Благодаря своей коммерческой деятельности Стокоз получил возможность познакомиться со многим руководителями предприятий области, а о некоторых узнать массу интересного. Чтобы такой материал не пропадал даром, Стокоз вместе с Пластуновым стал собирать досье, которые закладывал в память личного компьютера. Если определенное лицо представляло для них интерес, они не скупились нанимать агента сыскного бюро, который скрупулезно собирал о нем исчерпывающую информацию. Она становилась их козырем, если им удавалось привлечь такого работника к сотрудничеству с компанией «Уникум».

Так в поле зрения Стокоза попал генеральный директор крупного оборонного предприятия Старовойтов Роман Карпович. Он был опытным, знающим специалистом своего дела, поэтому его авторитет в заводском коллективе был непререкаем. По принимаемым этим пятидесятишестилетним руководителем решениям на заводе никто не смел спорить и возражать.

Старовойтов был неподкупным и принципиальным директором, умеющим экономить и жить на зарплату. До дурацкой Горбачевской перестройки у него на сберкнижке лежало сто тысяч рублей. Этот денежный вклад в Сбербанке был для него спасательным кругом на случай болезни и других трагических, непредвиденных осложнений для его семьи. Свою старость он считал обеспеченной. Но свалившаяся на страну инфляция и обвальное обесценивание денег сделало его нищим. На средства своего денежного вклада в Сбербанке теперь он только и мог, что разок заправить свою машину бензином на одну поездку. Такой беспардонный, хамский поступок руководства страны по отношению к миллионам своих сограждан взбесил Старовойтова. Он иначе, чем раньше стал воспринимать мир и относиться к своим служебным обязанностям. Но накопленная в нем энергия зла и разрушения не находила ни выхода, ни применения. Он походил на вулкан, который должен скоро начать извергаться, но только время пока для него не наступило.

Старовойтов запил, стал позволять себе вольности, — гулять по кабакам, развлекаться с женщинами, к которым всегда имел слабость. Нехватка средств на удовлетворение своих желаний заставила его пойти на служебные злоупотребления и хищения, которые на фоне деятельности крупного завода с его многомиллиардными прибылями выглядели мелкими и незаметными.

В связи с отсутствием заказов Министерства обороны страны, руководимое им предприятие вынуждено было перейти на выпуск не очень сложной бытовой техники: холодильники, стиральные машины, пылесосы. Такой переход и смена выпускаемой продукции оказались для предприятия решением не только безболезненным, но и экономически выгодным. На общем фоне спада производства в стране, банкротства и ликвидации многих предприятий, завод Старовойтова, увеличивая выпуск новой продукции, пользующейся повышенным спросом у населения, мощным ледоколом проходил через ледяную корку разлаженных экономических отношений, неплатежей, несвоевременных поставок сырья и других препятствий.

Ознакомившись с досье Старовойтова, Стокоз пришел к выводу, что тот созрел для беседы с ним. Безусловно, разговор между ними должен быть не телефонный, а в непринужденной дружеской обстановке. Утром, в девять часов, позвонив Старовойтову, он договорился с ним о встрече.

Без пяти одиннадцать Стокоз, зайдя в приемную Старовойтова и одарив секретаря-машинистку, миловидную двадцатипятилетнюю девушку, коробкой шоколадных конфет, узнал у нее, что о его предстоящей встрече с директором она уведомлена, и с подкупающей улыбкой попросил ее, как старую знакомую:

—Ты уж, солнышко, постарайся принять меры, чтобы нам с Романом Карповичем никто не мешал поговорить.

— Можете быть спокойны, — заверила она его в исполнении просьбы, благодарная за проявленное к ней внимание.

После обязательных при встрече приветствий и обмена любезностями, директор помолчал, озабоченный решением задачи: «Зачем этот пацан ко мне явился?» Дождавшись, когда Старовойтов усадит его в кресло рядом со своим рабочим столом, Стокоз достал из кармана брюк пачку сигарет с зажигалкой и поинтересовался у хозяина кабинета:

—  Роман Карпович, вы позволите мне закурить здесь?

—  Пожалуйста! — разрешил тот.

