Глава 14
Почему вы не ведете себя, как Виггз?

Гиацинта сидела в библиотеке вместе с Удо. Удо теперь почти все время проводил в библиотеке, потому что надеялся выудить из множества умных книг подходящий к случаю Совет Джентльмену в Затруднительных Обстоятельствах. Гиацинта грустно составляла ему компанию. Какая была блестящая мысль – пригласить его в Евралию. Теперь она больше всего на свете хотела, чтобы эта мысль никогда не приходила ей в голову.

– Ну, Виггз, – обратилась она к девочке с ласковой улыбкой, – расскажи нам, что ты делала сегодня утром.

Удо оторвался от своего фолианта и кивнул.

– Я все поняла! – в величайшем возбуждении почти кричала Виггз. – Это графиня! Это она все сделала!

Удо презрительно оглядел ее с головы до пят.

– У принцессы Гиацинты золотистые волосы. Рано или поздно приходишь к подобному выводу.

И он снова уткнулся в книгу.

Виггз была озадачена и вопросительно взглянула на принцессу.

– Он имеет в виду, дорогая, – объяснила Гиацинта, – что это вполне очевидно и что мы давно об этом знаем.

Лицо Удо приняло самодовольное выражение, как у человека, только что изрекшего нечто, полное тонкой иронии.

Виггз так расстроилась, что чуть не заплакала, и Гиацинта по доброте душевной стала ее утешать.

– Мы не знаем наверняка – только догадываемся. Но теперь, когда тебе удалось узнать всю правду, я смогу ее наказать. Нет, не ходи со мной, – сказала она, направляясь к дверям. – Останься лучше с его высочеством. Может быть, тебе удастся найти книгу, которая ему нужна. Я думаю, ты прочитала куда больше моего.

Оставшись наедине с принцем, Виггз некоторое время молчала и только беспокойно на него поглядывала.

– А вы все знаете про графиню? – спросила она наконец.

– Если я чего-нибудь и не знаю, то это наверняка что-нибудь плохое.

– Значит, вы знаете, что это все из-за меня? О, милый принц Удо, мне так жаль…

– Как это «из-за тебя»?

– Ну, потому что это же мое кольцо.

Удо почесал задней лапой за ухом – озабоченно, но очень мило.

– Расскажи мне все с самого начала. Похоже, тебе действительно удалось узнать что-то важное.

И Виггз рассказала ему, как фея дала ей кольцо, как графиня взяла его и как Виггз обо всем догадалась сегодня утром.

На Удо это произвело сильное впечатление. Он рысцой трусил взад и вперед по библиотеке и что-то бормотал себе под нос. Когда Виггз закончила, он остановился.

– Кольцо еще годится? Я имею в виду, ты еще можешь загадать желание?

– Да, только одно.

– Тогда пожелай, чтобы она превратилась в… – Он перебирал в уме самых противных зверей. – Как насчет паука?

– Но это плохое желание.

– Да, но теперь ее очередь.

– О, но у меня осталось только хорошее желание. – Она восторженно добавила: – И я знаю, что я загадаю!

Удо тоже знал. Или, по крайней мере, так думал.

– Ты милая девочка, – сказал он, бросив на нее признательный взгляд.

– Да, именно это – чтобы я могла танцевать, как фея!

Удо не поверил своим ушам, а уж такие уши были как нельзя лучше приспособлены к тому, чтобы слушать как следует.

– Но чем это поможет мне?! – и он указал лапой на себя.

– Но это же мое кольцо, – удивилась Виггз. – И конечно, я попрошу танцевать, как фея. Я уже давным-давно собираюсь.

Ребенок оказался возмутительно эгоистичным. Удо решил зайти с другой стороны.

– Конечно, я ничего не имею против танцев как таковых. Но думаю, ты от этого скоро устанешь, как я устал… от салата.

Теперь Виггз поняла.

– Вы хотите, чтобы я пожелала превратить вас обратно в принца?

– Да, – небрежно проговорил Удо, – это только что пришло мне в голову, как пример по-настоящему хорошего желания.

– И значит, я никогда не буду танцевать, как фея?

