосной башни, запах от которой разносился за версту.

Растрепанная девчонка охнула и успела отскочить, когда дерн под ее ногами вдруг начал проваливаться. Дмитрий Алексеевич Нестеров, поддерживающий доктора Маслова, угодил именно на этот опасный участок. Земля прогнулась, он выпустил доктора, чтобы как-то удержаться, но опора продолжала уходить из-под ног. Нестеров провалился. Его падение сопровождал треск трухлявых деревянных перекрытий. Яма расползлась буквально на глазах, поглотила доктора Маслова и ахнувшую Катю.

Вадим похолодел. Ничего себе, напоролись на минное поле! Из ямы столбом взметнулась пыль. Ее там было столько, что хватило бы на солнечное затмение! Видно, в лучшие времена у фермеров здесь были погреба, а перекрытия основательно прогнили. Люди загомонили, бросились к яме.

Архипов закричал:

– Всем стоять, здесь опасно!

Но он сам и несколько смельчаков добрались до рваного края ямы, из которой валили клубы пыли.

– Дмитрий Алексеевич, Екатерина Владимировна, вы живы? – взволнованно просипел подтянутый мужчина с высшим медицинским образованием.

Из ямы доносился надрывный кашель. Туда опустились несколько рук, в них кто-то вцепился, и наружу выкарабкался ошалевший Нестеров со свежей царапиной под глазом.

– Да, мы в порядке, – донесся из ямы сдавленный женский голос. – Вытаскивайте Игоря Анатольевича, а я сама вылезу.

Вадим облегченно вздохнул. Мужчины засмеялись, кто-то пошутил про летный состав отдельного гуманитарного конвоя. Из ямы извлекли взъерошенного доктора Маслова. Он как-то карикатурно улыбался, ощупывал себя, бормотал, заикаясь, что такие полеты наяву весьма полезны для сердечно-сосудистой системы. Мол, все в порядке, жизнь налаживается. Доктора передали по рукам в «тыл».

В яме что-то трещало, ломались доски. Показалась доктор Катя, вся измазанная, с большими глазами. Она отмахнулась от протянутой руки, подтянулась, схватилась за свисающий край дерна, забросила ногу, чтобы выбраться наружу.

В этот момент и разорвал пространство треск вертолетного мотора! Самая нежная музыка! Знакомая машина, окрашенная в синий и желтый цвета, величаво выплыла из-за леса. Люди рядом с фермой были у пилота как на ладони. Есть ли смысл лететь к санаторию? Машина снизилась. Пилоту нужно было убедиться в том, что это не ошибка. Люди махали ему, возбужденно подпрыгивали.

Это был тот же самый вертолет, который прилетал за ними в «Дубравушку». Только номера на нем сегодня были намалеваны другие, но это и понятно. Машина на малой скорости прошла над фермой, силосной башней и проломленным погребом. Взметнулась пыль над ямой, выросла грибом, прямо как дым над жерлом разбуженного вулкана, и заволокла округу. Рисковать пилот не стал – посадил машину чуть ниже по склону.

Люди с радостными криками бежали к нему. Воздух, закрученный пропеллером, норовил сбить их с ног. Они кашляли, натыкались друг на друга. Пыль стояла столбом, видимость терялась.

У санатория было тихо, дорога пустынна в оба конца.

«Неужели нам все-таки повезло?» – не мог поверить Архипов.

Второй пилот уже возился с дверью, опускал трап. Он знаками показывал людям, чтобы они поднимались быстрее, без приветствий и поздравлений.

– А вы упорный, капитан! – прокричал вертолетчик, пожимая руку Архипову. – Мое уважение! На этот раз не ошиблись, нашли своих подопечных?

– На этот раз все отлично! – отозвался Вадим. – Вы пролетали над дорогой к санаторию. Никто не едет?

– Все спокойно, капитан, не волнуйтесь. Но поспешите, мы не можем тут долго стоять.

Вадим находился у трапа, контролировал процесс. Люди загружались организованно. Первыми посадили раненых – прапорщика Цымбала, Макарова с перевязанной рукой. Нестеров помог подняться доктору Маслову. Тот опять улыбался, хотя и не мог похвастаться богатырским здоровьем. В вертолет забрались избитые водители, стайка медсестер. Данилевский с Елисеевым заволокли на борт генерала Маслака, который был белее мела. За ним садились водители «КамАЗов», реанимобилей, врачи-хирурги. Ершевич с разорванным ухом огрызался в ответ на дружеские подначки Полянского и Кротова.