Старовойтов, наблюдая, как Стокоз прикуривает сигарету, обратил внимание на массивный золотой перстень с бриллиантом на безымянном пальце левой руки гостя и на толстую золотую цепочку с большим крестом на шее.

«Как эти сопливые прощелыги обскакали меня!» — завистливо подумал хозяин кабинета.

—  Ума не приложу, зачем я тебе понадобился, Сергей Викторович? — не вытерпев, признался Старовойтов гостю.

Выдохнув в сторону от Старовойтова струю ароматного дыма, Стокоз дружелюбно улыбнулся:

—  Роман Карпович, я хочу с вами побеседовать откровенно. И заранее прошу вас на мою откровенность не обижаться.

—    Если в твоем откровении не будет высказываний оскорбительного характера в мой адрес, то и обижаться будет не на что.

— Мы же не враги какие-то, чтобы встречаться для ссоры, —успокоил его Стокоз. — И беседу с вами, Роман Карпович, я бы хотел начать с прямого вопроса.

—  Какого?

—  Чем вы хуже меня?

—  В каком плане?

— Я имею за рубежом на маленьком острове, но в большом банке приличный вклад, сами понимаете, не в рублях. Тут, в России, у меня функционирует солидная компания, которая постоянно несет для меня золотые яйца...

—   К чему ты мне все это говоришь? — не дав Стокозу закончить мысль, перебил Старовойтов.

—   Как вы смотрите на то, чтобы стать таким же богачом, как я?

— Я в криминале участвовать не собираюсь.

— Вы хотите сказать, что я свои деньги добыл преступным путем?

—  Я не следователь и не судья, чтобы решаться делать такие заявления.

—  Если вы меня и не обвиняете в совершении преступлений, то, наверняка, подозреваете, — с подкупающей улыбкой заметил Стокоз.

—  И не ошибешься.

— Зря вы так думаете. Я, как и вы, работая с клиентами, стараюсь не нарушать закон. Когда-то я торговал компьютерами...

— Знаю.

—  После этого я стал работать посредником одной фирмы. Покупал на Западе товар по фиксированным твердым ценам, а заказчикам отдавал по завышенным. Разница там же на Западе сразу оседала на моем личном счету.

—  Но так делать нельзя!

—   Кто вам сказал? Где вы видели и читали такой закон? Да, конечно, по иномаркам автомобилей он есть и действует: в зависимости от марки, года выпуска машины на таможне по таблице определяется его продажная цена. Но по другим видам импорта такой таблицы нет! Полная анархия! А то, что не запрещено законом, выходит, разрешается. Поэтому нам грех не пользоваться имеющейся возможностью.

—  Не к такому ли сотрудничеству ты хочешь меня привлечь?

—   Нет, куплей-продажей я перестал заниматься с тех пор, как стал учредителем компании «Уникум».

— Знаю такую. Чем она у тебя сейчас занимается?

—  Всем, что плохо лежит.

—  Неужели ты у меня на заводе что-то увидел такое, что плохо лежит?

-Да!

—  И на какую сумму?

— Думаю, на десять миллиардов.

—  На десять миллиардов? — удивился Старовойтов.

—   Ну, примерно на эту сумму. Из них я три миллиарда без каких-либо документов, даже без расписки, готов отдать лично вам.

Откинувшись на спинку кресла и с шумом выдохнув из груди воздух, как будто у него с плеч сняли мешок с зерном, Старовойтов произнес:

— Уважаемый Сергей Викторович, ты хоть понимаешь, о каких суммах мы сейчас ведем с тобой речь?

—   Если бы не понимал, то не находился бы сейчас у вас в кабинете.

— Оказывается, ты, Сергей Викторович, еще тот фрукт!

—  Вы тоже еще тот фрукт, Роман Карпович.

—  Не понял юмора.

—    Прежде, чем приехать к вам на беседу, я долго присматривался, изучал вас. Чисто случайно я узнал, что вы вступили в сговор с начальником цеха товаров народного потребления. Вам время от времени удается реализовывать эту продукцию с завода налево. Но ведь такой мизер не соответствует вашему масштабу, а поэтому я советовал бы вам от него отказаться. Согласитесь — то, что сейчас о вас узнал я, со временем могут узнать менты...