– И я тоже не буду, если уж на то пошло. (Просто удивительно, до чего же непонятлива эта девочка!)

– О, это слишком жестоко, – воскликнула Виггз, топнув ногой. – Я больше всего на свете хочу танцевать.

Удо решил нарисовать мрачную картину своего будущего.

– Всю жизнь провести за проволочной сеткой… Вечно бояться красноглазых хорьков… Питаться одной овсянкой неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, век за… Сколько вообще живут кролики?

Но Виггз не дала себя разжалобить.

– Ни за что не расстанусь со своим желанием! – сказала она убежденно.

Удо с достоинством поднялся на все четыре ноги.

– Ну что ж, как хочешь… Есть масса других способов снимать чары. Выучу одно стихотворение нашего придворного поэта Сахарине и прочту его задом-наперед в новолуние… Что-нибудь в этом роде… Прекрасно обойдусь и без тебя. Оставайся со своим желанием.

Он медленно вышел из библиотеки. Хвост, который сейчас более обычного напоминал шнурок от звонка, торжественно тащился за ним следом. Кисточка, за которую обычно тянут звонок, задержалась в дверях, потом она дернулась и исчезла, а Виггз осталась одна.

– Не отдам своего желания! – крикнула Виггз вслед принцу. – Я пожелаю прямо сейчас, а то вдруг передумаю. – Она подняла кольцо. – Я хочу, чтобы… – И тут она замолчала. – Бедный принц Удо, он такой несчастный… Интересно, так ли уж хорошо хотеть танцевать, когда кому-то очень плохо? – Она немного поразмышляла и приняла великое решение.

– Да, – твердо сказала она. – Я его расколдую!

Она снова подняла кольцо.

– Я хочу, – начала она, – чтобы принц Удо…

Я знаю, что вы хотите сказать. Глупо было с ее стороны загадывать хорошее желание, потому что накануне она вела себя просто отвратительно. Как можно было думать…

Она и не думала – она вовремя вспомнила.

– Вот досада! – сказала Виггз, стоя посреди библиотеки с поднятыми вверх руками. – Сначала же надо целый день быть хорошей!

Итак, следующий день стал великим днем Виггз. Легенды о нем передавались в Евралии из поколения в поколение. Он попал во все календари – двенадцатое июля – отмеченный красной звездочкой. Роджер посвятил ему целую главу своего труда. Собирались даже объявить этот день государственным праздником, да потом почему-то раздумали. Все мамы в Евралии, ругая непослушных детей, говорили: «Почему ты не можешь вести себя, как Виггз!», а дети говорили друг другу, что никакой Виггз вовсе и не было и что это все нарочно выдумали взрослые. Однако положитесь на мои слова – это правда!

Виггз начала с того, что встала в пять утра и очень тщательно привела себя в порядок (не забыв аккуратно выжать губку, что очень важно), потом заправила постель и прибрала комнату. Сначала ей пришла в голову мысль разбудить всех взрослых во дворце, чтобы они тоже могли порадоваться прекрасному утру, но после недолгого размышления она решила, что это необязательно. Поэтому, вытерев пыль в Тронном Зале и проделав несколько несложных гимнастических упражнений, она вышла на улицу и занялась домашними животными.

За завтраком она съела три порции чего-то очень питательного (о чем графиня говорила, что от него хорошо растут) и только одну порцию джема. Она все время сидела прямо и ни разу не отпила из чашки, не проглотив того, что было во рту. А это тоже очень важно! После завтрака Виггз высыпала крошки на газон для малиновок и принялась за работу.

Сначала она вытирала пыль, потом мела, мела и мела, потом шила, шила и шила. Когда кто-нибудь старший входил в комнату, она вставала, делала реверанс и стояла, заложив руки за спину, ожидая, пока с ней не заговорят. Когда кто-то вдруг вспоминал: «Интересно, куда девались мои очки?», она вскакивала и говорила: «Позвольте, я принесу…», даже если надо было бежать наверх.

