37

Николай Васильевич подошел к палате, в которой лежал Игорь, переложил из левой руки в правую пакет с продуктами, приоткрыл дверь и замер. Зоя и Игорь целовались.

«Мать честная! — про себя ахнул Барсуков. — Никак любовь пришла».

Осторожно прикрыв дверь, отошел на несколько шагов и громко спросил:

— Товарищ медсестра! Как тут раненый Поляков, жив?

— Живой, — понимающе улыбаясь, кивнула молодая женщина. Николай Васильевич вошел в палату.

— А я думаю, где дочь? — кивком поздоровавшись с немного смущенным Поляковым, сказал он. — Она сестрой милосердия стала, правильно. Ничто так не лечит мужские раны, как женская забота. — Быстро переглянувшись, дочь и Игорь повернулись к нему. — Мне из Воронежа звонили, — сообщил Барсуков. — Там Астахов был. На «мерее». Взорвать его кто-то хотел, но не вышло. — Игорь услышал в голосе Николая Васильевича сожаление. — Взрывчатку под пульт центрального замка подстроили. А какой-то пенсионер собаку выгуливал, он и погиб вместо Астахова. Вроде все перекрыли, но проскочил где-то Арсен. Из Воронежа он сразу ушел. Сейчас будет Рыбакова искать. Жена Пятова, к ней Арсен приезжал, сказала, что Рыбаков это устроил. Она ему вроде бы насчет каких-то записей мужа позвонила. В общем, сейчас Арсен Рыбака ищет. Семену недолго жить осталось. Говорят, на него и Азиат ножи точит, приятель Астронома. Да, Иннокентия, брата жены Арсена, взяли. Розова с собой покончила, отравилась. — Спохватившись, взглянул на дочь. Зоя изумленно смотрела на него.

— Ко мне ребята из управления приходили, — быстро, стараясь отвлечь Зою, сказал Игорь. — В Воронеже шум большой. Там частная клиника была. Не знаю как, но вышли на нее воронежские. Там с золотом работали. В клинике, — уточнил он. — Кольца и серьги. Целый цех был. А самое главное — у бомжей почки и другие органы за небольшие деньги вырезали. Говорят, много этого нашли. Птахин Глеб металл туда поставлял, а органы забирал. И отвозил куда-то в Сибирь. Там, говорят, тоже клиника есть. Где — ребята не сказали. И еще. Доцент, Михайлов, показания дал. Видел он, как Губа Самуэля кончал. И еще кое-что рассказал. Но это уже к промышленным преступлениям относится. Его тоже взяли.

— Знаю, — кивнул Барсуков. — В больнице он. Говорит, за сына боялся.

Так пацану охрану приставили. А помнишь того, кто меня подстрелил? — без перехода спросил он. Игорь кивнул:

— Ну да, Викинг. А что?

— Убили его в Воронеже. У него, оказывается, там сестра и племянница живут. Но вроде как за правое дело погиб. А жаль, хотел бы я с ним увидеться.

— Мать Розовой знает, — спросила Зоя, — что с Таней произошло?

— Скорее всего, — кивнул отец, — из больницы сообщили. Да и милиция, наверное, тоже. Ведь вроде как ее убить хотели. Но это только по словам Татьяны. И то неопределенно, — успокаивая дочь, добавил он.

— Это все из-за тебя! — крикнул Птахин. — Почему молчал, что...

— Ты имел дело с Пикиным! — прокричал в ответ Чатин-ский. — Зачем тебе понадобились потроха человеческие?!

— Как будто не знаешь! — раздраженно сказал Глеб. — Сам в прошлом году свел меня с экспериментальной группой этих придурков в белых халатах из Свердловска. Как баксы брать — все понимал. Пикин вырезал почки и еще какие-то внутренние органы, без которых человек не сразу загнется...

— Да знаю я, — перебил его Чатинский. — Свердловские платили хорошо. Но представляешь, что будет? Ведь на них теперь наверняка выйдут. А эти дела с пересадкой у нас частникам запрещены...

— Чего волноваться о ком-то? — вспылил Глеб. — Надо думать, как свою шкуру спасти! На кой черт я Катьку Астахову натравил на мать Розовой? Ведь Катька убьет ее только из-за страха. А Танька, когда узнает, точно милиции все расскажет. А она со мной почти три года работала. Все знает — и куда, и откуда.

