— Эуген, — тихо позвал князь Эриберт.

Молодой человек в подвале, услышав свое имя, с трудом поднял голову и посмотрел на решетку, которая отделяла его от двух спасителей. По его лицу не было заметно, что он узнал их. Несколько секунд он бесцельно и тупо осматривался, его глаза блестели в свете потайного фонаря, а затем он опять медленно опустил голову на грудь. Он был одет в темный твидовый дорожный сюртук, и Рэксоул заметил, что один рукав — левый — был порван возле манжеты, а на левом плече виднелось пятно грязи. Твердый полотняный воротничок, потерявший белизну и накрахмаленность, был наполовину отстегнут, все еще свисая с шеи узника. Коричневые ботинки были расшнурованы. Кепи и носовой платок лежали на полу, здесь же валялись обрывки часовой цепочки и несколько золотых монет. Рэксоул направил фонарь в угол подвала, но не сумел обнаружить никакой обстановки, кроме стула, на котором сидел его высочество князь Позенский, и маленького, сколоченного из досок стола, на котором стояли тарелка и чашка.

— Эуген, — еще раз крикнул князь Эриберт, но и на этот раз его несчастный племянник никак не отозвался, и тогда Эриберт тихо добавил, обратившись к Рэксоулу:

— Вероятно, он не может нас отчетливо увидеть.

— Но он наверняка должен узнать ваш голос, — мрачно отозвался Рэксоул.

Наступила пауза, и двое мужчин на поверхности в растерянности смотрели друг на друга. Каждый из них знал, что они должны войти в этот подвал и вывести оттуда князя Эугена, но каждому было как-то боязно сделать следующий шаг.

— Слава Богу, он жив! — сказал Эриберт.

— Это может быть хуже, чем смерть, — отозвался Рэксоул.

— Хуже, чем… Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать… Возможно, он безумен.

— Идемте! — Эриберт почти кричал во внезапном приливе энергии, в диком порыве к действию. И, выхватив фонарь из рук Рэксоула, он бросился во мрак комнаты, в которой недавно происходил подслушанный ими разговор мисс Спенсер и леди в красной шляпе. На мгновение Рэксоул замешкался возле окна.

— Идемте, — повторил повелительно князь Эриберт. — Чего вы опасаетесь?

— Не знаю, — сказал Рэксоул, понимая нелепость этого ответа. — Я не знаю.

И тут же тяжело шагнул вслед за князем Эрибертом в комнату. На камине стояла пара потушенных свечей. Рэксоул механическими бездумными движениями зажег их, и они принялись осматривать комнату. Она была обставлена совершенно обычно довольно маленькая, довольно захудалая, довольно обшарпанная с безобразными обоями и безобразными картинами в безобразных рамках. На спинке стула висела мужская вечерняя куртка. Дверь была закрыта. Князь Эриберт повернул дверную ручку, но не сумел открыть ее.

— Заперто, — сказал он. — Очевидно, они знают, что мы здесь.

— Ерунда, — резко бросил Рэксоул. — Откуда они могли узнать?

Нажав на ручку, он сильно потряс дверь, и она отворилась.

— Я же говорил вам, что она не заперта, — сказал он.

Маленький успех с дверью воодушевил их. Это был курьезный психологический эффект: двое взрослых, здоровых и сильных мужчин были напуганы страшным видом узника в подвале. Но постепенно их страх проходил. В следующее мгновение они были уже в прихожей, которая вела к входной двери дома. Входная дверь была открыта. Они выглянули на улицу, осмотрев ее в обе стороны, но не увидели ни души. Улица, освещенная только тремя газовыми фонарями, казалась странно зловещей и таинственной.

— Она ушла, это ясно, — сказал Рэксоул, имея в виду женщину в красной шляпе.

— И мисс Спенсер вслед за ней, вы полагаете? — осведомился Эриберт.

— Нет. Она должна была остаться. Она никогда не осмелится уйти. Давайте искать лестницу в подвал.

К счастью, обнаружить лестницу в подвал оказалось нетрудно. Рэксоул молча убавил яркость фонаря и пошел первым, князь следовал вплотную за ним. Внизу был короткий коридорчик, в котором виднелась согнутая женская фигура, преграждавшая им путь. Глаза женщины в лучах фонаря блестели как у кошки ночью. Когда мужчины подошли поближе, они увидели, что это мисс Спенсер. Казалось, что она полуприсела на каменном полу, держа в руке то, что они вначале приняли за кинжал и что оказалось отнюдь не столь романтичным, а довольно длинным хлебным ножом.