Плотная завеса пыли окутала вертолет. В трех шагах от него уже ничего не было видно. Расселись все, остался лишь Вадим. Он заполошно вертел головой, надрывался от кашля. Может, капитан пропустил ее, не заметил в толпе? Где Катя?! Нет, она точно не садилась в вертолет, он не мог ее не заметить, видел всех! Что за чушь?

Громче заработал мотор, участились обороты ведущего винта. А капитан растерянно озирался. Крыша поехала? Нет, в последний раз он видел Катю, когда она вылезала из ямы, уже практически выбралась, ногу занесла. Что могло ей помешать? Появился вертолет и отвлек внимание капитана.

– Подождите, я сейчас, – прохрипел он и нырнул в желтое облако пыли.

Почудились ли ему автоматные очереди за ревом мотора? Капитан не стал об этом задумываться. Могло и показаться. Он задыхался, от волнения дико ныла голова. Ноги цеплялись за какие-то бугры, трава оплетала лодыжки. Архипов пробежал вверх по склону метров пятьдесят, остановился.

Мистика какая-то! Он даже не видел, что находилось у него под ногами. Когда же осядет эта чертова пыль? Судя по ощущениям, яма была где-то здесь. Капитан опустился на колени, забросил автомат за спину, двинулся дальше на четвереньках.

Нет, автоматные очереди за ревом вертолетного двигателя ему не почудились. Как это мило, черт возьми! Да и жалобный стон прямо по курсу Вадиму не пригрезился.

Он заторопился, потерял бдительность, и земля под его восьмидесятикилограммовым телом вдруг просела, поехала вниз. Капитан с ужасом почувствовал, что падает. Вадим получил удар под ребра. Что-то хрустнуло, трухлявая деревянная балка переломилась. Архипов сохранил бы сознание, но этот удар под дых просто выбил из него весь дух! Он чуть не задохнулся, огненный шар взорвался в голове.

А дальше Вадим уже ничего не ощущал. Он повалился на дно погреба, чуть не напоровшись на острые обломки досок. На него падали деревяшки, обросшие глиной, сыпалась земля.

Но специалисту по выживанию негоже валяться без сознания, когда вокруг разворачиваются такие события. Он очнулся так резко, словно его шашкой полоснули по темечку. Подъем, капитан!

Неподалеку кто-то охал, стонал. Вадим включился в тему, хотя голова его трещала, как дрова в буржуйке. Рот и уши забились землей. Клык затвора автомата просверлил в боку глубокую дыру.

Он яростно ворочался, сбрасывал с себя какие-то огрызки, комья земли, мотал головой, прочищал уши… и вдруг перестал это делать, застыл. Шум вертолета отдалился, а автоматная пальба, напротив, стала ближе, с каждым мгновением звучала все громче. Ревело уже что-то другое, перекликались люди.

Вадим похолодел. Вертолет улетел без него и Кати. Вот это новости! Почему? Впрочем, все понятно. Суета, суматоха, никто не пересчитывал людей. Пилот обнаружил опасность, а кто-то из пассажиров крикнул, что все на месте, можно лететь. За бортом действительно никого не было, он же убежал! Ошибка, конечно, будет замечена, но не садиться же обратно. Можно представить, как ругаются на борту его подчиненные.

Вадим привстал. Он находился на дне ямы. Вокруг царил самый настоящий хаос. Земля, комья глины, обрывки дерна, сломанные распорки и перекрытия вперемешку со сгнившими деревянными ящиками.

Неподалеку кто-то завозился, издал жалобный стон. Вздрогнула земля, и обрисовалось вывернутое тело. Словно зомби рвался из могилы.

– Ты в порядке? – прохрипел Вадим.

– В беспорядке, причем полном, – простонала Катя.

В ее словах было много искренних эмоций, но голос человека, получившего тяжелую травму или перелом, звучал бы иначе.

Приближались чужие голоса. Где-то в отдалении надсадно ревел автомобильный мотор.