Да еще сумка эта. На кой ты в ней...

Договорить ему не дала мелодия звонка. Переглянувшись, оба осторожно шагнули к окну. По бетонной дорожке к воротам быстро шел рослый парень.

— Видать, кто-то свой, — буркнул Глеб. — Иначе бы...

— Ты говорил, — нервно напомнил Чатинский, — что о коттедже никто не знает.

— Светка знает, — сказал Глеб. Оба затихли и напряженно всмотрелись в открывавшего калитку парня.

— Конев, — удивленно взглянул на Глеба Чатинский.

— Я парней около дома в Москве оставил, — объяснил Птахин. — Если кто нужный, чтоб ко мне доставляли. — Отойдя от окна, набил табаком трубку, закурил.

«Нервничаешь, Глебушка», — мысленно ответил Чатинский.

— Мент тебя не сдаст? — спросил он.

— Не должен, — неуверенно проговорил Птахин. — Но, видать, что-то не так, если даже сюда заявился.

Оба замолчали. В открывшуюся дверь кабинета вошел Конев. Его лицо было пунцовым, глаза бегали. Глеб и Чатинский молча смотрели на него.

— Дело взято под контроль Главным управлением по борьбе с организованной преступностью, — отчеканил он.

— Уважают, — сумел выдавить из себя Птахин.

— На меня вышли, — проговорил Конев. — Мне один приятель сказал. С Тулы все началось! — воскликнул он. — Розова, сучка, предсмертное послание оставила.

Ей позвонил кто-то и сообщил, что ее мать...

— Что знаешь о Воронеже? — вопросом прервал его Птахин.

— Взяли там всех! — крикнул Конев. — Хорошеву мертвой где-то под Воронежем нашли! Ее сестру тоже. Она, стерва, Светку пристрелила. Ее Мустанг убил. Он рядом...

— Что известно о Крокодиле? — спросил Чатинский.

— Найден мертвым, — ответил Конев. Достав сигарету, закурил и плюхнулся на стул.

— Точнее! — повысил голос Глеб Антонович. — Тебе за это...

— Ну уж нет, — сказал Конев. — Мне в тюрьму не хочется. Я на тебя сколько лет ишачил, сколько ночей не спал. Семью, друзей из-за тебя потерял.

Теперь кончилось то время.

— Рано ты меня похоронил, — укоризненно покачал головой Птахин. — Я еще...

— Кончился ты, — усмехнулся Конев. — Уж тут ты точно не выкрутишься.

Управление — это не райотдел. К тому же еще этот, которого с серебром повязали и труп на нем, Франко, тоже показания давать начал. Хана тебе, Глеб Антонович.

Теперь мы с тобой одной веревочкой повязаны. Как нитка с иголкой.

— Ты свое место знай, — хмуро посоветовал Птахин.

— Хватит меня учить! — крикнул Конев. — Помнишь, как ты меня подловил?

Я только старшего лейтенанта получил, участковым был, — словно пытаясь оправдаться, говорил он. — Мать прихватило. Ты мне лекарств нужных дал. Тогда хороших...

— Я тебя майором сделал, — прервал его Птахин. — Ты же благодаря мне в шестом отделе...

— Потому что это тебе нужно было! — закричал Конев. — Я тебя сколько раз спасал! Если...

— Хватит! — не выдержал Чатинский. — Я не пойму, — он брезгливо посмотрел на Конева, — к чему перед этой мразью отчет держать. Он присягу давал и плюнул на нее. Если его за задницу коллеги прихватят, он нас с потрохами сдаст.

Привлеченные громкими голосами, в кабинет заглянули двое боевиков.

— Уведите его. — Птахин кивнул на отскочившего в угол Конева. — И я больше никогда, — он сделал ударение на последнем слове, — не желаю его видеть.

— Ах ты мразь! — воскликнул Конев. Выхватив «Макаров», щелкнул курком.

