Глава 3

На палубе «Ганга 2» хозяйничали около трёх десятков вооружённых бандитов. Причём с первого взгляда их условно можно было разделить на две категории. Первую составляли хорошо экипированные спортивного вида боевики. Это явно была команда профессионалов. Причём состояла она из людей разного цвета кожи и возраста. Но было совершенно очевидно, что эти люди прекрасно понимают друг друга, и данный корабль, является далеко не первым в их послужном списке.

На фоне облачённых в качественное армейское снаряжение и вооруженных по стандартам спецназа «солдат удачи» странно смотрелись худосочные китайские подростки с бамбуковыми копьями и мачете в руках. По всей видимости, это были выходцы из окрестных рыбацких деревушек. Скорей всего, организаторы разбойничьего промысла использовали их в качестве дешёвого пушечного мяса, первыми кидая на абордаж, на тот случай если на борту сухогруза или танкера вдруг окажется оружие.

Ближе к носу судна рядом с мачтой грузовой лебёдки и небольшой надстройкой ждали решения своей судьбы члены экипажа захваченного корабля. Их было примерно столько же, сколько и пиратов. Но моряки даже не помышляли об организованном сопротивлении. Они просто сидели и ждали, когда подойдёт палач с дымящимся пистолетом в руке, задумчиво скользнёт взглядом по лицам пленников, после чего ткнёт пальцем в очередного приговорённого к смерти. Меня поразило зрелище здоровых сильных мужчин, которых страх превратил в покорное стадо жертвенных животных.

Я вновь подумал об акулах, рыскающих сейчас вдоль бортов корабля в ожидании новой порции мяса. Эти твари выполняли роль сообщников пиратов, надёжно скрывая в своих желудках страшные следы творящегося преступления. Тогда я был уверен, что тоже разделю участь членов экипажа злополучного корабля…

Нас с Чэном конвоиры отвели на капитанский мостик. Здесь пахло хорошим кофе и порохом. Первое, что мне бросилось в глаза, было окровавленное тело, лежащее на полу в дальнем конце рубки. На него было страшно смотреть. Этот человек принял мученическую смерть. Лицо покойника было сильно изуродовано, руки вывернуты из плечевых суставов, живот распорот. Судя по его вышитым золотой нитью погонам, убитый был одним из старших офицеров сухогруза.

А ещё я обратил внимание на пулевые отверстия на стёклах и на стене рубки. Значит, кто-то из членов команды всё-таки оказал пиратам сопротивление.

– Кто вы такие? – обратился к нам с вопросом мужчина лет сорока пяти с очень приятным моложавым интеллигентным лицом. Он был очень подтянут физически, а обликом походил на итальянца или на выходца из какой-то другой страны Южной Европы. При нашем появлении смуглолицый джентльмен отвлёкся от мерцающего экрана стоящего перед ним на маленьком столике портативного компьютера.

Кресло, в котором он восседал, будто на троне, было смонтировано на возвышении посередине рубки. Видимо, во время рабочих вахт оно предназначалось для капитана или старшего вахтенного офицера. Возможно даже, что погибший моряк, чьё растерзанное тело лежало на полу, был последним, кто занимал это место по праву. Зато теперь с первого взгляда можно было определить, в чьих именно руках отныне находится корабль, его груз и жизни членов экипажа.

Не было сомнения, что этот господин тут главный. В рубке было много людей. Когда мы только вошли на капитанский мостик, в помещении стоял многоголосый гул. Но стоило красавцу-южанину обратиться к нам с вопросом, как все присутствующие сразу замолчали.

– И как это вас угораздило ночью в прогулочной лодке оказаться так далеко от берега?

В облике смуглолицего не было ничего от предводителя пиратов. Его элегантный деловой костюм, участливые нотки в голосе, благородная проседь на висках совсем не вязались с образом утончённого садиста, по чьему приказанию сейчас методично убивали и скармливали акулам безоружных пленников. Скорее я был готов поверить в то, что пока этот «профессор» занимался оценкой захваченного груза, его подчинённые по собственной инициативе творили произвол.