После обеда она собрала корзину провизии и стала обходить бедных женщин. Некоторым она пела или читала вслух, а когда в одном доме ее попросили станцевать, она нашла в себе достаточно мужества, чтобы с улыбкой ответить: «Боюсь, я не умею танцевать». Мне кажется, это был самый настоящий подвиг, и, будь я феей, я простил бы ей остаток дня.

Вернувшись во дворец, она выпила два стакана горячего молока с пенками, потом прополола газон в саду графини, а когда случайно наступила на цветочную клумбу, то оставила след, вместо того чтобы быстренько разровнять землю и сделать вид, что и близко к тому месту не подходила, как сделал бы всякий на ее месте.

И в половине седьмого она поцеловала всех (включая Удо), пожелав им доброй ночи, и отправилась спать.

Так окончилось двенадцатое июля, возможно, самый знаменательный день в истории Евралии.

Удо и Гиацинта мирно провели великий день в библиотеке. Джентльмен до самых кончиков шерсти, Удо не рассказал принцессе о том, что Виггз отказалась ему помочь. Кроме того, в нем взыграла мужская гордость. Превратиться в помесь трех зверей по желанию тридцатилетней женщины и превратиться опять в принца по желанию десятилетней девочки – это, по-видимому, как раз и означает «стать игрушкой в руках прекрасного пола». Пора было самому о себе позаботиться.

– Как же начинался этот отрывок у Сахарино? Минутку… Кровь за что-то, что-то, что-то. Он кто-то, кто-то, кто-то. Что-то в этом роде. Я помню, там была кровь.

– Я уверена, что вы вот-вот вспомните, – сказала Гиацинта. – Похоже, это как раз то, что нужно.

– О, сейчас вспомню. Некоторые слова куда-то подевались… Кровь… ээ… кровь… Это насчет крови для кого-то. Вы не можете не знать.

– Я точно знаю, что где-то это слышала. – Принцесса, наморщив лоб, изо всех сил пыталась хоть что-нибудь припомнить. – Да, это о том, что… ээ…

– Да, это оно, – сказал Удо.

Они оба уставились в потолок и стали шевелить губами, склонив голову набок.

Но настал новый день, а они так ничего и не вспомнили.

Наскоро перекусив, они вернулись в библиотеку.

– Мне кажется, лучше всего написать Лионелю и попросить его.

– Я думала, его зовут Сахарино.

– О нет, это не поэт. Просто мой друг. Но в поэзии он разбирается неплохо. Все дело в том, что письмо слишком долго идет.

При слове «письмо» Гиацинта вздрогнула.

– Принц, я никогда себе не прощу! Я только что вспомнила – отец прислал мне в письме маленькое стихотворение. Он его сам сочинил. Отец говорит, что оно как раз очень хорошо снимает…

– Что «снимает»?

– Ну, заклятия и тому подобное…

Удо немного рассердило «и тому подобное», как будто превращение его обратно в принца ничем не отличается от, скажем, удаления ржавчины со шлема.

Гиацинта продекламировала:

– Это звучит так, что кажется действительно может снять что угодно, – сказала она с улыбкой.

Удо выпрямился.

– Сейчас попробую. Надо ли при этом что-нибудь делать?

– Кажется, нет. Знаете, вам просто надо произнести это так, как будто вы это имеете в виду.

Удо сел и, размахивая левой лапой, продекламировал:

Он устремил взор на передние лапы, ожидая превращения.

Он ждал…

И ждал…

Ничего не произошло.

– Должно подействовать, – тревожно заговорила Гиацинта. – Я уверена – отец не мог ошибиться. Попробуйте вот так.

Она повторила строчки таким чарующим голосом и в то же время так достойно и твердо, что казалось, даже книги в библиотеке вот-вот возьмут и снимутся со своих мест на полках.

Удо подражал ей как мог.

В то время как Виггз ложилась спать, он повторял стишок примерно в пятидесятый раз.

Гиацинта совсем пала духом.

– Мне очень жаль. Может быть, оно совсем не так хорошо, как считает отец.

– Есть еще шанс, – решил Удо. – Может быть, надо на голодный желудок. Попробую утром до завтрака.

А наверху Виггз снились танцы, с которыми она прощалась навеки.

А что в это время делала графиня Бельвейн, никому не известно.