Парни бросили руки к поясам, за которыми торчали пистолеты. Конев дважды выстрелил. Один из парней получил пулю в живот и упал под ноги истерически закричавшему Чатинскому. Второй выстрелил в майора. Падая — пуля попала ему чуть ниже правого паха, — Конев дважды нажал на крючок. Отброшенный пулями к стене, второй боевик тоже упал. Птахин бросился к двери. Вбегавший в кабинет боевик, столкнувшись с ним, отбросил Глеба назад. Конев снова выстрелил. Он не целился, но выпущенная наугад пуля вошла в висок Пта-хину. Боевик увидел в руке Чатинского небольшой пистолет и всадил пулю ему в грудь. Конев трижды пальнул в него. Первая пуля, пробив кадык, свалила боевика на пол. Майор, оскалясь, выщелкнул пустую обойму и хотел вставить другую. Ворвавшиеся в кабинет боевики не дали ему сделать этого. Изрешеченный пулями Конев умер в кабинете человека, который купил у него честь, совесть и даже жизнь.

— Что ты сказал? — спросила Екатерина.

— То, — грубо ответил Арсентий, — что слышала. Рыбак меня подставил.

Подорвал мою машину. Так что разберись с ним. Меня не ищи, я появлюсь сам.

— Арсентий! — воскликнула она. — Кешка... — Услышав гудки отбоя, бросила трубку.

— Что случилось? — спросил Горыныч.

— Все нормально, — тускло отозвалась она. — Просто небольшие семейные неурядицы. Ты Рыбака давно видел?

— Последний раз здесь, когда ты его выставила. А что?

— Он мне нужен, — думая о чем-то, сказала Екатерина. Посмотрев на часы, пробормотала:

— Что же он не звонит? — Словно дождавшись этих слов, запиликал сотовый телефон. Она схватила его. — Да!

— Ты знаешь, — громко проговорил женский голос, — что твой братец арестован в Туле?

— Что? — растерянно спросила Екатерина.

— То, — так же громко сказала женщина, — что слышала!

— Лорка, — узнала голос Екатерина.

— Запомни, Катька, — отчетливо проговорила Лариса, — Кешка будет давать показания, это ясно. Его наверняка обвинят в убийстве Тараканова и Розовой. Так вот, если он скажет обо мне хотя бы слово, я сообщу милиции, что Розову он хотел убить по твоей указке.

— Значит, ты сказала Кешке, — догадалась Астахова, — что Розова едет с Таракановым. И что Тараканов повезет деньги. Мол, и сестре угодишь, и себе денег заработаешь.

— Наконец-то догадалась. Но все знают твое отношение к Таньке, и мне поверят. Мы по одному делу пойдем.

— Откуда ты знаешь, что Кешка арестован?

— Не важно. Ты запомни, что я сказала. Ты наверняка сможешь как-то увидеться с ним. Так вот, повторяю, если меня арестуют по его показаниям, ты тоже будешь сидеть.

— От кого ты узнала?! — закричала Екатерина. Лариса положила трубку.

— Едем. — Сунув телефон в сумку, Екатерина шагнула к двери. — Возьми троих-четверых парней. Там может быть Рыбак. У него двое боевиков. Они постоянно с ним.

Горыныч, опередив ее, вышел.

Азиат допил банку пива, смял ее пальцами и сунул руку в сумку. Вытащил пистолет, переложил его в правую руку, достал лимонку.

— Наконец-то, — процедил он, — я нашел тебя. Надоело мне, как мыши от кота, по Москве бегать.

Все эти дни Азиат боялся, что люди Рыбака найдут его. Рыбак занял место Арсена и поэтому мог теперь многое. Из страха быть убитым Азиат начал сам искать Рыбака. Он знал, что у него есть сестра, и вот уже двое суток с перерывом на сон наблюдал за подъездом дома, где жила Лариса. И вот теперь он увидел в окне ее квартиры Рыбака.

— Никогда бы не подумал, — пробормотал Азиат, — что у меня столько терпения. Вообще-то здесь все просто, — криво улыбнулся он, — не желаешь быть дичью — становись охотником. — Он достал еще одну банку пива и выпил. На чердаке было пыльно, кругом свисали тонкие сети паутины. Взял сумку, сунул пистолет за пояс сзади, а лимонку обратно в сумку и, пригибаясь, пошел к выбитому чердачному окну. Вылез на крышу и, сидя, отталкиваясь руками, начал подвигаться к пожарной лестнице.

