После того, как я окончательно оклемался от последствий жутковатого эксперимента с «хрустальной сферой», жизнь моя некоторым образом устаканилась, я даже пару раз выезжал в город на прогулку. Ненадолго, правда. Но тут уж ничего не поделаешь, Телепнев настоял на том, что мои прогулки не будут длиться больше трех-четырех часов. «Во избежание всяческих неприятных неожиданностей», как было мне сказано князем. Прежний бешеный ритм жизни приказал долго жить. Не стало ежедневных авралов и многочасовых медитаций у исследователей, хотя я и продолжал наведываться к ним каждое утро в попытках вызнать что-нибудь полезное. Правда, процесс был обоюдным. Я терзал Буса и Берга на предмет новых знаний, а Хельга с Олафом и Ярославом то и дело требовали, чтобы я то свернул, то развернул свою блокировку под их присмотром. Эта, с позволения сказать, работа длилась примерно до обеда, компанию в котором мне частенько составляли исследователи, а порой и иные сотрудники канцелярии, среди коих у меня как-то незаметно образовалась уйма знакомых, с которыми при встрече надо было как минимум раскланяться, а то и переброситься парой слов «о погоде, о семье». А уж охранители, недавно сверлившие меня подозрительными взглядами, теперь при встрече с отменным рвением козыряли моему благородию. А как же! По распоряжению князя каждый синемундирник обязан был посещать спортивный зал не реже трех раз в неделю и «с усердием перенимать боевые ухватки у его благородия Старицкого». В общем, превратил-таки меня князь в тренера для своего «спецназа»… М-да. Конечно, до современных мне «спецов» этим медведям еще пилить и пилить, но они старались, как и предписано было в приказе, с усердием перенимали ухватки, несмотря на то что учил их явный штатский. И это при том, что отношение военных и прочих обмундированных к «шпакам» во все времена было, скажем так, несколько снисходительным. Правда, истины ради стоит отметить, что некоторые из моих новоявленных учеников с удовольствием оставались в зале по окончании тренировки. По-моему, им доставляло немалое удовольствие наблюдать за тем, как злобного тренера, еще полчаса назад устраивавшего им веселую жизнь, гоняет их же собрат-охранитель. Надо отдать должное Тихомиру, зрителей он шугал в том же стиле, в каком вбивал в меня умение махать острым железом. Иначе говоря, не успевшим вовремя слинять, нехило прилетало дубинкой, с которой Тишила, по-моему, не расставался вовсе, после чего неудачникам вручались дрыны, изображавшие нечто длинноклинковое, и начиналась потеха. К моему величайшему удивлению, далеко не каждый охранитель мог похвастаться мастерством фехтовальщика, так что доставалось им от Тишилы по полной программе. Когда же я рискнул поинтересоваться у знакомого мне по «банному делу» поручика, в чем причина столь низкой подготовки охранителей, тот лишь пожал плечами.

— А с кем моим орлам рубиться, Виталий Родионович? Наши противнички и сами-то частенько сабли в руке не держали, а ежели дойдет до смертоубийства, так здесь табельный «Сварскольд» куда как сподручней. Да и перечить под его угрозой мало какой лиходей осмелится, — объяснил поручик, оставив меня в легком недоумении. Ну в самом деле, на кой тогда синемундирники вечно таскают с собой по полтора килограмма на фиг им ненужной стали? Понты?

На фоне всей этой физкультурной пасторали мои достижения в естествознании выглядели куда как бледнее. Сложно сказать, в чем была причина этого перекоса. Может, ученик моим исследователям попался куда худший, нежели испытатель, а может, просто все эти ментальные выверты не для меня? Черт его знает. Но если в плане исследований все у нас шло как по маслу (я настропалился чуть ли не мгновенно раскрывать и сворачивать блокировку, а розмыслы и вовсе принялись за создание первых рабочих образцов искусственных оболочек), то моя возня с защитой от пуль, например, буксовала со страшной силой.