— Да как ты смеешь мне такую глупость говорить! — попытался возмутиться Старовойтов.

—    Вы сами недавно сказали: «Я не следователь и не судья». Почему бы мне не ответить так же?.. Можете мои слова считать хоть досужим вымыслом, хоть бредом ребенка, но ведь от этого вам легче на душе не станет. Если где-то торговца вашей левой продукции повяжут, то следователю ничего не будет стоить по ниточке добраться до вас. Стоит ли вам рисковать своим положением из-за мелочи? Такой птице, как вы, положен большой и дальний полет. Хотя бы в перспективе.

Наступила неприятная пауза, которую Стокоз не счел нужным заполнять. Прерывая ее, Старовойтов произнес:

—    Говори конкретно, в чем выражается твое предложение?

—  У вас на заводе есть несколько мощных электронно- вычислительных машин, в которых до десяти килограмм драгоценных металлов. Мы не предлагаем вам их ломать, а наоборот хотим загрузить на полную мощность. Если вы пожелаете заключить с нами договор, то моя компания берется разработать для вашего завода автоматическую систему управления производством и поместить ее в память ЭВМ. Вся информация о производственной деятельности предприятия у вас будет всегда под руками. Нами по выпускаемой вашим заводом продукции будет предложено несколько ноу-хау...

—    И на какую сумму вы намерены с нами заключить договор? — не дослушав Стокоза, поинтересовался Старовойтову

— Я вам уже говорил: на сумму порядка десяти миллиардов рублей.

—  Понятно! Предложение заманчивое, и у меня вроде бы против него возражений нет. Но мне надо его хорошенько обдумать.

—  Обратите внимание — в том, что я вам предлагаю, совершенно нет никакого криминала!

—   Если, конечно, не заглядывать на теневую сторону договора, —согласился с ним Старовойтов.

—    Думаю, что для первой встречи нам больше не стоит говорить о производственных вопросах.

—Действительно, наша встреча была интересной и насыщенной.

—   Есть еще и другие, не менее интересные темы для обсуждения. Роман Карпович, как вы смотрите на то, чтобы продолжить встречу вечером, как говорится, за дружеским столом?

—  Я не против, но вдвоем нам за таким столом будет скучно, —заметил Старовойтов.

— Давайте пригласим друзей.

— Зачем же нам афишировать сотрудничество, которое фактически еще не началось?

— Тоже верно! Может, мне привезти с собой женщин? — зная слабость Старовойтова, проявил наконец-то «догадливость» Стокоз.

— А не стар ли я буду для них? — скорее для формальности, чем из-за скромности переспросил Старовойтов.

— Любви все возрасты покорны, — с улыбкой заметил Стокоз. —Каких подруг вы предпочитаете? Высоких, низких, полных или худых?

— Чтобы была красивая, компактная и не фригидная... Да, остальное меня не интересует.

—  Заявка принята.

—   Я предлагаю встречу устроить в нашей заводской финской бане. Если мне память не изменяет, мы с тобой там уже когда-то отдыхали, а поэтому ты знаешь, где она находится.

—  Знаю! Когда встречаемся?

—  Раньше семи вечера не могу.

— Принимается! Закуску и все остальное прочее я беру на себя, —нетерпящим возражения тоном заявил Стокоз.

После того, как Стокоз покинул кабинет, Старовойтов еще долго не мог приступить непосредственно к работе. Он задумался как о проблемах завода, так и вообще — о проблеме всего военно-промышленного комплекса страны. По-видимому, не одному ему из директорского корпуса лезли в голову такие невеселые мысли.

Имеющийся в настоящее время обвальный спад производства, инфляция, банкротство предприятий многие обыватели объясняют низким профессиональным уровнем и некомпетентностью правительства, которое никак не может в течение нескольких лет найти выход из тупиковой ситуации. Но по его мнению, такое рассуждение обывателей было ошибочным и легко опровергаемым.

Благодаря «дальновидной» политике наших капитанов, находящихся у руля власти и управления, были изданы законы, положения и инструкции о предпринимательской деятельности, аренде и тому подобном. «Закон о приватизации» в народе очень метко назвали «Законом о прихватизации».

