Глава 2
Первый советник Бародии отправляется на прогулку
Снова было раннее утро.
Веселунг сидел за столом, накрытым к завтраку, а перед ним выстроился в шеренгу отряд лучников.
– Запомните, – возбужденно объяснял король, – когда король Баро… когда некий… словом, когда я скажу «когда!», все выстрелят в воздух. Ни во что не цельтесь – просто выпускайте стрелу вверх, и… ээ… посмотрим, чья взлетит выше всех. Если, конечно, что-нибудь случайно… ээ… заденет о стрелу, – это маловероятно, но… Ну, значит, заденет, и точка. В конце концов, может ли там, – и он посмотрел в небо, – что-нибудь оказаться?
– Так точно, сир! Или, скорее, никак нет, – браво отчеканил капитан.
– Очень хорошо. Итак, приготовились… По местам!
Солдаты зарядили луки и заняли свои места. На башне стоял дозорный. Все было готово.
Веселунг очень волновался. Он переходил от одного солдата к другому, расспрашивал о жене и детях, хвалил начищенный кивер и советовал стрелку немного отвернуться от солнца. То и дело он подбегал к дозорному, указывал пальцем на горизонт в направлении Бародии и снова возвращался.
Дозорный не подвел.
– Величество в воздухе! – внезапно провозгласил он.
– Когда! – заорал король, и вверх устремилась туча стрел.
– Вот здорово! – закричала Гиацинта, радостно хлопая в ладоши. – То есть, я имею в виду – как вы могли?! Вдруг он ранен?
Веселунг испуганно обернулся.
– Гиацинта? Ты здесь?
– Я только что поднялась. Ну как, вы в него попали?
– В кого «в него»?
– В короля Бародии, конечно.
– Короля Баро… Дитя мое, при чем здесь король Бародии? Мои лучники упражняются в стрельбе по дальней цели – парящий коршун. – Он обратился к капитану: – Коршун задет?
– Только одной стрелой, сир. В бакен… в хвостовое оперение!
– Только одной стрелой. Попала в бакен… в хвостовое оперение. Дорогая, с какой стати ты вдруг заговорила о короле Бародии?
– Ах, отец, как это дурно с твоей стороны! Ты чуть не убил беднягу. Испортил его знаменитые бакенбарды!
– Его величество король Бародии! Бакенбарды! Это просто ужасно! Но как он мог там оказаться? Боже, какое несчастье! Я немедленно должен составить объяснительную Ноту.
Гиацинта благоразумно заметила:
– А тебе не кажется, что сначала он должен что-нибудь прислать?
– Да, да, ты права. Несомненно, он пожелает объяснить, почему он здесь оказался.
Веселунг подошел к лучникам, которые уже снова стояли шеренгой.
– Можете увести людей, – сказал он капитану.
– Слушаюсь, ваше величество!
Его величество торопливо огляделся по сторонам и конфиденциально шепнул капитану:
– Кто из солдат… – он как бы невзначай потер рукой правую щеку, -…ээ… вот именно. Вон тот, слева? Прекрасно.
Он подошел к солдату на левом фланге и вложил ему в руку мешочек золота.
– Я восхищен вашим стилем, мой друг. Движение запястья просто безупречно! Никогда не видел, чтобы стрела взлетела так высоко.
Отряд отсалютовал и удалился, а Веселунг с Гиацинтой сели завтракать.
– Немного лососины, дорогая? – предложил король.
Первый Советник Бародии навсегда запомнил этот день. И жене своей не позволял о нем забыть. Фраза «Это напоминает мне тот день, милая, когда…» с некоторых пор стала сигналом, по которому его гости срочно начинали откланиваться. Но домочадцы не имели возможности спастись бегством, им оставалось лишь вооружиться терпением.
Денек действительно выдался на редкость беспокойный. Уже в девять утра Советника вызвали к королю, который нежно лелеял пострадавшую часть тела и пребывал в состоянии крайнего раздражения. Он настаивал на немедленном открытии военных действий. Советник пытался склонить его к более мягким мерам.
– По крайней мере, ваше величество, – умолял он, – позвольте мне сначала свериться с прецедентами.
– Столь возмутительная наглость беспрецедентна, – холодно возразил король.
– Я не говорю о полном совпадении, сир, но все же сходные прискорбные случаи… ээ… случались.
– Это был не случай!
– Конечно, конечно. Мне следовало сказать «вероломные нападения». Вот, например, ваш высокочтимый дедушка однажды имел неосторожность поссориться с королем Арабии, и тот наложил на него заклятие, в результате чего ваш высокочтимый дедушка был вынужден – правильнее будет выразиться, предпочитал – в течение нескольких недель передвигаться на четвереньках. Можете себе представить, какое впечатление это производило на подданных, несмотря на их величайшую лояльность. Далее. Хотя ваш случай и не включает в себя перемещение на четвереньках…
– При чем тут вообще четвереньки?! – заорал король.