– Подожди, не вставай, – опомнился Архипов. – Заройся глубже, не шевелись и не вылезай, пока не скажу.

Когда она испуганно застыла, капитан принялся набрасывать на нее все, что было под рукой. Потом он ударил ногой по земляной стене, гуляющей волнами, и едва успел перевернуться на бок, прежде чем обоих завалило.

Теперь эти голоса стали совсем глухими. У Вадима возникло ощущение, что они с Катей лежат в могиле.

– Удрали эти сволочи! – надрывался какой-то парень. – Не догнали мы их!

Наверху топтались несколько мужиков. Раздосадованные, злые, они матерились на потешной смеси русского и державной мовы. Обшаривать останки фермы и перепахивать землю эти герои, разумеется, не стали. Кого искать, если все улетели?! Кто-то сунулся в яму, еле успел отпрыгнуть и громко ругнулся. Подошли еще несколько человек, глянули вниз, злобно пошутили над товарищем, вызвав ответную матерную реакцию.

Вадим напрягся. Эти парни по злобе душевной могли открыть огонь по древесно-земляному завалу. Но они ограничились язвительными замечаниями и побрели восвояси. Сердце капитана уже не стучало, как на финише марафона. Он терпеливо ждал, выплевывал землю.

Голоса отдалились, стало тихо, но Архипов не спешил расставаться с саваном, который сам же и соткал. Секунды щелкали в голове, словно счетчик таксофона. В загробном мире было слышно, как вдалеке работает автомобильный двигатель. Машина порычала немного и подалась вниз по склону.

– А вот теперь выходим, – сказал Вадим, выбрался из-под завала и принялся откапывать женщину.

Она возникала из тлена, как оживший мертвец, измазанная с ног до головы, бледная, всклокоченная. Глаза блуждали, зубы выбивали ритм нетленного «Ночного полета на Венеру» в исполнении «Бони М». Но Вадим не стал смеяться.

– Ты точно живая? – спросил он.

– Господи!.. – Катя стала энергично выкапываться, села на колени. – Что происходит? Вы кто такой?

– Привет, Томилина! – Вадим усмехнулся. – Отлично выглядишь.

– Я не Томилина, а Савицкая. Стоп!.. – Она перестала совершать массу бесполезных движений и уставилась на него с открытым ртом. – Мы знакомы? – Дрожащие пальцы машинально сложились в щепоть, но Катя опомнилась, передумала креститься.

Узнать кого-то в этом недоразумении, сидящем напротив, было сложно. Грязь, облепившая Вадима, служила идеальным прикрытием. Драная форма вооруженных сил Украины усугубляла картину. Блестели только глаза, излучали какой-то потусторонний загадочный свет. Он помотал головой, вытер лицо ладонью.

– Что это? – Голос Екатерины дрогнул, глаза наполнились ужасом.

– Новое направление в психиатрии, – заявил Вадим. – Не думай, пожалуйста, будто бы я тебя преследовал или искал встречи вот таким извращенным способом, но… в общем, Катюша, так сложились обстоятельства.

– Нет, это уже чересчур. – Она его, конечно, узнала, и хорошенькое личико вдруг как-то омертвело.

Женщина засуетилась, стала подниматься. С треском раскололась сухая древесина под ее ногой. Катя ойкнула, стала падать. Вадим успел ее поймать. В его объятиях она окончательно пришла в ужас, вырвалась, попятилась. Он в каком-то ироничном оцепенении наблюдал, как она бросилась к стене, задрала голову. У нее за спиной как будто уже возвышалась волна цунами. Докторша решилась на подвиг и стала карабкаться наверх. Посыпалась земля, Катя снова вскрикнула, отпрыгнула. Она не удержалась на ногах и опять растянулась, слава богу, без последствий.

– Упала, да? – спокойно осведомился Вадим.

– Нет, резко легла, – огрызнулась Екатерина.

Она волчонком посмотрела на него, оценила высоту ямы, осознала всю безнадежность своего положения и опустилась на землю.

– Хорошо, не буду тебя трогать, – сказал Вадим. – А то такое отчаяние на лице, словно ты айфон поцарапала.

– Ты откуда здесь взялся? – В голосе Кати зазвенел холодок.