– Из какой вы страны?

Почему-то смуглолицый обращался с вопросами только ко мне. Ещё в начале допроса бросив короткий оценивающий взгляд на владельца джонки, «профессор» сразу потерял к нему интерес. Вскоре Чэна и вовсе вывели с мостика. Больше я его не видел. Но в тот момент я был озабочен только собственной судьбой и старался убедить собеседника, что не представляю для него никакой опасности.

Я стал рассказывать, что приехал из России как турист, что скоро собираюсь улетать обратно домой и готов забыть всё, что видел этой ночью. В какой-то момент по ходу моего рассказа человек с катера, взявшего джонку на абордаж, подал «профессору» целлофановый пакет с изъятыми у нас при обыске документами и личными вещами. Продолжая меня слушать и поощрительно кивать головой, смуглолицый вытряхнул содержимое пакета перед собой на столик. Моего обручального кольца, мобильного телефона и дорогих часов там уже не было.

Между тем главный пират взял в руки паспорт покойного Вальтера, открыл его, и тут же перевёл удивлённый взгляд на человека с катера. Получив необходимые разъяснения «профессор» отложил немецкий паспорт в сторону, и занялся моими документами. Больше всего его заинтересовал пластиковый пропуск, по которому я прохожу через КПП одной элитной московской клиники.

– Вы врач?

Не успев, как следует обдумать свой ответ, я машинально кивнул головой. Интуитивно я почувствовал, что мне представляется счастливый шанс продлить свои земные часы, а если очень повезёт, то и дни. Дело в том, что пропуск украшала медицинская символика. Но главное – на нём имелась моя фотография во врачебном халате и докторской шапочке. Мне пришлось сфотографироваться в таком виде для пропуска, хотя по профессии я менеджер фармацевтической компании и являюсь дипломированным экономистом.

Правда, несколько лет назад я окончил специальные курсы «всеобуча» при медицинской академии, организованные для управленцев фармацевтического бизнеса, не имеющих фельдшерских или врачебных дипломов. А ещё когда-то давно на военных сборах нас – студентов учили оказывать первую помощь раненым на поле боя товарищам. Кроме того, в силу служебной необходимости я постоянно вращаюсь в медицинской среде, даже несколько раз неофициально присутствовал на сложных операциях, так сказать для общего профессионального развития. Хотя этого, конечно же, совсем недостаточно, чтобы иметь право называться врачом. Но сейчас мне было не до сомнений этического порядка. Волей не волей приходилось посягать на один из главных принципов медицины: «Не навреди!».

– Вы могли бы, если это потребуется, оказать квалифицированную хирургическую помощь раненым с пулевыми ранениями? – поинтересовался «профессор». Мне показалось, что в выражении его лица и в голосе присутствовало недоверие. Необходимо было срочно развеять все сомнения относительно своей персоны. Но я колебался! Даже находясь фактически в положении человека, к затылку которого приставлен заряженный пистолет, я должен был преодолеть серьёзный внутренний барьер, чтобы выдать себя за представителя столь сложного и ответственного ремесла. Наконец, набравшись мужества, а больше наглости, я заявил, что действительно имею определённый опыт проведения различных операций, в том числе и в области военно-полевой хирургии.

При этих словах «профессор» удовлетворённо откинулся на спинку кресла. Лицо его утратило выражение какой-то внутренней сосредоточенности, даже напряжённости; исчезла строгая складка между его бровей. На тонких губах смуглолицего даже заиграла приветливая улыбка. Пират стал рассказывать мне, что трое его людей получили ранения разной степени тяжести и срочно нуждаются в медицинской помощи. А врача на корабле нет.