***

— Не получилось, — проговорил в сотовый телефон Рыбак. — Он, тварь, деда перед собой поставил. Да сам я там был, — без перехода бросил он. — Все вроде рассчитал, но... — Замолчал и стал слушать. — А я откуда знаю, — усмехнулся он, — что тебе делать? Мой совет — исчезни на несколько дней. У меня сейчас тоже сложности начнутся. Арсен наверняка понял, кто покушался на него.

Не знаю... Думаю, уже добрался.

— Я готова его встретить, — сказала Лиля.

Азиат подошел к подъезду. Остановившись, прикурил. "На хату к нему нырять — дохлый номер, — затянувшись, подумал он. — Я даже войти не успею.

Здесь ждать? — Он осмотрелся. — Но хрен его знает, когда он вылезет. Что же делать?"

Увидев въехавшие во двор две машины, неторопливо двинулся дальше.

Машины остановились у подъезда. Из первой вышли трое парней. Из второй — худой высокий парень и молодая женщина в мини. Женщина быстро прошла в подъезд. Почти вплотную за ней шел худой. Парни, чуть приотстав, двинулись следом.

— Почему ты вдруг дал показания? — перестав писать, взглянул на лежавшего на казенной койке Доцента моложавый майор милиции.

— С сыном немного пожил, — вздохнул Иван, — и как-то вдруг осознал: не нужен ему отец, который постоянно боится кого-то. Хотя, — снова вздохнув, усмехнулся, — я за него больше всего боялся. А вы обещали ему охрану...

— Конечно, — кивнул майор. — Предъявить тебе что-то серьезное мы не можем. Так, сбоку припека. Посадить, конечно, посадят. — Он сочувственно посмотрел на Михайлова. — Но получишь минимум.

— Даже минимума не хотелось бы, — хмыкнул Доцент.

— Сына видеть хочешь? — внезапно спросил майор.

— Нехорошо по больному бить, — зло буркнул Иван.

— Как только переедешь в тюрьму, — пообещал тот, — я тебе устрою свиданку. А пока давай по делу. Кто такой Ча-тинский?

— Поставщик драгоценностей в Воронеж. У него где-то в Сибири люди работают. Вот и наладил он это дело. А он что, — спросил Иван, — отказывается?

«Не могу же я тебе сказать, — подумал майор, — что Чатинский и Птахин убиты».

Улыбнувшись, посмотрел на часы.

— Ну ладно, сейчас у тебя обед.

— Начальник, — тихо попросил Иван, — дай закурить.

— Так ведь нельзя в палате, — оглянувшись на дверь, тоже тихо ответил тот.

— Да я ночью, — прошептал Иван.

Майор вытащил пачку сигарет, сунул под подушку.

— Ну, — шагнув к двери, сказал он, — мы почти закончили. До завтра.

— Спасибо, майор, — сказал Иван. Милиционер вышел. — Ну вот и все, — вздохнул Иван. — Показания я дал. По-уголовному — сдал всех. Но быть за колючей проволокой и бояться ножа или удавки не собираюсь. Да и Андрею будет легче, если я... — Он зажмурился. — Надеюсь, года через три, когда научится думать, он поймет меня правильно.

— Где же он, сука? — зло пробормотал Арсентий.

— У своей сестренки, — услышал он голос Лили. Обернувшись, обжег ее взглядом.

— Откуда ты знаешь?

— Я у нее вчера была. Лорка сказала, что Семен вечером приедет. Он в Тулу уехал. Ведь Кешку, братика твоей разлюбезной Катюши, — едко проговорила она, — арестовали.

— Слышал, — кивнул Арсентий. — Но правда ли это — не знаю.

— Правда, — злорадно улыбнулась она.

— Ты вроде как довольна? — Он взглянул на Лилю.

— Ну не то чтобы совсем, — пожала она плечами. — А в общем, да. Потому что...

— Закрой хайло! — рявкнул Арсентий.

— Ну, милый, — ее глаза сверкнули, — ты сам виноват. Я ведь говорила, что не надо со мной так. — Лиля ушла в свою комнату.

— Мне плевать, — злобно говорила Екатерина, — что тебе будет. Ты сама это...