– Ты же знаешь, что русские своих в беде не бросают, – пафосно начал Вадим. – Мое командование отправило на Украину специальную группу для освобождения людей из конвоя, захваченного боевиками Грабовского. Прости, но в ней был и я. Могла бы обратить на меня внимание раньше. Ты не села в вертолет, я побежал тебя искать и провалился в ту же самую яму. – Голос Вадима стал строже. – Вот объясни мне, Екатерина Владимировна, почему ты опять оказалась на самом дне? Я прекрасно видел – ты практически выбралась…

– Со мной бывает, – проворчала Катя. – Потемнело в глазах. Перенапряглась, наверное. Не помню, как падала. Очнулась уже в яме. Подожди!.. – Она прислушалась. – А где вертолет?

– Он улетел, – сухо отозвался Вадим.

– Почему?

Капитан пожал плечами:

– Есть у меня парочка версий. Озвучу – тебе легче станет?

Несколько мгновений женщина размышляла, потом спросила:

– Он вернется?

– Не думаю, – ответил Вадим. – Пилоты не пойдут на такой риск. Разумеется, люди на борту уже все поняли, но возвращаться не будут. Пилот обязан выполнить задание. Лететь за отставшими он не должен. – Вадим несколькими лаконичными фразами обрисовал женщине суть создавшегося положения.

Он сказал, что осиротевший спецназ может поднять бунт на борту, но назад пилот не полетит даже под угрозой немедленного физического уничтожения. И правильно сделает!

Несколько минут Екатерина осмысливала его слова, потом тяжело вздохнула, стала понемногу оживать и сказала:

– Ладно. Не знаю, как ты, а я очень рада, что наши ребята вырвались из плена. Несладко им пришлось, особенно девчонкам. Мужики держались, а вот бабы на грани были. – Катя уставилась на Вадима прояснившимся взором. – Объясни мне кое-что, Архипов!.. В нашей чертовой России проживают сто сорок пять миллионов человек, учитывая присоединившийся Крым. В чертовой Украине – еще сорок пять миллионов. Почему же так получилось, что передо мной сидишь именно ты, тот самый парень, с которым я меньше всего хотела бы оказаться в одной яме? Надеюсь, ты понимаешь, что я ничего не забыла?

– Ну да, с теорией вероятности сегодня промашка. – Вадим озадаченно почесал переносицу. – Как насчет мистической стороны вопроса? Катюша, я вообще-то спасать тебя прибыл, а не жениться предлагать. Могла бы спасибо сказать.

– За что? – Глаза Екатерины наполнились злостью. – За то, что свалился ко мне в эту яму, спасатель чертов?

– Стоп! – сказал Вадим. – Прервем на минуточку очередной обмен любезностями. Да, я был не прав, но прошла уйма лет, и, знаешь ли, я немного повзрослел. Служу в спецназе, считаюсь хорошим парнем. Хочешь ты того или нет, но в ближайшее время тебе придется наслаждаться моим обществом. Фантастический вариант не проходит – вертолет не возвращается. Значит, будем выбираться самостоятельно.

– Ты представляешь, где мы находимся? – спросила Катя, вздувая челку, перепутанную с землей.

– Смутно. Ничего, мы спросим у людей. Язык, Катюша, знаешь ли, до Киева доведет.

Женщина поперхнулась. Вадим самодовольно хмыкнул и как-то малодушно вздрогнул, ощутив в нагрудном кармане вибрацию. Аппарат устаревшей модели в огне не горел, в воде не тонул.

– Командир, ты где?! – прорезался сквозь грохот вертолетного двигателя крик Кротова.

– В яме, Стас. – Приятно, что о тебе не забывают.

– Не слышу! – проорал Кротов. – Говори громче!

– Не могу громче! – Вадим повысил голос, но кричать опасался. – У вас все в порядке?

– Что? Да, у нас все в порядке, не считая того, что мы забыли командира и одну из заложниц! Вадим, какого черта, почему ты не с нами?! Куда вы делись? Тут один умник крикнул, что все сели, можно взлетать. Не терпелось ему! На борту черт знает что творилось, по головам ходили. Мы и не заметили, что двоих нет. Ведь возле вертолета никого не было. Вадим, говори громче, я не слышу! Этот хрен под названием пилот ни в какую не хочет разворачивать свое корыто. Мы его убить пообещали, а он все равно не желает!