– В первую очередь меня интересует юноша-европеец. Вы должны спасти ему жизнь, тогда я сохраню вашу. По-моему, это очень честная и выгодная для вас сделка.

Пираты выделили мне в помощь моряка из состава пленённой команды. Этот человек сумел убедить бандитов, что разбирается в специальном медицинском оборудовании и сможет оказать техническую поддержку врачу, то есть мне, во время проведения хирургической операции. Я очень надеялся на профессиональные советы своего помощника. Но едва мы оказались в помещении санчасти ассистент немедленно признался мне, что ничего не понимает в медицинской технике, так как является… инженером по холодильным установкам:

– Вы должны понять меня, док. Я пошёл на это, чтобы выжить.

Мне не оставалась ничего иного, как с грустной улыбкой пообещать напарнику не выдавать его. Да и мог ли я осуждать этого ловкача, ведь сам являлся точно таким же отчаянно цепляющимся за жизнь самозванцем. А между тем гибель раненых должна была стать и нашим смертным приговором. Правда, пока мой помощник, которого звали Мирча Ходжи, светился от счастья. Ведь он был уверен, что я то, в отличие от него – настоящий врач!

Другая моя удача заключалась в том, что санчасть на этом корабле была оборудована и оснащена по первому классу. Не каждая районная больница могла похвастаться таким оборудованием, какое имелось здесь. Я легко нашёл все необходимые мне препараты. Боле того вскоре мне попался на глаза медицинский аварийный комплект одной очень известной фирмы. Именно такой я недавно видел на крупной международной выставке. Одним словом здесь было всё, что необходимое для лечения любых травм: электричество, кислород, функциональное оборудование, фармпрепараты. Надо было отдать должное владельцу судна – он заботился о своих моряках.

Но настоящим счастливчиком я себя ощутил, когда стал внимательно осматривать рану мальчика-подростка лет 17—18-ти, о котором мне говорил главарь пиратов. Я вначале даже глазам своим не поверил, когда обнаружил, что пуля, пробив правую щёку мальчишки и выбив несколько зубов, вышла слева под подбородком, не причинив парню серьёзного вреда! Каким-то чудом не были задеты крупные артерии, питающие кровью мозг; не разбиты кости челюсти. Свинцовый снаряд лишь прошил язык и мягкие мышечные ткани ротовой полости моего подопечного, не задев подъязычной кости.

Такой удаче я и мой главный пациент были обязаны малому калибру пули и её огромной скорости. Она раскалённой иглой прошла сквозь мягкие ткани, не причинив им большого ущерба. Если бы в парня стреляли из пистолета или револьвера 38-го или 45-го калибра какого-нибудь старого образца, то по всем законам баллистики пуля разнесла бы ему половину черепа. А так мне оставалось лишь грамотно обработать входное и выходное отверстия и заткнуть их тампонами, смоченными в специальном растворе.

Правда, внешне раны выглядела довольно жутко. Кроме того, в результате контузии парень потерял сознание. У него были замедлены пульс и дыхание. Иногда мальчик делал глубокие судорожные вдохи. Лицо и шея пациента были вымазаны в крови. Вокруг аккуратной маленькой дырочки на щеке юного пирата образовалась огромная гематома вишнёвого цвета. Не удивительно, что «профессор» посчитал, что жизнь мальчика висит на волоске.

Я тщательно обработал раны, сделал все необходимые инъекции. В моём распоряжении оказались самые современные перевязочные материалы, пропитанные особыми составами, ускоряющими заживление и препятствующими проникновению в рану инфекции. Благодаря тому, что рана находилась в области лица, она не была загрязнена кусочками одежды, так что сепсиса итак можно было не опасаться.

Я очистил дыхательные пути потерявшего сознания мальчика от слизи и сгустков крови, подключил пациента к кислородному оборудованию. В какой-то момент веки раненого дрогнули. Юноша открыл глаза и удивлённо посмотрел на меня, должно быть не слишком понимая, где находится, и как попал сюда. Я ободряюще улыбнулся ему. Теперь я уже не так опасался за своё ближайшее будущее.