– Неудачное сравнение, ваше величество. Я имел в виду, что хотя ваш случай и не может рассматриваться как аналогичный случай, но все же процедура, действовавшая в случае вашего высокочтимого дедушки… – Бедный Советник совсем запутался.
– Мне дела нет до моего высокочтимого дедушки. Мне дела нет до всех ваших «случаев», мне дела нет до ваших или чьих-либо еще бакенбардов, – злобно приговаривал король, поглаживая свои собственные. – Я жажду крови короля Евралии! – Он оглядел придворных:
– Любому из вас, кто покончит с королем Евралии и принесет мне его голову, я отдам руку моей дочери.
Наступила глубокая тишина.
– Которой дочери? – прозвучал наконец осторожный голос.
– Старшей!
Тишина стала еще более глубокой.
Первым осмелился заговорить все тот же Советник.
– Я все-таки предлагаю, ваше величество, чтобы в ближайшее время конфликт не выходил за пределы обмена Нотами. А тем временем мы прочешем страну вдоль и поперек и разыщем какого-нибудь волшебника, который поможет нам придумать славную месть королю Евралии. Согласитесь, сир, что, если, например, голова монарха вдруг оказывается перевернутой вверх ногами, он не может не лишиться изрядной доли того царственного величия, которое одно лишь способно внушить необходимые чувства подданным. Опять-таки, пара носов, расположенных под углом друг к другу, что чрезвычайно затрудняет процесс сморкания…
– Ладно, ладно, – нетерпеливо перебил его король, – я об этом подумаю, если вы действительно найдете волшебника. Только в наше время их не так-то много, к тому же волшебники имеют дурную привычку то и дело забывать, на чьей они стороне.
У Советника жалобно вытянулось лицо.
– Ну ладно, не расстраивайтесь, – снисходительно бросил король. – Я знаю, что делать; так и быть, можете послать одну Ноту протеста, а потом мы сразу же объявим войну.
– Благодарю вас, ваше величество, – сказал Советник.
Итак, в Евралию была отправлена Нота протеста.
В ней указывалось, что Его Величеству Королю Бародии было нанесено жестокое оскорбление посредством стрелы, в то время как его величество совершал ежеутренние оздоровительные упражнения. Сие оскорбление, не задев, по счастию, жизненно важных органов его величества, тем не менее причинило ему серьезное душевное расстройство и нанесло урон внешности. За нанесенное оскорбление королевство Бародия требует полного возмещения и т.д. и т.п.
Ответ из Евралии ждать себя не заставил. В нем выражалось глубочайшее сочувствие монарху дружественной державы, ставшему жертвой трагического стечения обстоятельств. В утро, о котором идет речь, происходило состязание королевских лучников в стрельбе на дальнюю дистанцию, каковое состязание, буде то представляет интерес для его величества короля Бародии, выиграл Генри Малонос, стрелок, подающий большие надежды. В ходе состязания было замечено, что некий посторонний предмет помешал полету одной из стрел, но поскольку сие происшествие не оказало влияния на окончательную расстановку участников состязания, ему не придали особого значения, и его величество король Бародии может быть полностью уверен, что его величество король Евралии не имеет намерения предъявлять ему какие-либо претензии по поводу случившегося. Подобные состязания будут проводиться и впредь, и, если его величество король Бародии пожелает в дальнейшем совершать моцион в непосредственной близости от территории Евралии, король Евралии надеется, что его величество окажет ему честь спуститься на землю и присоединиться к участникам состязания. Выражая уверенность в полном благополучии ее королевского величества и их королевских высочеств и т.д. и т.п.
Первый Советник читал это послание, а в душе его росло беспокойство. Выходило, что именно по его вине его величество король Бародии подвергся новому оскорблению, и, если ему не удастся каким-то образом преподнести ответную Ноту в сильно смягченном виде, его ожидают серьезные неприятности. Вступая за ограду дворца, он гадал, будет ли его величество обут в свои знаменитые башмаки и не обладают ли они заодно со способностью делать семимильные шаги способностью давать семимильные пинки. Поднимаясь по лестнице, он начал подозревать, что бывают ответные Ноты, которые можно каким-то образом «преподнести», и бывают такие, которые лучше не пытаться «преподнести» никоим образом. Спустя пять минут, отправляясь домой (перед ним лежал путь ровно в двадцать одну милю длиной), он пришел к твердому убеждению, что ответная Нота из Евралии относилась к последним.
Вот каковы были истинные причины войны между Евралией и Бародией. Я знаю, что мое мнение по этому вопросу совершенно расходится с мнением известного историка Роджера Кривонога. В главе IX своего бессмертного труда «Евралия в прошлом и настоящем» он приводит абсолютно другие мотивы ссоры между двумя монархами. Король Бародии, говорит он, просил руки принцессы Гиацинты для своего старшего сына. "Король Евралии, как это было принято, поставил условие, по которому его высочество сначала должен был взобраться верхом на коне на стеклянную гору, что показалось оскорбительным королю Бародии. Боюсь, что Роджеру просто хочется представить все дело в романтическом свете. Там не было и намека на сантименты и все происходило именно так, как я только что имел честь вам доложить.
