Очередная встреча с Эдмундом Станиславичем Рейн-Виленским, приглашение на которую я получил аккурат перед Большим Рождественским балом, добавила мне головной боли. Как будто мало мне было собственных неприятностей. Теперь еще нужно озаботиться подготовкой моего заместителя, которому, как было решено государем, вскоре предстоит занять должность аналогичную моей. Собственно, именно так я и узнал о создании за Урал-камнем второго учебного заведения, по типу нашего училища. А это значит, что скоро придется заняться еще и поиском подходящей кандидатуры на его нынешнее место.

Глянув на присутствовавшего здесь же без пяти минут директора, я вздохнул. Кантемир Талгатович, специалист, без сомнения толковый и знающий, педантичный и строгий, но… порой заносчив не в меру, да и в общении весьма непрост. Хм… Ну да ладно. Это уже не мои проблемы, ведь так?

Поймав взгляд довольного, словно обожравшегося сметаны кота, моего, уже почти бывшего заместителя Абаева, я вздохнул. М-да, обучить его теперь чему-то будет сложно. Он уже считает, что знает все необходимое… Вот, неужели нельзя было провести эту встречу без него? Так, у меня была бы хоть пара месяцев для натаскивания, а теперь… Хм.

— Я правильно понимаю, что на директора Уральского училища ляжет еще и забота о приведении классов в божеский вид? — поинтересовался я у Рейн-Виленского и тот с готовностью кивнул.

— Скажу даже больше. Воевода доложил, что здание для училища подобрано, в соответствии с представленными требованиями, но… сами понимаете, в бумагах учесть все просто невозможно…

— Значит… — я повернулся к Абаеву, — Кантемир Талгатович, придется вам наведаться в гости к Демидовым, так сказать. Поедете с инспекцией, скажем, в мае. К тому времени, постараемся подобрать и преподавательский состав. Сомневаюсь, что в Каменграде вы сможете найти достаточное количество необходимых специалистов.

Кантемир Талгатович застыл на месте, переводя ошарашенный взгляд из-под круглых очков, с меня на Рейн-Виленского и обратно. Но уже через минуту, лысина советника побагровела, усы встопорщились, а круглое лицо его, кажется, надулось еще больше. В общем, судя по всему, советник Абаев встал на боевой взвод и уже готов был взорваться, но, заметив, с каким любопытством следит за его метаморфозами Рейн-Виленский, только шумно выдохнул.

— Это моя обязанность, — проскрипел Кантемир, выдавив кислую улыбку.

— Это здравое предложение. Только, не забудьте, после формирования состава инспекционной комиссии, предоставить список ее членов в секретариат. Я позабочусь о полномочиях.

— Замечательно, — моя улыбка получилась не в пример более искренней. — Ну а до тех пор, у нас будет время, чтобы откорректировать программу обучения и, может быть, в ней найдется место для введения некоторых особенных курсов… Не сразу, конечно, но года через два, их можно ввести в новом училище…

— Например? — заинтересовался секретарь.

— Да хотя бы, ту же горную подготовку, — я пожал плечами, и улыбка померкла сама собой, стоило мне вспомнить обо всех радостях грядущих сеансов ментальной стимуляции памяти, без которой, при разработке нового курса, мне будет точно не обойтись.

— Казаки и без того неплохо лазают по горным кручам, — пробурчал Абаев, на что секретарь Государева кабинета, только неопределенно качнул головой.

— "Неплохо", это еще не "хорошо". Считаете, что лучшая армия мира должна ограничиваться полумерами? — вздохнул я. Кантемир открыл было рот, чтобы ответить на мою реплику, но его перебил тихий голос Рейн-Виленского.

— Что ж, господа, главное сказано, и думаю, на этом мы можем закончить нашу встречу, тем более, что каждого из нас ждет еще множество дел.