— Я слышала вас, я слышала вас, — восклицала она. — Убирайтесь прочь, вам нельзя входить сюда.

В ее взгляде таилась опасность, ее буквально трясло от едва сдерживаемой неистовой энергии.

— Послушайте-ка, мисс Спенсер, — холодно сказал Рэксоул, — я полагаю, — что мы достаточно насмотрелись таких танцев. Вам лучше убраться отсюда, или мы попросту отшвырнем вас в сторону.

И он спокойно двинулся к ней с фонарем в руке. Она молча ударила его в руку ножом, фонарь упал и погас. Рэксоул издал крик скорее гневного изумления, чем боли, и отступил на несколько шагов. Во тьме они все еще могли различить блеск ее глаз.

— Я говорила вам, что вы не должны входить сюда, скачала женщина. — А теперь убирайтесь.

Рэксоул громко рассмеялся. Это был странный смех, но он смеялся и ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что эта женщина, эта конторская служащая остановила его и князя Эриберта жалким хлебным ножам, показалась ему очень забавной. Он зажег спичку, засветил свечу и шагнул к мисс Спенсер.

— Я опять сделаю это, — сказала она с твердой решимостью.

— О нет, на этот раз вы не выиграете, моя девочка, — сказал Рэксоул, достал револьвер, взвел курок и поднял руку с оружием. — Бросьте вашу игрушку, — твердо вымолвил он.

— Нет, — ответила она.

— Я буду стрелять.

Она стиснула зубы.

— Я буду стрелять, — повторил он. — Раз… два… три.

Банг, банг!!! Он выстрелил дважды, намеренно промазав.

Мисс Спенсер даже не дрогнула. Рэксоул был чрезвычайно поражен, это совсем не соответствовало рассказу Неллы о поведении мисс Спенсер прошлой ночью.

— Да, у вас есть немного смелости, — сказал он, — но это вам не поможет. Почему вы не пускаете нас?

Дело в том, что на самом деле никакой смелости у мисс Спенсер не было, но один страх отступал у нее перед другим. Она смертельно боялась револьвера Рэксоула, но еще больше она боялась чего-то другого.

— Почему вы не пускаете нас?

— Я не могу, — проговорила она, дрожа всем телом. — Он оставил меня здесь на страже.

Она была сломлена. По ее побледневшему лицу текли слезы. Теодор Рэксоул начал снимать легкий плащ.

— Я вижу, что должен укрыть вас своим пальто, скачал он, почти улыбаясь. Затем быстрым движением набросил плащ ей на голову и, бросившись к ней, схватил за руки, а князь Эриберт помогал ему.

Она прекратила бороться, она была побеждена.

Они без сопротивления отвели ее по лестнице на верхний этаж и заперли в спальне. Когда они выходили, она неподвижно лежала на кровати.

— Теперь к моему бедному Эугену, — сказал князь Эриберт.

— Не думаете ли вы, что нам лучше вначале обыскать дом? — предложил Рэксоул. — Будет безопаснее узнать, в каком мы положении. Мы не можем позволить себе наткнуться на какую-нибудь засаду или что-нибудь в этом роде.

Князь согласился, и они обыскали весь дом сверху донизу, но не нашли никого. Затем, заперев входную дверь и французское окно в гостиной, они вновь отправились в подвал.

Здесь их ожидало новое затруднение. Подвал был, разумеется, заперт, и им не удалось обнаружить никакого признака ключа, а дверь выглядела чрезвычайно тяжелой. Они были вынуждены вернуться в спальню, где находилась в заключении мисс Спенсер, чтобы потребовать у нее ключ от подвала. Она все еще лежала без движения на кровати.

— Том взял его с собой, — слабо повторяла она на все их вопросы. — Том взял его, клянусь вам. Он забрал его для безопасности.

— В таком случае, как вы кормили своего заключенного? — резко спросил Рэксоул.

— Через решетку, — ответила она.

Мужчины содрогнулись. Они чувствовали, что она говорит правду. Они спустились к двери подвала в третий раз. Тщетно пытался Рэксоул вышибить дверь, ему не удалось даже пошатнуть ее.

