Модьун шел за офицером-гиеной по коридору и думал: «Я должен доказать Нунули, насколько нелогичным было это судебное разбирательство».

Пока они поднимались в кабине лифта, Модьуну казалось, что жизнь станет намного более сложной, если ему придется защищать своих четверых друзей-животных и самого себя всю оставшуюся часть этого путешествия Когда они шли по свободному пространству от первого лифта ко второму, он подумал: «Будем надеяться, что у Нунули есть приемлемое решение».

Когда второй лифт остановился, офицер-гиена быстро посмотрел на панель управления. Когда на ней замигала белая лампочка, он нажал на кнопку. Бесшумный механизм разомкнул двери, и офицер-гиена заметил:

— Вы войдете один. Это будет частная беседа.

Когда Модьун прошел вперед, дверь мягко закрылась за ним. Не оглядываясь, он прошел в комнату, занимавшую не более десяти квадратных метров. В ней ничего не было, кроме чего-то, похожего на матрац. Он валялся на полу. На нем на спине отдыхал Нунули.

Модьун сразу понял, что это был незнакомый ему Нунули, отличающийся от тех двоих, с кем он общался на Земле. Что, разумеется, и было естественно: один Нунули нужен на таком корабле, как этот, еще один — на Земле По крайней мере, по одному в каждом месте, где необходимо руководство.

— Вы пришли ко мне, — произнесло инопланетное существо на полу, — тогда, когда я отдыхаю от всех своих многочисленных обязанностей.

Модьун огляделся еще раз, пытаясь найти выход в другое помещение. Или что-то другое. На первый взгляд ничего похожего не было.

— Это ваша каюта? — спросил Модьун.

— Да.

— Здесь вы живете во время путешествий на этом корабле? — не отставал Модьун.

— Да.

Туго натянутая серая кожа на продолговатом лице, казалось, немного подернулась, как бы непроизвольно. Это было проявлением охвативших Нунули чувств, но понять их было несколько трудновато. Нунули продолжал:

— Наверное, эта каюта кажется вам более аскетичной, чем та, что я выделил вам?

— Просто любопытно, — ответил Модьун. — Похоже, ваш комитет требует от своих представителей, чтобы они не проявляли ненужного интереса к роскоши или другим признакам власти.

И снова выражение лица существа, лежавшего на матраце, изменилось. Всего лишь на мгновение, однако Модьуну оно показалось похожим на улыбку высокомерного превосходства, которую он отметил на втором Нунули-Повелителе Земли.

— Мы и так были уже расой аскетов, когда комитет выбрал нас для своих высших целей, — сообщил инопланетянин. — Все, что нам было нужно… — Нунули остановился, потом пробормотал: — Неважно.

— Несомненно, — кивнул Модьун, — ваш вид пришел к окончательному правильному выводу, что все во Вселенной происходит по какой-то причине. Так зачем приобретать имущество, кроме минимума простых вещей, необходимых для выживания. Не так ли?

— Нет.

Нунули по-прежнему лежал на матраце. И через несколько секунд стало ясно, что ему не хочется распространяться на эту тему. Модьун принял этот отказ спокойно и произнес:

— Я с уважением отношусь к вашей тайне.

— Естественно, — согласился Нунули — Мы улучшили человеческую расу, чтобы она проявляла подобное уважение к правам других существ. Мы заметили это качество в людях и развили его с целью создания необходимого эффекта. И это нам удалось. Поэтому в ваших словах нет ничего удивительного.

— Внутри меня есть чувство, которое говорит мне, что ни одна связь не является автоматически полностью односторонней, как вы считаете. Например, меня раздражает ваша логика в связи с судом над моими четырьмя друзьями.

— Да вы же не знаете, какова она, моя логика, — последовал резкий ответ.

— Верно. Но тем не менее, это очевидно. Вы устроили суд над четверкой людей-животных с Земли из-за той незначительной роли, которую они сыграли в моем появлении на этом корабле.

— Что же нелогичного здесь?

— Корабль строился на Земле, не так ли? — спросил Модьун.

Похоже, этот вопрос удивил Нунули.

— Да, разумеется. Мы всегда, если удается, используем местные заводы и материалы.

— Вашими работниками были земные животные? — не отставал Модьун.

— Естественно. Кто же еще? Комитет настаивает, чтобы мы обходились местной рабочей силой.