Да уж, дел у нас, в действительности было невпроворот. Окончание финансового года, вообще, время довольно суетливое, а уж в нашем с Ладой случае, и подавно. Остальные пайщики уже удвоили свои паи в соответствии с предложением государя, и теперь настала и наша очередь. Я вздохнул. Если идея наших очаровательных финансисток не выгорит, придется лезть в кабалу к ладожскому банку…

К счастью, дома, Лада встретила меня довольной улыбкой, очень похожей на ту, с которой она когда-то решила проблему обивочных тканей для салонов наших авто. Закупаемые объемы были слишком малы, чтобы получить серьезную оптовую скидку, и этот факт заставлял Ладу изрядно нервничать. В результате, после почти двух седмиц скрупулезных расчетов, она нашла выход из ситуации, вполне в своем стиле, попросту выкупив обанкротившееся тканное производство, слишком маленькое, чтобы конкурировать с серьезными фабриками. А вот нам оно подошло идеально, позволив предложить покупателям не только выбор дерева для отделки салона покупаемого авто, но и огромный выбор тканей для его обивки. Мало того, при продаже автомобиля в максимальной комплектации, прилагаемые к нему пять разнокалиберных чемоданов, изнутри были обиты точно такой же тканью, что пошла на отделку салона. И покупатели приняли это новшество, что называется, на ура.

Так вот, когда мы подсчитали выгоду от собственного тканного производства, у Лады была точно такая же улыбка, как сейчас.

— У нас получилось, Вит! — поцеловав меня, заявила жена. — Конечно, полностью перекрыть ссудой необходимую для внесения сумму, мы не смогли, но на оставшиеся пятнадцать процентов, можно и кредитоваться, пусть даже и у ладожского банка.

— Замечательные новости, солнышко, но… ты не думаешь, что нас могут обвинить в мнимом увеличении стоимости объединения? — поинтересовался я, одним глазом следя за тем, как на столе появляются все новые и новые блюда.

— Не в этом году, — рассмеялась Лада.

— Точно?

— Конечно. В этом финансовом году мы получили ссуду за счет свободных средств, оставшихся после распределения прибыли, и сведения об этом имеются в нашей отчетности. Все честно. Плюс кредит в банке и в начале следующего года, мы не менее честно увеличим наш пай… но самое главное, что по моим расчетам у нас останется достаточно средств, чтобы тут же начать погашение ссуды. А со следующего распределения прибыли, я думаю, мы сможем полностью закрыть наш долг объединению.

— М-м, — я втянул носом аромат рассольника с копченостями, паром поднимающийся над моей тарелкой и, довольно улыбнувшись, спросил, — надеюсь, ты учла и стоимость "проданной" доли пая?

— Муж мой, вы меня обижаете, — изобразив оскорбленную невинность, ответила Лада. — Я прекрасно понимаю смысл слов: "страховой билет" и "фиктивный договор".

— Ну, извини, — я развел руками. — Иногда я забываюсь и веду себя, как и положено въедливому директору военного училища.

— Извинения приняты, — вздернув носик, проговорила жена, но тут же усмехнулась. — Хотела бы я взглянуть, как такую твою ипостась воспримет Заряна Святославна.

— А она тут при чем? — удивился я.

— Совсем заработался, да? — участливо вздохнула Лада. — Мы приглашены к ней в гости.

— Нет-нет. Это я помню. Но ведь, в приглашении говорилось о сочельнике… — я оставил в сторону опустевшую тарелку.

— Вот-вот, а завтра у нас что, по-твоему? — со смешком поинтересовалась жена.

— Ох.

— Только не говори, что ты забыл купить детям подарки, — нахмурилась Лада и, получив от меня взгляд несправедливо обиженного человека, вздохнула. — Верю. Тогда, в чем дело?

— В подарке Смольяниной, — признался я. — Я считал, что у меня еще уйма времени и…

— Чтоб ты без меня делал, — покачала головой Лада. — Можешь не переживать. Подарок для Заряны Святославны я уже приобрела. Чудное ожерелье из северного жемчуга. Так что, от тебя требуется только присутствие… в подобающем виде, заметь!

— Ты теперь мне каждый праздник будешь поминать тот случай? — хмыкнул я. В этот момент, наш повар внес блюдо с запеченным осетром и по столовой поплыл совершенно одуряющие запахи.

— О, да! — весело кивнула Лада.

— Ла-адно, — смерив жену взглядом, протянул я. — Земля квадратная, за углом встретимся…

— Как-как? — удивилась жена.