– Стас, летите по маршруту, не вздумайте возвращаться! Это приказ! – заявил Архипов. – Мы выберемся, за нас не волнуйтесь. Стас, принимай командование группой!

– Вадим, никуда не ходите! – надрывался Кротов. – Оставайтесь в квадрате, сидите на ферме или в лесу. Мы вернемся. Может, ночью или к рассвету, но обязательно придем и вытащим вас из этой задницы. Будь на связи. Ты все понял? И сделай так, чтобы твоя чертова батарейка в мобиле не вздумала разрядиться! – Кротов отключился.

Вадим не успел выплеснуть на него весь поток красноречия. Они соображают своими тыквами, что задумали?! Вернуться при полном параде и всем отрядом с боем пробиваться по территории братской Украины? Не проще ли ему и Кате найти гражданскую одежду, прикинуться местными?..

Он с остервенением давил на кнопки, но абонент не отвечал. Он ни черта не слышал! Остальные тоже игнорировали входящие вызовы, были недоступны. Рация превратилась в бесполезный кусок металла. Группа вышла из зоны покрытия.

– У тебя проблемы, Архипов? – Екатерина неприязненно разглядывала Вадима.

Даже в дикой ситуации она умудрялась прокручивать в памяти события многолетней давности и вновь заряжаться высокими чувствами.

А он уже работал – заправился, проверил амуницию. Все на месте: нож, автомат, телефон. Капитан стал ощупывать земляные стены, выискивая подходящие неровности. Он вскинул голову, задумался.

– Пригласим каскадера? – иронично спросила Катя.

Архипов отмахнулся – не лезь, женщина! В последующую пару минут Вадим развил кипучую деятельность. Он выкапывал из горы мусора огрызки деревянных перекрытий, распорок, устанавливал их наискосок к стене, формировал шаткую поверхность для подъема. Капитан поднатужился и оторвал от стены двухметровый брус, который и стал центральной частью получившейся композиции.

– Цепляйся, подсажу. – Он подхватил женщину под мышки и подтащил к импровизированной лестнице, не дожидаясь, пока она сама решится.

– Не трогай меня! – прошипела Катя. – Я сама. Фу, кому-то срочно нужно в душ. – Она брезгливо скривилась, но послушно вцепилась в распорки, забралась повыше и уперлась ногой ему в плечо.

Они выбирались наружу, тяжело дыша. Вадим подталкивал Катю, обливался потом. Эта язва права. Душ и мочалка были бы очень кстати. Ничего, потерпит, настоящий мужчина должен крепко пахнуть!

Он чуть придержал ее, чтобы не дергалась, осторожно высунулся из высокой травы. В округе было тихо. В густом осиннике наперебой пели птицы. Трава, полегшая от работы винта, вытоптанная земля в том месте, где люди загружались в вертолет.

Внизу по склону за деревьями просматривались крыши санатория. Справа, в двух шагах, возвышались останки фермерского хозяйства – просевший фундамент вытянутой постройки, бурьян, высящийся в пустых оконных глазницах. Блестели на солнце проплешины глинистой почвы. Даже с далекой дороги не доносилось никаких звуков.

– Ну и как там? – нетерпеливо осведомилась Катя.

– Окрестности совершенно непригодны для земледелия, – пошутил Вадим. – Пошли, не будем портить пейзаж.

Они перебежали открытое пространство. Он снова подсадил ее, теперь уже на фундамент, и Катя забралась в окно. Капитан вскарабкался следом.

Возможно, здесь когда-то держали домашний скот. Запашок еще чувствовался. Сломанные перегородки, горы прелой соломы. Перекрытия на потолке угрожающе провисли, но вроде держались. Сквозь дыры в крыше просвечивало голубое небо. В торцевой части строения имелось возвышение на скрещенных брусьях, куда вела приставная лестница. Возможно, там хранился инвентарь, нехитрый сельскохозяйственный скарб. Под этими самыми «антресолями» валялись груды слежавшейся соломы.