— Сама? — закричала Лариса. — Я же для тебя, можно сказать, старалась.

Твой братишка Кешенька — трус. Он никогда ничего не сделал бы Розовой. А тут, конечно... — Она развела руками. — Кгда я сказала, что Таракан деньги повезет, двадцать пять тысяч зеленых, он сразу согласился.

— И что ты от меня хочешь? — спросила Астахова.

— Скажи своему братцу, чтобы он меня не упоминал.

— Ах вот как! — развеселилась Екатерина. — Боишься!

— А ты? — спросила Лариса. — Сама перепугалась. Ведь братик твой и тебя по делу возьмет. Если бы ты этого не боялась, не приехала бы.

В соседней комнате Рыбак и Горыныч, сидя за столом, курили.

— Ты на чьей стороне будешь? — спросил Семен.

— На своей, — усмехнулся тот.

— Если Арсен узнает, что ты спишь с его женой, — Рыбак покрутил головой, — то...

— Он мне велел, — ухмыльнулся Горыныч. Глаза Рыбака округлились. — И вот еще что, если ты снова повысишь на меня голос, пристрелю, понял? — Семен, откинувшись на спинку стула, всмотрелся в его лицо. — Чего вылупился? — нагло улыбнулся Горыныч. — Арсена же тебе бояться надо. Думаешь, он простит тебе свой «мере»? Крутого из себя строишь. Да Арсен немного очухается — и спустит тебя в унитаз.

— Слушай, — неожиданно рассмеялся Рыбак, — а ты мне начинаешь нравиться.

— Я не баба, — грубовато проговорил тот, — чтоб нравиться.

— У меня есть предложение, — сказал Семен, — давай на пару работать. У тебя наглости хоть отбавляй, как у Арсен-тия. У меня полный порядок тут. — Он слегка постучал по своей голове указательным пальцем. — Вдвоем мы Арсена запросто сделаем. С Воронежем я высчитал все отлично. Арсентий клюнул на звонок Пятовой. Но моя ошибка в том, что сам захотел его грохнуть, а теперь вот торчу у сеструхи и боюсь на улицу вылезти. — Он вздохнул.

Горыныч с удивлением смотрел на него. Он не ожидал подобного поворота.

«А что? — подумал парень. — Семен дело предлагает».

— И как ты это себе представляешь? — спросил Горыныч.

Азиат подошел к двери Ларисиной квартиры. Держа в левой пистолет, а в правой лимонку с выдернутой чекой, он нажал на кнопку звонка. Сидевшие на кухне четверо боевиков Екатерины и двое горилл Рыбака, переглянувшись, встали.

Вытащив пистолеты, с опаской поглядывая друг на друга, вышли в прихожую.

— Кто? — заглянув в глазок, спросил один.

— Рыбаку ксива, — глухо ответил Азиат.

Дверь приоткрылась. Выстрелив из пистолета, Тимур швырнул в прихожую лимонку и, захлопнув дверь, рванулся-вниз по лестнице. Громыхнул взрыв. Трое парней, изуродованные осколками, лежали у стен. Один, с оторванной по колено ногой, пронзительно крича, катался по полу, стараясь зажать руками брызжущий кровью обрубок.

— Ax ты сука! — вскочил Рыбак. — Арсена привел! — Он выхватил пистолет.

Опрокинув в его сторону стол, Горыныч вскинул «ПМ». В соседней комнате неподвижно стояли побледневшие женщины. Рыбак выстрелил и сумел, дернувшись в сторону, избежать пули, выпущенной из пистолета Горыныча. Выскочил в прихожую, увидел горящую на вешалке одежду. Пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь дым, замахал перед собой руками. В него выстрелили двое легко раненных боевиков, посчитав, что в квартиру ворвались бросившие гранату люди.

