ГЛАВА 22. ТЮРЕМЩИК ВЛЯПАЛСЯ
На другое утро Стокоз, встретившись в назначенное время с губернатором в его кабинете, договорился с ним по всем пунктам предстоящей совместной деятельности. Как и предыдущая, но теперь без свидетелей, сегодняшняя беседа была чрезвычайно интересной и плодотворной. Стороны остались очень довольны друг другом.
Перед расставанием Стокоз обратился к Макарову:
— Извините меня, Гавриил Юлианович, за нескромный вопрос.
— Что-нибудь еще не выяснили?
— Как вы относитесь к женскому полу?
— Положительно, — признался Макаров. — Но из-за служебного положения не могу да и не желаю рисковать своим добрым именем.
— А если ваше знакомство с дамой произойдет наедине? Мне кажется, что ничье имя при этом не пострадает. Я вам в своей гостинице предоставлю номер, где вы будете чувствовать себя хозяином положения.
— В каком смысле.
— Вы, например, можете по телефону из номера сделать себе заказ в ресторане. Его вам принесет девушка, которая у меня в компании, разумеется, работает не официанткой. Надеюсь, от общения с нею вы получите огромное удовольствие.
— Но она может мне и не понравиться! Я ведь человек с определенными вкусами, привычками...
— Если эта «официантка», скажем, не вызовет у вас симпатии, вы можете повторить свой заказ, который выполнит уже другая. И так до тех пор, пока к вам не придет та девушка, которая будет соответствовать... вашим вкусам и привычкам.
— И все заказанные блюда останутся у меня? — удивился Макаров.
— Не понравившиеся вам девушки уйдут от вас со своими подносами, — успокоил его Стокоз.
Макаров понял, что разные девицы могут приходить к нему в номер с одним и тем же блюдом.
— Но я думаю, что от своего первого заказа вы не откажетесь.
— Кого ты мне хочешь всучить?
— У нее собственная квартира, если она вам понравится, вы можете взять ее на содержание. В ее доме у вас будет возможность встречаться с нею когда угодно.
— Кто она такая?
— Она работала у меня по кадрам, но в данный момент, считайте, что она безработная. Разумеется, я ей даже не упоминал о вас, так как не знал о ваших намерениях. Ну, ничего страшного — придется мне заехать к ней домой и попытаться уговорить на сотрудничество с вами за глаза.
— А вдруг она не согласится?
— Никуда не денется, — успокоил его Стокоз.
— Ты ей не говори, кто я такой. Если она мне понравится и я захочу взять ее своей любовницей, то все остальное я сам ей расскажу.
— Как вам будет угодно, — солгал Стокоз, зная наперед, что только должностью Макарова сумеет соблазнить Валентину на сожительство с Таким жирным, потным боровом. — Вы уже бывали в моей гостинице?
— Нет...
— Но знаете, где она находится?
— Знаю.
— Все трехэтажное здание принадлежит мне. Третий этаж, восемнадцатая комната — в полном вашем распоряжении. Вот вам от нее ключи, — сказал Стокоз, вручая Макарову брелок с ключами. —К какому времени вас ждать?
Посмотрев на наручные часы, Макаров сообщил:
— Не ранее семи часов вечера.
— Будем считать, что договорились, — обмениваясь с ним рукопожатием, заверил Стокоз, Он был доволен и состоявшимся разговором, и тем, что оказался достаточно предусмотрительным, взяв с собой запасные ключи от гостиничного номера.
Возвращаясь с приема у губернатора на заднем сидении своего автомобиля, Стокоз поинтересовался у Варшавянина:
— Ты не знаешь, куда сегодня запропастился Тюремщик?
— Нет, — не отрывая взгляда от полотна дороги, ответил ему Варшавянин.
— Интересно, куда он мог подеваться.
— Может быть, с утра проспал, а теперь ждет нас в офисе.
— Может быть, — задумчиво согласился с ним Стокоз.
Приехав к себе в «Уникум», Стокоз не встретил Тюремщика и там. Служащие компании тоже подтвердили, что утром его не видели. Такой недисциплинированности в работе Тюремщика ранее не наблюдалось, поэтому его отсутствие насторожило Стокоза. Он позвонил по телефону домой исчезнувшему телохранителю, трубку подняла на другом конце провода его жена:
— Вера Филипповна, Федор Тимофеевич дома?
— Нет...
— А где же он?
— Не знаю. Как с вами две недели назад улетел в Германию, так после этого не появлялся.
— Разве сегодня он дома не ночевал?
— Нет!