Людям требовался отдых. Хотя бы короткий, не на голой земле. Каратели не вернутся. Трудно придумать причину, зачем бы они это сделали да еще и стали бы обыскивать ферму.

Капитан потащил упирающуюся Катю по месиву из глины и древесины. Архипов первым вскарабкался на верхотуру. Лестница, как ни странно, не сломалась. Скрипел и прогибался дощатый настил.

Здесь тоже валялись ворохи сгнившей травы, какие-то мешки, ржавые вилы. На «антресолях» имелось окно, выходящее к лесу. В случае опасности им можно будет воспользоваться, перебраться на широкий карниз и спрыгнуть к опушке. Вадим чуть успокоился и вернулся к лестнице. Катя внизу обнимала себя за плечи, нервно озиралась.

– Карабкайся. – Он протянул руку, которую она с удовольствием отвергла и залезла сама, зацепившись за гвоздь и вырвав еще один клок из джинсов.

Докторша отодвинулась от него подальше, села, обняв колени, и уставилась волчонком на своего спасителя.

– Правильно, – заявил Вадим. – Бегай от меня, как от маньяка с ножом. Между прочим, Екатерина, за долгие годы, что мы с тобой не виделись, я стал вполне неплохим человеком.

– Охотно верю, – сказала Катя. – Ты неплохой человек. Особенно если с тобой не разговаривать. Почему мы здесь?

– Будем ждать наших. Обещали вернуться. В лесу не очень гигиенично. Если что, смываемся в окно. Можешь поспать. Ложись, не отсвечивай. Я не буду к тебе приставать.

– У тебя покушать есть? – Катя вытянула ноги и оперлась на локоть. – А то эти упыри нас почти не кормили.

– Извини, сухой паек уже съели. Рассчитывали обернуться за сутки. Но я знаю один проверенный и быстрый способ похудения.

Она вспыхнула.

– Я такая толстая?

– У тебя отличная фигура, – поспешил уверить Вадим. – Словно бы и не было этих долгих сытых лет. Но покажи мне хоть одну женщину, даже самую изнуренную, которая не считала бы себя толстой. Не хотелось бы тебя огорчать, но отсутствие еды – не единственная наша трудность. Их будет много.

– Дожить бы еще до этих трудностей. – Катя вздохнула и свернулась калачиком.

Через минуту она спала, отгородившись от него сжатыми кулачками, а Вадим лежал на безопасном удалении и с любопытством ее разглядывал. Женщина сильно изменилась за эти годы. Юность прошла. Доктор Савицкая мало чем напоминала шебутную студентку Катю Томилину. Лицо стало грубее, волосы уже не казались такими пышными, обострились скулы. Морщинки в уголках глаз сделались явственнее, глубже. Теперь они были там всегда, а не только в те моменты, когда Катя улыбалась.

Ему вдруг очень захотелось с ней поговорить, придвинуться поближе, ощутить ее запах. Он с легким недоумением отметил, что начинает волноваться. Это было безумие. Перед ним лежала замужняя женщина, мать семейства, прекрасно помнящая его позорные юношеские выходки. А он кто такой? Простой вояка, ни кола ни двора, достойный представитель одного из самых незащищенных слоев населения.

Маленький паучок перебрался с пряди на щеку Кати. Вадим дернулся, чтобы оказать первую помощь, но представил, как она треснет его по лбу, и остался на месте. Он зачарованно смотрел, как паучок осваивает щеку, перебирается на переносицу, срывается и падает.

Капитан даже не заметил, как уснул. Почему он так расслабился?!

* * *

Пробудился спецназовец в полете, когда его пинком сбросили с «антресолей»! Ветер засвистел в пустой голове. Он машинально, еще не проснувшись, как кошка сгруппировался в полете и рухнул под дружный гогот в груду гнилого сена. Капитан подпрыгнул, распахивая глаза, но какой-то ловкач провел ему подножку, и Вадим повалился на спину. Его били по ногам, свистели, гоготали.

– Смотри-ка, не скачет! В натуре, москаль!

Что за фольклорный коллектив? Не успел он опомниться, как наверху раздался сдавленный вскрик, и на пол повалилась перепуганная Катя. Она больно ударилась, завизжала, съежилась в позе зародыша. Кто-то спрыгнул с лестницы, чуть не наступив ей на голову.