У второго пирата – китайского паренька вроде тех, что я видел на палубе с бамбуковыми копьями в руках, была раздроблена правая плечевая кость. Этот бедняга находился в сознании и ужасно мучался от сильной боли. Я сразу вколол ему внутривенно хорошую дозу обезболивающего и наложил на повреждённую конечность специальную фиксирующую повязку. Торчащие из раны кусочки костей не оставляли сомнения, что перелом очень сложный. Спасти руку этому человеку мог только квалифицированный врач-травматолог.

Фактически по уровню профессионализма я мало, чем отличался от судовых врачей 16 века, которые были обучены только ампутациям конечностей. Не случайно моряки за глаза называли их косторезами. Хотя отличие всё же имелось. Я хотя бы имел возможность облегчить страдания своих пациентов с помощью очень эффективных фармакологических препаратов. А в судовых лазаретах военных парусников прошлого для этой цели служил увесистый молоток, которым оглушали пациента перед операцией…

Больше всего не повезло другому китайцу, который получил сразу три пули в грудь и в живот. Уже одно только слепое ранение брюшной полости в условиях отсутствия на корабле настоящего хирурга делало его положение безнадёжным. Всё что я мог сделать для умирающего, это проследить, чтобы он не задохнулся от собственного запавшего в горло языка, поддержать его сердце специальным уколом и снять боль. Откровенно говоря, я испытывал сильные угрызения совести. Рядом имелось великолепное операционное оборудование, но что я мог сделать, не будучи профессиональным хирургом!

Всё время пока я занимался ранеными, осматривал запасы медикаментов, Ходжи не умолкал ни на секунду. По его словам, данный корабль – сухогруз универсального типа, то есть приспособленный под перевозку грузов разного характера – принадлежал судовладельцу-пакистанцу, постоянно проживающему в Германии. Корабль ходил под «удобным» флагом Либерии. В бразильском порту Сантус теплоход принял в свои трюмы сахарный тростник, кофе с лучших бразильских плантаций, бананы, хлопок, сою, металлопрокат, заводское оборудование. Экипаж «Ганга 2» состоял из представителей разных национальностей. Например, погибший капитан являлся норвежцем, а сам Мирча был австрийский цыган. Последнее обстоятельство меня удивило, ибо мой новый товарищ совсем не походил на смуглолицего и черноволосого обитателя табора. Я и не знал, что цыгане бывают кареглазыми шатенами.

А между тем Мирча продолжал свой рассказ. По его словам, всё началось с того, что примерно в пятидесяти милях от гонконгского порта экипаж сухогруза пришёл на помощь китайским рыбакам, якобы, с затонувшего траулера. Со спасательной шлюпки было снято десять человек. Главным у них был вот этот смазливый паренёк с простреленной щекой – Мирча кивнул на главного моего пациента.

– Я был на палубе, когда там появились рыбаки – Ходжи заново переживал всё случившееся с ним. – Наши парни из аварийной партии рассказывали, что их шлюпка дала течь. И к моменту, когда китайцев с неё сняли, уже прилично набрала воды. Запоздай помощь на полчаса, и ребяткам пришлось бы барахтаться в волнах. Спасательных жилетов на них не было. Потонули бы как котята, если бы не мы!

Капитан распорядился немедленно дать радиограмму о случившемся в порт, выдать спасённым сухую одежду, оказать им медицинскую помощь и накормить. После этого мы все разошлись по своим каютам и рабочим местам. Никто не догадывался, что у наших гостей под одеждой приготовлены ножи.

Врача и его помощницу эти отморозки закололи, словно свиней, – наверху в кают-компании главной надстройки. Там не так тесно, как здесь – в санчасти. Видимо, поэтому наш док и решил проводить медосмотр не у себя. Уж не знаю, за что он и медсестра поплатились своими жизнями.