— Давайте попробуем вместе, — сказал князь Эриберт. — Взяли!!!

Раздался треск.

— Еще разок, — сказал князь Эриберт.

Вновь раздался треск, — и затем верхняя дверная петля поддалась. Остальное было делом легким. Через выломанную дверь они вошли в тюрьму князя Эугена.

Узник все еще сидел на стуле. Ужасный шум и суматоха, вызванные вышибанием двери, казалось, не вывели его из летаргии, но когда князь Эриберт заговорил с ним по-немецки, он посмотрел на своего дядюшку.

— Не пойти ли вам с нами, Эуген? — сказал князь Эриберт. — Вам нельзя дольше здесь оставаться.

— Оставьте меня одного, — последовал странный ответ, — оставьте меня одного. Чего вы от меня хотите?

— Мы здесь, чтобы вызволить вас из беды, — мягко сказал Эриберт. Рэксоул стоял в стороне.

— Кто этот малый? — резко спросил Эуген.

— Это мой друг мистер Рэксоул, англичанин, или, вернее, я сказал бы, американец, которому мы многим обязаны. Пойдемте отсюда, вам надо поужинать.

— Я не пойду, — решительно ответил Эуген. — Здесь я жду ее. Ты что же, думаешь, что кто-то держит меня здесь против моей воли? Говорю тебе, я жду ее! Она сказала, что придет.

— Кто — она? — спросил Эриберт.

— Она! Ты должен знать! О, я забыл, ты конечно же не знаешь. Ты не должен спрашивать. Не допытывайся, дядя Эриберт. Она носит красную шляпу.

— Я отведу вас к ней, дорогой Эуген. — Князь Эриберт положил руку на плечо племянника, но тот грубо ее стряхнул, встал, а затем опять сел.

Эриберт взглянул на Рэксоула, и оба они посмотрели на князя Эугена. Лицо последнего покраснело, и Рэксоул заметил, что зрачок его левого глаза был расширен сильнее, чем правый. Он таращил глаза, бормотал обрывки каких-то фраз, то хрипя, то подвывая.

— Его разум поврежден, — прошептал Рэксоул по-английски.

— Тише! — сказал Эриберт. — Он понимает по-английски.

Но князь Эуген не обратил Никакого внимания на этот короткий коллоквиум.

— Нам следует отвести его наверх, — сказал Рэксоул.

— Да, — согласился Эриберт. — Эуген, леди в красной шляпе, леди, которую вы ждете, находится наверху. Она послала нас вниз, чтобы позвать вас туда. Не угодно ли пойти с нами?

— Himmel! — воскликнул бедный малый с каким-то подобием бессильного гнева. — Почему вы не сказали мне этого сразу?

Он встал, шагнул к Эриберту и рухнул во весь рост на пол. Он был в обмороке. Двое мужчин подняли его и понесли вверх по каменной лестнице, а затем с бесконечными предосторожностями уложили на софу. Он лежал тяжело дыша, глаза его были закрыты, кулаки крепко сжаты; время от времени по всему телу пробегали конвульсии.

— Кто-то из нас должен привезти доктора, — сказал князь Эриберт.

— Я съезжу, — предложил Рэксоул.

В этот момент раздался быстрый, короткий скрип французского окна, и оба они, Рэксоул и князь, разом обернулись на звук. В раздвинутую щель просунулось девичье лицо. Это была Нелла. Рэксоул открыл запор, и Нелла вошла в комнату.

— Я нашла вас, — сказала она небрежно. — Могли бы мне и сказать. Я не могла спать и выспросила у слуг в отеле, вернулись ли вы; они сказали, что нет, вот я и ускользнула. Я так и подумала, что вы здесь.

Рэксоул прервал ее вопросом, что означает эта эскапада, но она остановила его беззаботным жестом.

— Кто это? — указала она на человека на софе.

— Это мой племянник князь Эуген, — объяснил Эриберт.

— Ранен? — холодно осведомилась она. — Надеюсь, что нет.

— Он болен, — сказал Рэксоул. — У него повредились мозги.

Нелла принялась обследовать бесчувственного князя с умелыми ухватками выпускницы лучших медицинских курсов при госпитале в Нью-Йорке.

— У него мозговая лихорадка, — сказала она. — Ничего более, но и этого вполне достаточно. Интересно, имеется ли в этом замечательном доме кровать?