Эти парни были крепкими и накачанными. Удары сыпались один за другим, Вадим уже не мог закрываться и увертываться, пропускал болезненные тычки.

– Получай за наших хлопцев, кацап недобитый! – с надрывом проорал какой-то горлопан. – Что, поспать с бабенкой решил? Ну и как оно, понравилось?

Потом удары прекратились, и над Вадимом завис широкоплечий мускулистый тип с двухдневной щетиной, наряженный в щеголеватый камуфляж. В горло капитану уперся ствол автомата, причем его собственного!

«Хорош спецназовец! – пронеслось в голове. – Ты допускаешь ошибку за ошибкой. Не пора ли остановиться? Но как нашли? Откуда здесь эти вояки? Ты пытался связаться по рации со своими! – осенило его. – Сигнал запеленговали, решили полюбопытствовать. А свои еще далеко, появятся не скоро, если вообще будут».

Солдаты окружили пленников, с любопытством разглядывали добычу. Всем под тридцать, рослые, упитанные. Их было четверо, полное численное превосходство. Вооружены до зубов, на правых рукавах эмблемы: группа мужчин на фоне трезубца и нацистского черного солнца. На левых рукавах шевроны: те же трезубцы и буквы «N» и «I», наложенные друг на друга и образующие незавершенную свастику. Якобы от слов «нация» и «идея». А также «волчий крюк», символ современного неонацизма.

Вадим забыл про боль, стиснул зубы. Вот они – пресловутые «черные человечки», исповедующие неофашистские взгляды, ночной кошмар мирных жителей Донбасса. Ныне формально полк украинской армии, банда отмороженных психов, где половина судимых и куда принимают только крайне правых.

– Привет, москаль! – сказал щетинистый тип и пнул Вадима по руке, не отрывая ствол автомата от горла своей жертвы. – Ну что, пиф-паф будем делать? Или хочешь что-нибудь рассказать?

Его сослуживец с разрастающимся ячменем на глазу и стилизованной свастикой на запястье заявил:

– Нос перебит и опухла рука. Это Сережа играл в губчека. Давай, Серый, покажи ему Дахау!

«По-русски болтают, – отметил Вадим. – Никакие они не украинцы. Произношение не южное, самое что ни на есть российское. Какого только мусора не заносит в добровольческие батальоны. Съезжаются ультрас и скинхеды со всего мира: из Польши, Швеции, России – и отводят душу, массово изничтожая местных недочеловеков».

– Да ладно, пусть лежит, – пробубнил детина и осклабился. – Тут есть кое-что поинтереснее. – Он покосился на дрожащую Екатерину, и та съежилась под его похотливым взглядом. – Подколодин, Заворотный, держите этого орла, а мы с Витьком проведем кое-какие следственные действия.

В грудь Вадиму уперлись сразу два ствола.

Мерзавцы сгрудились над Катей, хихикали, упражнялись в остроумии. Она смертельно побледнела, закрывалась от них руками, мотала головой.

Вадим похолодел. Бойцы этого полка славно оттянулись полмесяца назад, захватив под Донецком маленький городок Криволыков. Реальные эсэсовцы сдохли бы от зависти. Мирных жителей уничтожали десятками, даже не выясняя, имели ли они связи с ополчением. Людей отводили в овраг, ставили на колени со связанными руками. Кого-то стреляли, другим отрубали головы, третьих мучили, нанося увечья. Женщин насиловали, практически всех.

Когда ополченцы выбили карателей из Криволыкова, они нашли несколько братских могил. В одной из них лежали две дюжины раздетых и изнасилованных женщин.

«Ну, давай же! – забилось в голове капитана. – Идеи не приходят? Так они и не появятся, пока ты сам не заработаешь!»

Нажим на грудь вроде ослаб. Вояки потеряли бдительность, наблюдая, как их сослуживцы таскали за волосы скулящую женщину.

– Лежать! – опомнился боец, и компенсатор на конце ствола чуть не продырявил брюшную полость Архипова.