— Сучка! — по-своему поняв взрыв и выстрелы, закричала Лариса и бросилась к стоявшей на столе сумочке. Прыгнув следом, Екатерина вцепилась ей в волосы и повалила на пол. Лариса сумела захватить ее колено локтем. Екатерина упала. Приподнявшись, с пронзительными криками боли и ненависти женщины сцепились. На газовой плите кухни варился поставленный перед приходом Екатерины борщ. Пена, выбиваясь из-под крышки, шипя, прибивала огонь, а скоро и совсем погасила конфорку. Двое раненных осколками парней, отплевываясь и протирая глаза от дыма, пытались доползти до двери. Огонь, жадно пожиравший висевшую на вешалке одежду, добрался до проводки. Женщины, поочередно наносившие друг другу удары, раскатившись, вскочили. Дым заполнил комнату-. Они бросились к двери.

Стоявший под окнами Ларисиной квартиры Азиат, довольно улыбаясь, смотрел вверх. И тут раздался мощный взрыв. Часть дома просела. Грохнуло еще раз, стена обвалилась. Из-под развалин неслись истошные крики. Большой кусок балкона придавил к асфальту тело Азиата.

Губа, держа руку в оттопыренном «ТТ» кармане, быстро взбежал по лестнице. За ним, немного приотстав, следовал Дедов. Подойдя к квартире, Губа вытащил из заднего кармана ключ. Подошедший Дед, пытаясь восстановить дыхание, сделал несколько вдохов. В руке он держал «Макаров». Губа, покосившись на него, зло блеснул глазами. Он понимал, что, возможно, все это окажется западней. И все-таки шел. Его подогревала ненависть. Дед с его разрешения съездил домой, чтобы удостовериться, что милиция им не интересуется. И вернулся неожиданно скоро. И то, что он сказал ему... Губа погладил указательным пальцем раздвоенную шрамом губу и сунул ключ в замочную скважину. Дверь подалась.

Выставив перед собой пистолет, Дед облизнул пересохшие губы. Он впервые в жизни шел туда, откуда мог не вернуться.

«И на кой хрен я сказал ему? — уже не в первый раз упрекнул он себя. — Мог просто позвонить, и все. Как он взбеленился! — Покосившись на Губу, Дед вздохнул. — А я, чертило, напросился на эту карательную акцию. Хотя, — зло вспомнил он, — я же не Рэмбо, чтобы с балкона по деревьям скакать».

Губа осторожно открыл дверь. И увидел женщину. Она приложила палец к губам и махнула рукой на дверь.

— Он там. С ним трое, — прошептала она. Губа коротко и резко ткнул ее стволом «ТТ» в солнечное сплетение. Она начала падать. Губа обхватил ее за плечи и положил на пол. Осторожно, держа «ТТ» у бедра, двинулся к двери. Дед перешагнул через женщину и тихо закрыл входную дверь. Губа прислушался. В комнате разговаривали. Он показал Деду четыре пальца. Снова облизнув сухие губы, Дедов кивнул. Ногой распахнув дверь, Губа впрыгнул в комнату. Выстрелом уложил вскочившего парня. Ударом ноги отбросил к стене второго и всадил пулю в голову третьего. Лежавший на кровати Астахов, чуть приподнявшись, замер. Не сводя с него горящих ненавистью глаз. Губа шагнул к сбитому им парню и резко ударил его каблуком в переносицу.

— Все-таки нашел, — прошептал Астахов. Губа поднял пистолет, направил на него удлиненный глушителем ствол. Не зная, что делать, Дед тоже направил на Астахова «Макаров».

— Значит, ты убил Лидку, — глухо проговорил Губа. В глазах Астахова промелькнуло испуганное удивление. — Зачем? — тихо спросил Губа.

— Затем, — спокойно ответил Астахов, — что она была моей. К тому же ты бы сейчас кем был? — Он усмехнулся. — Счастливым папашей и любящим и любимым мужем. А я? — Вздохнув, протянул руку, взял пачку сигарет. — Любил я Лидку.

Пока ты воевал, я...

— Сука! — выдохнул Губа.