— А где же он?
— Понятия не имею. Я у вас хотела узнать, — с нескрываемой тревогой в голосе призналась она.
Буквально через несколько минут после телефонного разговора Вера Филипповна сама позвонила Стокозу, так как ей только что сообщили из городской больницы, что ее муж, Лукьянов Федор Тимофеевич, в тяжелом состоянии лежит в девятой палате хирургического отделения. Получив от жены Тюремщика сообщение, Стокоз немедленно вызвал Варшавянина и отправился с ним в больницу, захватив с собой Веру Филипповну.
Воспользовавшись своими знакомствами с руководством больницы, уже через несколько минут после приезда, облаченные в белоснежные халаты, Стокоз и жена пострадавшего получили право на кратковременное свидание с ним в палате.
Лежа на койке, превозмогая боль и тяжело вздыхая, Тюремщик рассказывал:
— Как вы отпустили меня, Сергей Викторович, домой, я пошел к себе. А на улице, уже недалеко от дома, меня захватили парни Луки. Посадили меня в машину и отвезли в подвал пивбара. Там со мной пожелал встретиться и «поговорить» сам Лука.
— Зачем ты ему понадобился? Чего ему от тебя надо было? —обеспокоено спросил больного Стокоз.
— Интересовался, кто убил Тракториста.
— А ты ему что сказал?
— Я говорю, что, дескать, впервые от него слышу, что Тракториста убили. Ну, а уж кто это смог его ухандокать, я и подавно не знаю. Ну, правда же! Откуда мне знать, если мы с вами в это время были далеко отсюда? Так ведь?
— Конечно!
— Мой ответ Луке не понравился, и он приказал своим парням бить и пытать меня, требовал, чтобы я сказал ему, кто убил его друга. Заставлял, дурак, признаться втом, чего я и знать не знаю. Мало того, что они мою морду в жопу превратили, так еще, гады, сломали мне четыре ребра.
— Почему они, сволочи, вздумали пытать именно тебя, а не кого-нибудь другого?
— Откуда ж я знаю, Сергей Викторович? Правда, Лука предполагает, что это вы виноваты в гибели Тракториста.
— Он что, прямо вот так тебе и сказал о своем подозрении?
— Да. Признайся, говорит, что Стокоз нанял кого-то прикончить Тракториста, и мы, говорит, тебя не будем мучить и отпустим за милую душу.
— И что ты сделал?
— А в чем же мне признаваться, если я в этой химии ни копья не секу. Я ж ничего не знаю!
— Верно рассуждаешь, — довольно произнес Стокоз. — Тебя менты допрашивали?
— А как же!
— И что ты им рассказал? Говорил о парнях Луки?
— Ну что вы, Сергей Викторович! Ни слова из того, что вам сейчас сообщил, я и не пискнул. Сказал им, дескать, не знаю, кто и за что меня избил.
— Правильно поступил. Я с Лукой сам разберусь, с чего это вдруг он вздумал катить на меня бочку.
— Мне бы только подняться и на ноги встать. Я ему, гаду, и сам костыли переломаю.
— Кончай храбриться. Должен понимать, что мы имеем дело с мафией. Терпи и будешь жить. Тебя они больше не посмеют трогать. Ты еще должен богу молиться, что остался жив. Они могли тебе и башку открутить... на всякий случай.
— Могли, — ощупывая руками забинтованную голову, согласился с ним Тюремщик.
— А сюда ты как попал?
— Да ведь нужного им признания они так от меня и не добились. Убедились, что я действительно ничего не знаю по интересующим их вопросам. Ну вот, Лука и приказал своим подручным отвезти меня к больнице и выбросить тут. Думаю, он наперед, гад, знал, что я его ментам не выдам.
— Выходит, он тебя пожалел?
— В гробу я видал такую его жалость! Гад ползучий, ни за что, ни про что переломал мне ребра, морду расквасил, а потом пожалел как собаку. Я ему, козлу вонючему, все это еще припомню, гадом быть! Тоже будет, как я, кровью харкать!
Довольный результатом состоявшейся беседы, Стокоз решил оставить супругов Лукьяновых в палате одних. Он вручил жене Тюремщика пачку купюр по десять тысяч рублей и сказал:
— Это вам, Вера Филипповна, на первое время для ухода и угощения Федора Тимофеевича. Вы оставайтесь здесь, а мне надо ехать разбираться с Лукой, чтобы он прекратил калечить моих людей. Если ему что-то надо от меня, пускай со мной и говорит, так ведь?