Детина схватил Екатерину за горло и резко ее поднял. От напряжения у женщины посинело лицо. Скот радостно засмеялся и поперхнулся, когда пуля пробила его затылок. К счастью, она оказалась небольшого калибра, застряла в голове, и синее личико Кати не украсилось мозгами новоявленного мертвеца. Детина повалился с таким грохотом, будто рухнул строительный кран.

В следующий миг Вадим уже схватился за оба ствола, пригвоздивших его к земле, резко вскинул их. Солдаты замешкались, и это решило ситуацию. Они нажали на спусковые крючки одновременно, выстрелили друг в друга! Первому пуля попала в мошонку, не защищенную бронежилетом, второму пробила бедро. Оба заорали, содрогаясь в корчах.

Вадим уже откатился, вцепившись в антабку ремня, подпрыгнул, одновременно вскидывая ствол. Но последний не пострадавший боец тоже не дремал. Он уже скинул с плеча автомат и явно опережал капитана!

Раздался жуткий вопль. Катя метнулась, толкнула его в плечо и повалилась плашмя, закрыв голову руками. Парень дернулся, Вадим нажал на спусковой крючок. Стрелять в бронежилет смысла не было. Короткая очередь выбила глаз, раскроила череп. Дальше он не смотрел. С этим типом все стало ясно.

Зато двое умельцев, подстреливших друг друга, были еще живы. Архипов добил их короткими очередями, не испытывая ни сомнения, ни жалости. Потом Вадим бросился к Кате. Она пыталась встать, но ноги разъезжались. Он схватил ее за шиворот, отбросил, прикрыл собой.

Спотыкаясь, к ним подошли двое, мужчина и женщина, оба бледные, взъерошенные. Мужчина подрагивал, часто моргал. Женщина икала, испуганные глаза носились по кругу, но это не мешало ей сжимать рукоятку небольшого пистолета.

«Давненько их что-то не было, – растерянно подумал Вадим. – Возникли в нужный момент согласно закону жанра».

– Тина Валерьевна? Анатолий Викторович? – Архипов покосился на пистолет в хрупкой женской руке – тот висел стволом вниз и пока не представлял угрозы.

Минько задрожал еще сильнее, поглядев на окровавленные трупы.

Тина Корш с усилием сглотнула, отрывисто кивнула и сказала:

– Мы!

– Вовремя! Но надо отсюда валить.

– А это кто такие? – слабым голосом спросила Катя и снова сделала попытку встать.

Вадим подхватил ее за талию, поднял, убедился в том, что она может стоять.

– Почти свои! – сказал он.

Капитан забросил за спину автомат, собрал у мертвецов магазины с патронами, повесил на ремень второй подсумок, втиснул в него пару наступательных гранат «РГД». Натерпелись вдоволь! Он больше на этой веселой ферме ни минуты не останется!

Тяжело дыша, они вбежали в лес, пробились сквозь частокол орешника и рухнули как подкошенные на крохотной поляне. Вадим пристроился за деревом и пристально осмотрел опушку. На ферме и в окрестностях было тихо. Над полем жужжали шмели, чирикали птицы.

«Что случилось, то случилось, – лихорадочно размышлял Архипов. – Хорошо, что на проверку фермы прибыли только четверо, а не весь батальон. Но эти упыри обязательно будут искать своих. Если они слышали выстрелы, то это случится очень скоро. Лес прочешут рано или поздно. А если подвезут служебных собак, то станет вдвойне веселее. Дьявол! Нам нельзя отсюда уходить, но и оставаться тоже опасно для здоровья».

Он оторвался от дерева, мазнул взглядом запыхавшихся товарищей по несчастью.

«Причудливая, однако, компания», – пронеслось в его голове.

Они смотрели на него, зачумленные, растрепанные. И что теперь с ними делать? Тина порывалась что-то сказать, но глотала слова. Новость о том, что несколько минут назад она убила человека, начинала, похоже, доходить до нее.

– Позднее поговорим, – проворчал Вадим. – Вы позволите, Тина Валерьевна? – Он протянул руку.

Женщина поколебалась и неохотно положила на его ладонь компактный пистолет.

– Отлично! – заявил Вадим, убирая оружие в боковой карман.

Он мысленно отметил, что Тина поставила его на предохранитель.

– Все отдышались? Мне очень жаль, господа, но придется побегать. Уходим на восток, в чащу. Держитесь за мной.