Часть 3
Очень короткие байки
Начальник радиотехнического факультета Калининградской бурсы капитан 1 ранга Котт.
Звонит секретарше начальника училища:
– Танечка, адмирал на месте?
– Нет, с утра еще не был.
– Ну, так вы ему передайте, что звонил капитан 1 ранга Котт.
И после паузы:
– Запишите. Капитан 1 ранга Котт. Две «т» на конце.
Секретарша:
– А две «т» зачем?
– А чтоб тверже был…
* * *
Из статьи в газете Балтийского флота «Страж Балтики»:
«Поздно ночью в каюту замполита кто-то постучал.
Замполит оторвал усталые глаза от бумаг:
– Войдите.
В каюту зашел командир отделения радиометристов старшина 2 статьи Сидоров.
– Что у вас, товарищ старшина?
– Задумка есть, товарищ замполит, как отделение в отличные вывести.
И долго еще в каюте замполита не гас свет…»
* * *
Раннее утро. 10 минут до подъема флага.
В вагончике на стенке комдив (тот еще придурок!) проводит разбор субботне-воскресных полетов. В воздухе сладко-приторный дух перегара – командиры в выходные оттянулись на славу.
Комдив, глядя на собравшихся столь же мутными глазами:
– Мавзолевский, в субботу было оповещение. К вам два раза посылали оповестителя. Вас не было…
Михалыч, приподнимаясь над столиком и задевая головой плафон:
– Так я, товарищ комдив, в лес ходил, по грибы.
– Какие грибы, Мавзолевский, на дворе декабрь?! – А я дурак, товарищ комдив, я не знаю!
* * *
Комдив Вася Красиков по прозвищу Рыба зашел к помощнику командира морского тральщика «Марсовый» Эрику Корженевскому перед обедом. Тралец уже готовился исполнить «цепочку в основную».
– Ну-с, старпом, – сказал Красиков, – давай для поднятия тонуса.
Эрик достал из сейфа канистру. И два стакана из шкафчика. Налил себе, как положено, по «марьин поясок» чистого спирту – как раз граммов на 50. И комдиву стал лить.
Горлышко у канистры узкое, шильцо льется медленно. Вот уже выше «марьиного пояска», вот уже полстакана, вот…
– Товарищ командир, – заволновался Эрик, – вам сколько лить-то?
– Ты что, старпом, краев не видишь?
* * *
Дима Бенеманский, командир БЧ-5 СКР (сторожевого корабля) «Туман», после швартовки сошел на берег. В вагончик штабной, дабы доложиться об успешном возвращении дивизионному механику.
Тем временем, как и положено, бравый электрик матрос Бердыев собрался было переходить с корабельного питания на береговое.
И полез в щит. Без перчаток резиновых и коврика. Под моросящим дождиком. Что и узрел возвращающийся на коробку механик. Сердце его не выдержало такого святотатства, и, проходя мимо Бердыева, Дима схватил его за шкирку и отшвырнул от щита. Спас, словом, от смерти. Правда, дав при этом мимоходом по скуластой азиатской физиономии.
В результате у Бердыева фингал под глазом, у Бенеманского «строгий выговор с занесением в учетную карточку».
Справедливость по-флотски.
* * *
Старший лейтенант Вова Суринов, закончив служебный день, пошел за приключениями в Камстигал. Камстигал – задворки Балтийска, самый отстойный район главной базы Балтийского флота. Бараки, непритязательные дамы, пьянь на каждом углу и т. п.
В итоге морду набили, деньги отобрали, документы не слишком трезвый, мягко говоря, Вовчик потерял. Получил пару фитилей (по служебной и партийной линиям).
Полгода сидел на борту, пока новые документы не оформили. Только их сделали, опять сдуру рванул в Камстигал – за приключеними.
Та же история. С фингалом, но без денег и документов.
Дошло дело до суда офицерской чести.
– Ну что, придурок, ты из этой истории какие-то выводы сделал?
– Да. Не надо ходить в Камстигал!
* * *
Зима 1983-го. Уходим на бээску. Начальство пришло проводить. Тут ветер вдарил. Не можем от стенки оторваться. Так, значит, командуют, дробь, не наблюдать, штормовое предупреждение, выход переносится на завтра.
Женатикам добро на сход, на борту быть в шесть утра.
Утром, как и положено, завтракаем. Уже по-походному. С ветчиной, тушенкой и прочей снедью.
Вваливается механик. Шура Дремов, он же Дремыч.
Тяжелый, как стадо мамонтов. На стул, уже принайтованный по-штормовому, не сел, а упал.
Вестовой чай поставил перед ним.
Взял мех ложку, поковырялся ею в тушенке, наковырял там что-то и – в стакан с чаем.
Мы внимательно наблюдаем. Мех помешал ложечкой в стакане. Отхлебнул. Поморщился. Добавил еще пару ложек тушенки. Выпил чаек.
Рожа удивленная.
– Ни хрена, – говорит, – не пойму. Вестовой! Почему чай несладкий?
* * *
Гидрограф в море. Вахтенным офицером стоит замполит корабля Серега Ломакин (совсем еще зеленый, только после училища). Командир – Леня Верпеко – дрыхнет в каюте.
Туман страшный. Ни хрена не видать.
Друзья-офицеры Сереге и говорят:
– Сереж, туман, а РЛС не работает. Так и впаяться в какого-нибудь рыбачка недолго…
– А что делать?