Все эти законодательные акты были писаны директорами для самих же директоров. Широко используя юридические возможности, заложенные ими в это законодательство, многие руководители государственных предприятий стали акционировать их в разные фирмы, общества открытого и закрытого типа, что дало им возможность за символическую плату превратить государственную собственность в свой собственный капитал. В одночасье многие бывшие и настоящие руководители заводов, управлений, объединений стали миллиардерами, другие — крупными собственниками если не денежных капиталов, то не менее ценной недвижимости.

А обычные граждане в результате выдачи им государством ваучеров чисто формально стали акционерами этих предприятий и тех или иных фондов, получая от них на каждый ваучер в год дивидендов на несколько тысчонок рублей. Поэтому легко можно сделать вывод, что основная масса населения страны оказалась слепыми котятами перед такой изощренностью, которую претворял в жизнь директорский корпус страны через угодное себе правительство.

Исходя из изложенного и результатов всем заметного резкого расслоения общества на богатых и бедных, а также разности интересов сторон, попытайтесь, дорогие обыватели, говорить об отсутствии дальновидной политики и опыта у наших «капитанов».

Старовойтов по старым доперестроечным временам очень хорошо знал десятку нынешних самых богатых людей в нашей стране. Они всегда являлись капитанами корабля нашего государства.

Страна нуждается в массе законов, которые регламентировали бы в строгих рамках человеческие отношения, но подготовка их, издание и вступление в силу постоянно откладывается на потом. Так же происходит и с принятием трудового законодательства, уголовного кодекса и с другими, не менее важными правовыми документами.

Такие мысли приводили Старовойтова к однозначному выводу: «Почему это я не могу и не должен хапать то, что плохо лежит? Почему я должен быть белой вороной? Хватит дурака валять! Пора приступать к «работе» по-крупному. Видать, мне этого Стокоза сам Бог послал».

Приехав к себе в офис, Стокоз по телефону вызвал Валентину Алексеевну, которую называл просто Валей. Она выполняла у него обязанности инженера отдела кадров и секретаря-машинистки. Кроме этого, в ее неофициальные, но более важные обязанности входило выполнение разных деликатных поручений, само собой разумеется, за отдельную плату.

Когда Валентина зашла к нему в кабинет, он потребовал:

— Валя, найди и пришли ко мне немедленно Марину с Аллой.

—  Как я понимаю, у тебя на вечер намечается байрам? —поинтересовалась она, подойдя к Стокозу и наклонившись к нему, оперлась руками на стол, отчего груди и ложбинка между ними предстали перед его глазами.

Взвесив на ладони одну из грудей, Сергей Викторович машинально отметил про себя, что она носит четвертый размер бюстгальтера. Проверив упругость груди и не упустив случая легко ее ущипнуть, он беспечно воскликнул:

—  Какая ты у меня догадливая!

— А я не смогу заменить одну из них?

—  Можешь, только учти: тебе свои ласки придется дарить не мне.

—  И тебе, Сергей Викторович, не жалко будет отпускать меня в чужие руки?

—   Когда человек занимается бизнесом, дорогуша, то ему не приходится жалеть ни себя, ни тем более кого-то другого.

—  Как быстро ты перестал меня ценить.

—  Если ты вот так, как сейчас, будешь мне постоянно капать на нервы, то полетишь с работы. Вас, пташек, надо почаще обновлять, чтобы вы не успевали ко мне привыкать и не принимали бы меня за свою собственность.

Работа у Валентины была не сложной и не напряженной, тогда как Озорник (так все девушки в компании звали своего директора) хорошо ее оплачивал, а поэтому Валентина благоразумно воздержалась обижаться и спорить, смирившись со своей участью надоевшей и отвергнутой.

Валентине было двадцать два года. Она благоухала красотой, как прекрасная редкая роза. Ее стройные ноги и бедра рельефно обнимала черная юбка, а красная кофточка, прятавшая под собой крупные высокие груди, заставляла посторонних непроизвольно обращать внимание на их хозяйку. Правильные черты лица, раскрепощенность, умение поддержать разговор с собеседником ни у одного нормального человека не могли вызвать сомнения в том, что она пользуется у мужчин вниманием.