— Тогда какие возражения могут быть у вас? — спросил Модьун. — По определению я имею право находиться на этом корабле.

— Не понимаю ваших доводов, — последовал холодный ответ.

Модьун широко развел руки в сторону.

— Земля принадлежит человеку и в меньшей степени животным, которых человек поднял от их дикости. Поэтому этот корабль, который собирался на Земле людьми-животными, принадлежит человеку и в меньшей степени животным. А я — единственный человек на борту этого корабля, поэтому он принадлежит мне.

— Земля — планета, которую мы завоевали, — с гордостью произнес Нунули. — Поэтому человек на ней ничем не владеет.

Модьун упрямо покачал головой и почувствовал, что его глаза слегка сузились — реакция тела, несколько удивившая его, потому что это был эмоциональный протест против иной точки зрения.

— Я еще не смирился с победой Нунули, — сказал Модьун. — Пока я существую, корабль принадлежит мне Однако, — он умолк на несколько секунд, — все это не имеет большого значения. Я пытаюсь отыскать наилучший выход из создавшегося положения. Я ищу одну женщину, которую — у меня есть основания так считать — один ваш коллега увез с Земли и переправил в какое-то другое место. Если вы сможете доставить меня к ней, то я с радостью покину этот корабль, где бы она ни находилась.

— Это совершенно невозможно, — ответило существо на полу. — Давайте теперь вернемся на некоторое время к вашей логике. Ее ошибочность в том, что вы не знаете о еще одной нашей цели насчет вас. Вы знаете, сколько дней уже прошло с момента отлета этого корабля с Земли? — В его голосе чувствовалась ликующая нотка.

— Около недели, наверное, — ответил Модьун.

Ему пришлось признаться самому себе, что он слегка обескуражен этим неуместным вопросом.

Существо снова обрело спокойствие, широко раскрыв зеленовато-серые глаза, а серая кожа на его лице слегка ослабла.

— Этот корабль преодолел, — сообщил Нунули, — примерно четыреста световых лет И несколько раз менял курс специально для того, чтобы нельзя было определить направление, откуда он отправился в путь.

Он остановился, как бы предоставляя Модьуну возможность как-то отреагировать И насколько очевидным для инопланетянина казалось то, что человека должна расстроить эта информация, что Модьун решил не разочаровывать его в этом. Сам же подумал «Хотя, конечно, без всякого сомнения это мудро — лишать своих потенциальных врагов каких-либо сведений о планете, откуда прибыл нападающий корабль».

По блеску глаз Нунули Модьун понял, что он ошибся И действительно, через несколько секунд инопланетное существо пояснило причину своего неприкрытого злорадства:

— То, что вы сказали о планете, разумеется, верно. Но эта тактика с изменениями курса корабля выбрана абсолютно только ради вашего блага. Чтобы намеренно запутать вас — чтобы вы никогда не вернулись на Землю И ту же цель преследовал и суд над вашими друзьями-животными Если вы поразмыслите, то поймете, что мы специально морочили вам голову этим судебным разбирательством и тянули до последнего момента, не позволяя узнать их судьбу, пока корабль не преодолел необходимое расстояние. Разумеется, этот корабль уже не вернется на Землю.

Итак, таков был их план Теперь все это показалось Модьуну каким-то излишеством. По-видимому, логика расы подчиненных агентов, какими являлись Нунули, была жестко ограниченной У этих существ была цель, связанная с Землей, которую они должны были выполнить. И вот теперь, уничтожив всех людей за барьером и удалив с Земли Судлил и Модьуна, их цель, по всей видимости, достигнута.

Полная иррациональность этой миссии и целей, которые они преследовали, вызвали у Модьуна ощущение что ему действительно нечего сказать на это безумие Он мог сделать только один логический вывод.

— В таком случае, — сказал он, — поскольку четверо моих друзей являлись не более, чем пешками в этой игре, вы не будете возражать против отмены смертного приговора и их помилования.

— Возражений не будет, — последовал мгновенный ответ. — Вообще-то это было одной из причин, по которой я вызвал вас сюда.

Потом Нунули продолжил более официальным тоном:

— Редддлл, офицер-гиена, который привел вас сюда, проводит вас обратно в каюту и даст каждому из ваших четверых друзей оправдательный документ.