Радиста «рыбаки» тоже прикончили. Потом одуревшие от пущенной крови эти шакалы всей стаей ворвались на капитанский мостик и потребовали от нашего старика, чтобы он немедленно застопорил машину и спустил забортный шторм-трап для приёма их подельников. На это наш старина Хэм, не мешкая, выхватил из кармана малокалиберный пистолет, который всегда носил с собой, и открыл по окружившей его шпане огонь.

– Это его тело лежит в рубке? – спросил я Ходжи.

– Да – сразу помрачнев, кивнул головой Мирча. – Мне знакомый матрос обо всём рассказал. Он был на мостике, когда всё случилось. Старина Хэм успел разрядить в ублюдков всю обойму своего «дерринджера», прежде чем озверевшие бандиты искромсали его ножами…

Мирча также объяснил мне, почему пираты методично уничтожают команду «Ганга 2». Оказывается, таким образом их предводитель мстит за своего сына, раненного во время захвата судна.

Но была и ещё одна причина кровожадности морских разбойников. Оказывается, кто-то из офицеров сухогруза успел сообщить об опасности в машинное отделение и трое механиков забаррикадировались в своём отсеке. Таким образом бандиты не могли быстро покинуть место преступления на трофейном корабле и были вынуждены тратить драгоценное время, пытаясь разрезать автогеном толстую сталь переборочной двери. А чтобы заставить механиков добровольно выйти из своего убежища пираты сообщили им по внутрикорабельному переговорному устройству, что каждые пять минут будут убивать одного члена экипажа…

Оказав помощь своим пациентам, мы с Ходжи перешли в камбуз санчасти, чтобы найти какую-нибудь еду. И только тут Мирча вдруг обратил внимание, что уже давно не слышит пистолетных выстрелов. Они сопровождали нас всю дорогу с верхней палубы до расположенного глубоко в чреве носовой части корабля медицинского отсека. Всё время пока мы колдовали над раненными пиратами, где-то высоко над нашими головами безотказный пистолет в руке палача продолжал отбивать свой страшный ритм. Эти резкие отрывистые звуки подгоняли меня соображать быстрее, лихорадочно вспоминать всё, чему меня учили на военных сборах и специальных курсах.

И вдруг наступила странная тишина. Я подошёл к приоткрытому иллюминатору и прислушался: ничего, кроме плеска ударяющихся в борт корабля волн. Даже громкие крики, хозяйничающих на палубе бандитов отчего-то смолкли. Это было очень подозрительно.

– Может пираты, так и не сумев пробиться в машинное отделение, по-английски не прощаясь, сделали ноги – предположил Мирча. – А что? Ведь уже светает. В любой момент поблизости может нарисоваться катер береговой охраны или патрульный самолёт. Если они угодят в руки китайской полиции, их ждёт расстрел на стадионе при полных трибунах зрителей или четверть века каторжных работ. Я бы на их месте не стал искушать судьбу. Своих раненых бандиты могли просто бросить. Зачем им лишняя обуза. Насколько я знаю уголовников, они как крысы кидают своих подельников при первой же опасности.

Ходжи возбуждённо бросился к двери, чтобы проверить на месте ли конвоир-китаец, что привёл нас сюда. Два часа назад я запретил этому худосочному пареньку заходить внутрь стерильной зоны, чем, кстати, сразу завоевал уважение своего ассистента. Низкорослый бандит осыпал меня проклятиями на непонятном мне языке и даже замахнулся на меня мачете, но всё же не решился переступить порог медицинского блока.

И вот теперь появилась слабая надежда, что его уже и след простыл. Но разведка показала, что китаец по-прежнему терпеливо «пасет» нас в коридоре у дверей санчасти. Окончательно наши надежды были развеяны, когда судно вдруг резко вздрогнуло и пришло в движение. Так началась моя пиратская эпопея…