У нее была масса предложений от парней и вполне зрелых мужчин, желавших ввести ее хозяйкой в свой дом, но все их попытки не увенчались успехом. Она все дальше и дальше уходила от весеннего цветущего сада любви в его холодную, расчетливую, теневую сторону. Ради денег она готова была отбросить свои принципы, убеждения, не считаться с чувствами.

Учитывая все это, Стокоз и вел так грубо и бестактно беседу с ней.

—  И сколько же лет оттюкало моему будущему партнеру? — поинтересовалась она, сдаваясь на милость победителя.

—  Пятьдесят шесть!

— А постарше ты не мог подыскать мне кавалера?!

—  Кончай бурчать! Ты сама изъявила желание погулять с нами. Если раздумала, так я тебя не неволю. Помоложе тебя имеются желающие стать ему парой, — отбросив всякую дипломатию, заверил он ее.

—  Уже и грубить мне начал... Теперь я действительно убедилась, что ты меня разлюбил.

—    Валечка, я тебе столько раз говорил и еще раз говорю, что, кроме своих родителей, я в жизни никого не любил. Мне некогда с тобой заниматься выяснением отношений. Иди зови в кабинет Марину с Аллой.

—  Я согласна быть партнершей твоего старика.

—   Мне твоего снисхождения не нужно. Если ты изъявила желание пойти вечером со мной, то так должна перед стариком стелиться, чтобы он захотел тебя скушать. А если ты не уверена в своей съедобности, то, пока не поздно, откажись от своего намерения. Я не хочу, чтобы из-за тебя у меня сорвалась крупная сделка.

—   Озорник, ты обижаешь меня своим сомнением. Я сейчас такая съедобная и нужная твоим кобелям, как сто грамм водки алкоголику на похмелку.

— Хорошо говоришь, а главное — убедительно. Чтобы в шесть часов вечера была на работе в боевой форме. Позови ко мне Аллу.

—  Говорить ей, зачем она тебе понадобилась?

—  Она свою работу и без тебя знает.

Когда Валентина ушла из кабинета, Стокоз подумал: «Хочет перед девками покрасоваться своей осведомленностью, выдать себя за мое доверенное лицо».

Вместо Аллы к нему в кабинет пришла Марина. Увидев такую неисполнительность Валентины, он недовольно произнес, обращаясь к Марине:

—  Я приглашал к себе Аллу.

—  Она сегодня не в форме, и в ближайшие дни тоже, — бесстыдно улыбнувшись, проинформировала его семнадцатилетняя бестия, оформленная в его компании машинисткой, тогда как на машинке печатать практически не умела и не бралась.

Кто бы мог подумать, что эта хрупкая девушка с наивными глазами подростка уже несколько лет тому назад сбилась со счета от количества «обслуженных» ею «клиентов».

Стокоз взял ее к себе «на работу» с одним условием — чтобы она прекратила беспорядочную торговлю своим телом. Если она взятое на себя обязательство нарушит, то он будет вынужден немедленно уволить ее с работы. Вот уже полгода как она успешно справляется со своими «функциями» и данного ему слова не нарушает.

У нее был очень узкий круг интересов, а поэтому она о другой деятельности и не помышляла. За свою «работу» Марина получала ежемесячно по полмиллиона рублей, не считая навара от «чаевых». К тому же ей постоянно перепадало употреблять спиртные напитки и питаться разными деликатесами. То, что за свою «привилегию» ей приходилось расплачиваться своим телом, Марину нисколько не волновало и не тяготило. Она уже привыкла к такому образу жизни и ни о каком другом лаже не помышляла.

Если выглядела Марина наивной девушкой-подростком, то по части разврата она была высококвалифицированный «практик-профессионал». Выслушав требование Стокоза и сообщив ему о своей готовности, Марина спокойно покинула его кабинет.

Отдав работникам фирмы нужные распоряжения, Стокоз вместе с телохранителем по кличке Тюремщик и водителем по кличке Варшавянин объехал несколько продовольственных магазинов, где капитально «затарился» разными дефицитными продуктами питания и спиртными напитками. К семи часам вечера он со своими женщинами был готов к встрече со Старовойтовым в его ведомственной финской бане.