— Вот так, вот так. После поймешь, — махнул я рукой, выкладывая на свою тарелку кусок запеченного осетра. Чуть-чуть лимона и нежная мякоть буквально тает во рту. Но насладиться вкусом блюда, приготовленного учеником Лейфа, в тишине не удалось. Я ощутил, как от жены пахнуло любопытством, и не сдержал довольной улыбки.

— Что ты задумал, Вит?

— Увидишь.

— Когда?

— Скоро.

— Вит?

— Да?

— Что ты придумал, ответь?

— Увидишь.

— Р-р-р.

— Полностью согласен, дорогая, — я отодвинул от себя пустую тарелку и, ласково улыбнувшись, сверлящей меня взглядом Ладе, договорил. — Передай мою благодарность Творимиру. Обед был великолепен, ничуть не хуже, чем у Лейфа.

— Господин Старицкий, я с вами еще не договорила! — воскликнула она, едва я поднялся из-за стола.

— Извини, солнышко, но мне пора ехать в училище. Мой заместитель скоро получит новую должность, так что я должен быть уверен, что он к ней готов. Поговорим вечером… — скороговоркой выдал я и выскочил за дверь. Пускай помучается.

А вот нечего было напоминать о моем прошлогоднем конфузе с костюмом. И вообще, у меня действительно не было возможности переодеться к балу, устроенному Бернгардтом Брячиславичем… Сначала доклад Кабинету о работе училища, потом прием у государя, я банально не успевал заехать домой.

Нет, если бы Лада была со мной, она бы ни за что не допустила такого поворота, вот только, жена в то время гостила вместе с детьми у своего отца, так что, наставить меня "на путь истинный", было просто некому… Хотя, не скрою, многие из присутствовавших тогда в Туровском дворце, сочли мое появление на бале-маскараде, в парадном вицмундире, эдакой фрондой и замечательной шуткой. И хозяин дома, между прочим, был в числе этих ценителей юмора.

Приняв из рук дворецкого пальто и шляпу, я натянул перчатки и, подхватив трость, хотел было уже выйти из дома, когда на пороге холла появилась Лада. Процокав каблучками по каменному полу, она подошла ко мне вплотную и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но… У меня нет времени на споры!

Запечатав губы жены долгим поцелуем, спустя минуту я выпустил ее из объятий и, подмигнув, выскочил в предусмотрительно открытую дворецким, дверь.

— Вит, мы еще не договорили! — донеслось мне вслед. Договорим, милая, обязательно. Вечером.

Заряда хорошего настроения, подаренного мне Ладой, хватило ненадолго. Ровно до того момента, пока я не оказался в училище, где столкнулся с Абаевым. Насколько сей господин был замечательным заместителем, настолько же отвратительным он оказался коллегой. Не знаю, у него случилось "головокружэние от успэхов", или просто вылезла дурная натура, до того скрываемая от начальства, но его высокомерный вид и разговоры через губу, заставили меня сначала удивленно хмыкнуть, а когда он проигнорировал приказ предоставить сводный отчет, подготовленный преподавателями, я не сдержался.

— Кантемир Талгатович, вы, кажется, всерьез решили, что имеете право игнорировать мои распоряжения? — я прищурился, глядя на сидящего справа от меня заместителя, и говор преподавателей собравшихся на совещание, стих. — Так вот, позвольте вас разубедить. Вы числитесь в штате и обязаны исполнять все мои приказы, до тех пор, пока кто-либо из нас не покинет стены этого заведения.

— Тихомир Храбрович, — не дождавшись ни звука от багрового зама, я повернулся к Бережному, вот уже пять лет занимающему в училище должность учителя фехтования и куратора атлетического зала. — Какое наказание предусмотрено для курсанта, намеренно проигнорировавшего приказ командира?

— Согласно уставу, — Бережной ухмыльнулся в усы. — Наказание за неисполнение приказа командира, определяет непосредственный начальник нарушителя. В случае курсантов, это их курсовые офицеры, в случае преподавательского состава, директор училища.

— Замечательно… — я смерил взглядом округлую фигуру Абаева, и растянул губы в улыбке. — Хм. Поскольку наше училище, структура военная, наказывать вас рублем, я считаю неверным, Кантемир Талгатович. А посему… сорок кругов, вокруг училища. Тихомир Храбрович, будьте любезны, проследите.