— Вы уж там будьте поосторожнее с ним, — посочувствовала ему Вера Филипповна, благодарная за материальную поддержку.
Пожав руку Тюремщику и простившись с его женой, Стокоз покинул палату.
Выйдя на территорию больничного двора, Стокоз присел на первую попавшуюся скамью. Ему нужно было как можно скорее обдумать полученную от Тюремщика информацию и принять правильное решение по своим дальнейшим действиям.
«Значит, Лука со своими парнями ищет виновника убийства Тракториста и подозревает в этом меня. Его проверка пошла по ложному пути. Это хорошо. Ну, а если ему вместо Тюремщика повезет выхватить Варшавянина, который в курсе моих переговоров с Харитоном? Ведь он под такой пыткой, как вчера они учинили Тюремщику, безусловно выдаст меня. — От таких невеселых мыслей и возможных неприятных для себя последствий Стокоз даже вспотел. —Что же делать? Какие нужно предпринять срочные меры, чтобы не дать Луке разоблачить меня?..»
Только определившись и приняв решение, Стокоз счел возможным пойти к своей машине.
— Что там случилось с нашим Тюремщиком? — встретил его шофер настороженно.
— Какая-то сволочь здорово намяла ему бока, с переломами ребер. Причем неизвестно кто, — ответил Стокоз, опасаясь сообщать Варшавянину истинную правду, чтобы не пугать его неприятной перспективой в ближайшее время оказаться на месте Тюремщика.
— Вот какая паскудная жизнь наступила! Хоть из дома не выходи: то ограбят, то побьют. Еще хорошо, что нашего Тюремщика совсем не прикончили!
— В этой части ты прав, — усаживаясь в автомобиль, согласился с ним Стокоз.
— Куда поедем? — включая зажигание, поинтересовался у него Варшавянин.
— Давай в милицию.
— Зачем?!
— Если я сказал «в милицию», то мы едем в милицию. Значит, у меня там есть дело, — с раздражением в голосе отчитал Варшавянина Стокоз.
Обидевшись на хозяина за его нежелание беседовать с полным доверием, Варшавянин, замкнувшись в себе, сосредоточенно уставился на дорогу. Подъехав к зданию отдела милиции и остановив машину, он сообщил, отвернув голову в сторону:
— Приехали!
Покидая салон автомобиля, Стокоз на всякий случай предупредил Варшавянина:
— Никуда не отлучайся и жди меня на этом месте.
В отделении Стокоз нашел старшего инспектора ОБЭП капитана милиции Пушкаря, с которым часто кутил в разных увеселительных и питейных заведениях. В таких случаях Пушкарь всегда проявлял удивительную скромность, и оплачивать оказанные им услуги приходилось Стокозу. Эта «тяжелая болезнь» — выпивать и гулять за чужой счет — стала у капитана хронической. Что ему при этом воображалось, неизвестно, но из-за своей жадности он все больше попадал в зависимость от нашего бизнесмена, становясь все большим его должником. Теперь Сергей Викторович решил задействовать Пушкаря в осуществлении своего плана.
Войдя в кабинет «друга», Стокоз застал его за работой. Пушкарь сосредоточенно просматривал лежащие на столе папки с какой-то документацией и раскладывал их на столе в две стопки.
Поздоровавшись с ним за руку, Стокоз поинтересовался:
— Алексей Иванович, ты сильно занят?
— Ты же видишь, совсем зашился в работе. Шеф поручил срочно подготовить отчет по одному вонючему материалу.
— Понятно. Приказ начальства надо выполнять. Но если ты с ним закончишь не сейчас, а, скажем, через часок, то с тобой ничего не случится, не так ли?
Сообразив, что он зачем-то нужен Стокозу, Пушкарь поинтересовался у него:
— У тебя возникла какая-то проблема?
— Ночью парни Луки избили моего телохранителя. Я хочу съездить в логово этого негодяя и потребовать, чтобы он прекратил свои выходки в отношении моих людей. В противном случае я буду вынужден обратиться в милицию за помощью, чтобы обуздать его нахальство.
— Какова моя роль в данном разговоре?
— Ты в нем участвовать не будешь. Я с ним сам буду беседовать, а тебе надо только чуть-чуть подождать меня в машине: Зная о твоем присутствии и о том, что ты приехал к нему со мной, он не посмеет применить ко мне никакого насилия. За такую твою «работу» с меня причитается магарыч.
— Если мое участие ограничивается только этим, то я не возражаю прокатиться с тобой к Луке.
— Будем считать, что договорились с тобой по всем пунктам. Поехали!