Лиля с трудом втянула воздух. Закашлялась. Потом поднялась и прислушалась. В комнате раздавались негромкие голоса. «Неужели они сумеют договориться?» — подумала она. Лиля услышала разговор Арсентия об убийстве невесты Губы месяц назад и запомнила. Когда Астахов пришел к ней-и сказал, что его ищет милиция, она была даже рада этому. Теперь он будет с ней. Нет, она его не любила, но он был богат, силен, смел, и она умела пользоваться всем этим, как и его именем. Но Арсен повел себя с ней грубо. Недавно даже ударил. И Лиля поняла, что будет лучше, если Арсен исчезнет из ее жизни. Сказать ему о том, чтобы ушел, боялась. Астахов убьет ее не задумываясь. Тем более сейчас, когда его разыскивает милиция и есть такой враг, как Губа. Вот тут она и припомнила услышанный разговор. Понимая, что самой искать Губу опасно — если об этом узнает Арсен, ее ждет смерть, — она связалась с Рыбаковым. Семен был удивлен ее появлением. Лиля сказала ему, что Астахов решил его убрать. Она здорово рисковала, но слышала о том, что Рыбака кто-то пытался убить. По его испуганному взгляду поняла, что сыграла верно. Он даже не спросил, чем вызвана забота о его жизни. Пытаясь казаться перед ней крутым, начал говорить о том, что в любое время может раздавить Астахова. И в подтверждение рассказал ей о своем разговоре с женой убитого в Туле мента. Лиля вспомнила подслушанный разговор Астахова с ней и предложила Семену воспользоваться этим.

Она была уверена: Арсен сам поедет в Тулу — он поверил в существование записной книжки. Правда, она спросила Рыбака, зачем ему это понадобилось. Тот, помявшись, ответил, что этим самым пытается втянуть его в войну с тульскими, так как у жены убитого мента, который работал на Астахова, есть своя команда.

Лиля посмеялась над ним: о какой команде может идти речь, если звонок жены Пятова — его идея? Вот тогда они и решили, что, как только Астахов поедет в Тулу, она сразу сообщит об этом Рыбаку. Семен самодовольно заявил, что справится с Арсентием сам.

Все получилось так, как они рассчитывали. Рыбак снова организовал звонок из Тулы, и Астахов сразу же уехал. Лиля позвонила Рыбаку. Тот заявил, что она может больше не ждать Арсентия. Лиля не была уверена в том, что он справится с Астаховым, и заранее приготовила другой вариант. Ей удалось узнать, что на Губу можно выйти через Дедова, которого пытались убить люди Арсена.

Каково же было ее удивление, когда женой Деда оказалась ее приятельница. Лиля попросила ее рассказать Деду о том, что невесту Губы убил Астахов. Тысяча долларов, которые Лиля отдала жене Дедова, и обещание дать столько же, если Губа узнает правду, заставили приятельницу твердо пообещать выполнить Лилину просьбу. Правда, приятельница не знала, когда появится муж, но пообещала, что, как только расскажет ему, позвонит ей. Лиля приготовилась ждать.

Не прошло и суток, как раздался звонок. В том, что Губа убьет Астахова, сомнений у нее не было. И поэтому, стоя у окна, она всматривалась в подходивших к подъезду людей.

Губу Лиля не видела ни разу, но узнала его. Она позвонила в милицию и сказала, что в квартире находятся Губа и Астахов. То, что Губа ударил ее, было даже хорошо, говорило о том, что она потерпевшая. Лиля шагнула к двери. Она распахнулась, и, сбив ее на пол, в прихожую ворвались люди в масках и пятнистых комбинезонах.

— Тварь! — обхватив живот, прохрипел Астахов. Губа выстрелил ему в правое плечо. Через несколько секунд — в левое. Астахов пронзительно закричал.

— Добей бабу! — не поворачиваясь, бросил Губа Дедову. Испуганно кивнув, тот открыл дверь. Увидев омоновцев, закричал и дважды выстрелил. Сильный удар носком ботинка в живот согнул его, а приклад автомата, стукнув по затылку, выбил из него сознание. Губа отпрянул назад, дважды выстрелил в кричавшего Арсентия и рванулся к открытой балконной двери. На балконе неожиданно появился человек в маске. Губа выстрелил. За спиной коротко простучал автомат. Глухо вскрикнув — пули перебили ему ноги, — он упал. Прыгнувший к нему омоновец ударил ногой по его руке с пистолетом. Но Губа успел нажать на курок прижатого стволом к сердцу пистолета.

— Врача! — раздался громкий крик в прихожей. — Женщина ранена!

— С такими ранами не живут, — криво улыбнувшись, возразил присевший возле Лили омоновец. — Одна — в горло, вторая — в лоб.