– Как – что? Нужно туманные сигналы подавать!
– Как?
– Каком! Берешь в руки матюгальник, выходишь на крыло мостика и кричишь с интервалом в полминуты: «Поберегись!»
Надо заметить, что на кораблях проекта «Океан» каюта командира рядом с правым крылом мостика.
Серега принялся обеспечивать безопасность мореплавания. Орет как сумасшедший.
Кэп, поначалу, видимо, ничего не понял. Сладко, похоже, спал.
А потом вылез из берлоги:
– Замуля! Я тебе щас этот матюгальник на жопу натяну!
Зря он так, как можно рупор на задницу напялить?
* * *
Лейтенант Мокроусов не пил. Хотя служил на корабле месяца три. Был белой вороной. И на тех, кто пил, то есть на всех остальных офицеров, смотрел с презрением.
Командиру, ясное дело, это не нравилось. На второй неделе боевой службы, будучи в состоянии алкогольного токсикоза, он вызвал лейтенанта к себе.
– Мокроусов, итти твою маковку, до меня доходят слухи, что ты непьющий. Это правда?
– Так точно, товарищ командир.
– А мы счас проверим…
Кэп полез в сейф и достал бутылку со спиртом. Налил полстакана. Пододвинул лейтенанту.
– Не, товарищ командир, – заартачился Мокроусов, – не буду. Хоть убейте.
– А что, – сказал кэп, – мысль хорошая.
Опять полез в сейф, достал «макаров», засандалил в него обойму и передернул затвор.
– Пей, лейтенант!
– Не буду!
Ствол пистолета медленно поднялся к лейтенантскому виску:
– Пей, сука, раз командир приказывает!
Лейтенант выпил. Залпом. Без воды и закуски.
– Свободен, – сказал кэп, разряжая пистолет.
После прихода в базу свободны оказались оба. Кэпа сняли за пьянство, лейтенанта – за стукачество.
* * *
Комендант Балтийска. Злой, как все коменданты. Переслуживший свое звание на десяток лет, как большинство из комендантской породы, вечно носящейся по городу в поисках нарушителей.
Летит на дежурном грузовике по славному городу.
Видит стоящего лейтенантика рядом с группкой матросиков.
Вылетел из кабины.
– Почему в день БП шастаете по городу?!
– Так…
– Молчать! Все в машину!
Едет, счастливый. Мол, еще одну бабочку на булавочку и другу моему Гульбарию в гербарий.
Приехал. Всех выгрузил.
Лейтенанта к себе в кабинет. Побалдеть чтобы. Оттрахать литюху, чтобы служба медом не казалась.
– Из какой части?! Почему у вас матросы не строем идут?! Да еще в день БП?!
Матросы вообще-то не шли, а стояли. Да не в этом дело.
Лейтенант представился.
– Почему, спрашиваю, матросы не строем шли?!
– Так это не мои матросы!
– Ш-ш-т-а-а??? А чьи, мать твою так-растак?
– Не могу знать, товарищ майор! Я просто мимо шел, а тут вы подъехали…
Немая сцена.
И дикий вопль, гулко раздающийся под сводами комендатуры:
– Кретин! Где я теперь их старшего найду?
* * *
Порядок в ротном помещении зам начальника артфака Калининградского ВВМУ капитан 1 ранга Ваня Соколюк оценивал по трем категориям:
– Плачевно!
Это означало, что в гальюне обнаружен чинарик.
– Архиплачевно!
Два чинарика.
– Командир роты! У вас в заведовании полный бардак! Почему не зажжен красный фонарь?
Значит, нашел три чинарика, следопыт хренов.
* * *
Главный минер флота капитан 1 ранга Фатеев. После осмотра нашего минно-торпедного кладбища. Того самого, которое прямо на территории нашей части. Набитого контейнерами от торпед, старыми тралами и – не поверите! – серебряно-цинковыми батареями. Правда, все это в те еще годы, когда флот не болел «медной лихорадкой».
Фатеев:
– Блин, да у вас тут настоящий Клондайк. Командир! Сколько у вас личного состава?
Командир:
– Почти две сотни, если с офицерами…
– Все две сотни построить у этих развалин. Получить на складе пулемет. И всех расстрелять…
Задумался на секунду:
– Нет. Не всех. Того старшину, что будет стрелять, оставить в живых. За доброе дело.
Повернулся и ушел. Мы потрусили следом.
* * *
Механик вышел на ют. После душного трюма на палубе благодать. Достал помятую пачку «Примы».
Возле обшарпанного лагуна два моряка чистили картошку.
– Ну что, орелики, – задушевно молвил мех, – прикурить есть?
– Да мы не курим, товарищ старший лейтенант.
– Эх, салажня, курить и не надо. Служить надо с огоньком!
* * *
В море на боевой службе. Командир, охреневший от тоски, решил заполнить представление на лейтенанта, которому пора бы старлея получить. Заполнил, вспоминая недобрым словом начальство, – командир уже полгода перехаживал звание, давно пора бы и капдва стать. Ну да ладно.
Расписался. Шмякнул секретной печатью…
Тут стук в дверь.
Радист:
– Радиограмма.
Читает.
Мать моя родная! Капдва дали! Выскочил на палубу, вне себя от радости!
Скинул китель и за борт его:
– Новые погоны на новый кителек!
В кармане старого кителя за борт улетела секретная печать…