Все так же лежа на спине в этой пустой комнате, Нунули сказал в заключение:

— Мне кажется, что на этом можно закончить нашу беседу.

Так же думал и Модьун. Но оставалась еще пара моментов.

— Ваш план против меня теперь уже полностью выполнен? — спросил он.

— Что вы имеете в виду? — Этот вопрос, похоже, удивил существо на полу.

— Схема была такой: нечто сделано против меня, я принимаю это. Я даже терплю отдельного Нунули, который замышляет чего-то добиться от меня. Вся картина так и не укладывается у меня в голове. Я продолжаю мирное существование. А потом вдруг обнаруживаю, что против меня существует тайный заговор. Поэтому я хочу знать: продолжается ли он еще? Этот тайный заговор. Или же ваша миссия относительно Земли и людей завершена?

— Теперь она завершена, — последовал ответ. — Что здесь еще можно сделать?

— Именно это и сказал мне второй Нунули-Повелитель, — ответил Модьун, — но, как оказалось, его слова были ложью. Мне осточертело все это вранье и заговоры. Они не согласуются с основной истиной Вселенной.

— Откуда последнему представителю расы знать ее? — раздраженно поинтересовался Нунули. — Хотя дайте подумать. — После паузы он продолжил: — Единственным другим результатом, связанным с вами в рамках нашей миссии, было бы убийство вас и той женщины. А на ваш взгляд, есть ли какая-то альтернатива этому?

— Вообще-то нет, — ответил Модьун после минутного раздумья. — Если только я стану чинить вам препятствия.

— Ну хорошо, — все еще раздраженно сказал Нунули, — значит, таков ваш ответ.

Внешне ответ казался удовлетворительным и правдивым. И все же…

— Есть еще одна вещь. — сказал Модьун, — которая так важна, что, возможно, я буду вынужден потребовать от вас ответ.

— Это, — выдохнул Нунули, — становится невыносимым.

Смысл этих слов потряс человека: для него немыслимо было делать что-то, чего не выносило другое существо.

Тем не менее через несколько секунд он продолжил думать об этом.

— С некоторым опозданием я начинаю понимать… — начал Модьун, но остановился, когда значение этих слов проникло в самые глубины его сознания, и утешения в них никакого не было, ибо он был последним уцелевшим представителем человеческой расы, если не считать Судлил. И осознание этой истины — если это была истина — пришло слишком поздно. Пока не совсем понятно было, что ему делать… Но разговор с комитетом, скорее всего… да.

Модьун закончил свою мысль:

— … начинаю понимать, что, возможно, неблагоразумно, чтобы одна раса позволяла усовершенствовать себя другой, намерения которой могли бы вовсе не быть альтруистическими.

Пока он говорил, он переживал старые, видоизмененные чувства, бессловесно заявлявшие о себе откуда-то из глубин его нервной системы. Он как бы издалека слышал свои слова:

— Такое решение этого дела не устраивает меня. Эти простые логические заключения естественного характера..

Потребовались сознательные усилия, чтобы остановить поток слов. Модьун долгое время стоял неподвижно, удивляясь полноте проявления своих чувств. Но вскоре он контролировал их и продолжил:

— Во время разговора с вами, я вдруг ловлю себя на том, что прислушиваюсь к реакции на мои слова, и эта реакция отличается от той, что выказывал второй Нунули. И поэтому я вынужден задать вам вопрос: как мне определить, входят ли сами Нунули в комитет, который они якобы представляют?

Неожиданно Модьун изменил тему беседы:

— Почему вы считаете, что я не смогу преодолеть свое естественное нежелание воздействовать на окружающих, если можно найти более приемлемое решение?

Тусклые глаза Нунули разглядывали его так пристально, что Модьун после долгой паузы добавил:

— Почему бы вам добровольно не открыть мне свой разум и не показать мне достаточно из истории расы Нунули, чтобы установить, что в самом деле мне не о чем больше беспокоиться?

Существо на полу, когда он закончил, зашевелилось. Тонкие ноги задвигались. Руки слегка согнулись. Шея изогнулась назад, когда существо село.

— Хорошо, — ответил Нунули, — я уступаю вашему преступному давлению. Но, предупреждаю вас, комитет может посчитать себя оскорбленным, и я не могу отвечать за действия, которые могут последовать вслед за этим.