Нет, с самой защитой все было неплохо. Показанная Бергом схема, уплотняющая воздух вокруг объекта, вполне эффективно останавливала любой попадающий в область ее действия предмет. Отвратительно было со временем ее постановки. Сначала я пытался привязать ее к звуку выстрела. Облом. Несмотря на всю архаичность местного оружия, пули, из него выпускаемые, звуковой барьер преодолевали без проблем. Единственное, что удалось сделать в этом плане, это заставить реагировать защиту на звук взводимого курка (за неимением в местных короткостволах затворов, о звуке которых задумывался… Местные пистоли оказались все поголовно револьверного типа, или барабанники, как их принято здесь называть, о чем я узнал, лишь посетив оружейный магазин. Счастье еще, что князь выделил десяток табельных «Сварскольдов» для обкатки в подвальном тире). Но такая защита не без изъянов. Несмотря на то что я постарался, насколько это возможно, увеличить разрешающую способность тревожной части защиты, с тем чтобы она могла отреагировать на нужный звук, даже если он будет заглушен какими-то шумами, по-настоящему чуткой «тревожка» так и не стала, да и больно ненадежен был этот способ. Достаточно сказать, что если мимо проедет «лихач» и в то же время какой-нибудь супостат, в паре десятков шагов от меня, взведет курок своего «Тиссо», защита его прошляпит… Грустно. Плюнул на это дело и взялся за отработку иных вариантов. Второй способ показался мне куда интереснее, по крайней мере скорость света куда выше скорости звука и уж однозначно выше скорости полета местных пуль… На пробу я отстрелял несколько коробок патронов разных марок и долго-долго морочил себе голову тем, как вбить параметры вспышек от выстрелов в тревожную часть защиты. Пока не догадался выставить своеобразные «вилки», определяющие верхние и нижние значения. Количество «датчиков» удалось уменьшить чуть ли не на порядок, но все равно защита получилась громоздкой, с чрезмерно развитой тревожной частью, выглядящей в мысленном взоре как покрывающие всю тонкую оболочку иглы ежика, заканчивающиеся небольшими раструбами. Самое паршивое, что, находясь под такой защитой, даже раскинуть простейшую сеть познания оказалось чертовски тяжело. Да что там сети, если воспользоваться щупами, чтобы вытащить с полки нужную книгу, и то стало почти неподъемным делом.

У меня совсем было опустились руки от этих неудач, когда результат деятельности моего ущербного разума попал на глаза хмурой Хельге, только что получившей грандиозный разнос от князя за болтовню об исследованиях, проводимых ее командой, в неподобающем месте. Пообщалась с коллегами из университета, называется. Собственно, чтобы вывести барышню из депрессии по поводу несправедливости жизни вообще и начальства в частности, я и продемонстрировал ей свое творение. Увлекающаяся натура рыжей исследовательницы, как я и ожидал, тут же переключилась на оценку увиденного. В отличие от братца, Хельга не стала твердить, что создание защиты от пуль невозможно…

— В этом что-то есть, Виталий, — задумчиво протянула рыжая исследовательница, не спуская глаз с результата моей работы. — Конечно, тяжеловато на вид, и вряд ли возможно приспособить твою задумку в качестве обычного щита… Но вот если совместить с нашей разработкой, то может и выйдет что-то толковое.

— С какой разработкой? — не понял я.

— Как это? С искусственной тонкой оболочкой, разумеется, — пожала плечами Хельга. — Зададим ей нужный вид, и готово. Основная проблема-то с твоей защитой в ее громоздкости. То есть твое ментальное тело вынуждено чуть ли не напрямую управлять всем этим кошмаром. А если мы встроим эту функцию в созданную оболочку, то естественное тело будет разгружено и сможет выполнять иные задачи, не отвлекаясь на контроль защиты… Только объясни, пожалуйста, зачем тебе понадобилось так много чувствительных окончаний? Не проще было обойтись хотя бы десятком?

— Может, и проще, — вздохнул я. — Только у меня не получилось создать окончания с большим диапазоном принимаемых сигналов. Пришлось брать количеством. Какие-то из них «видят» только вспышку барабанника «Барринса», к примеру, а какие-то реагируют только на отраженный свет от выстрела, зато чуть ли не любого короткоствольного оружия.

— Будет много ложных срабатываний, — утвердительно заметила Хельга.

— Ну-у, не так уж и много. По расчетам получается одно ложное срабатывание на десять оправданных.

— А это не много? — Хельга вздернула бровь, но тут же кивнула. — Впрочем, наверное, ты прав. Пусть лучше иногда защита срабатывает вхолостую, нежели опаздывает или вообще не включается… Ну что, попробуем?

С этими словами Хельга сорвалась с места и, взметнув длинной юбкой пыльный вихрь, умчалась к коллегам. Даже не подумала меня подождать… Экспериментаторша, что с нее взять?

М-да. Манипуляции с менталом — штука, конечно, интересная, но что дальше? Еще немного и я полезу на стены флигеля от идиотизма происходящего. Все эти натужные попытки исследователей и князя найти мне хоть какое-то занятие и следующие за ними преувеличенные похвальбы в мой адрес за выполнение ерундовых, никому не нужных заданий… Если первые пару недель после моей медитации я еще воспринимал это как своеобразную психотерапию, то теперь… Жуть. Ну не привык я к синекуре! А назвать иначе мою работу в канцелярии, после того как исследователи разобрались с блокировкой, невозможно. Может, поэтому я так обрадовался, когда князь направил на мои тренировки охранителей. Хоть как-то оправдываю те немаленькие суммы, что еженедельно выдает мне казначей канцелярии в качестве жалованья.

— О чем кручинитесь, Виталий Родионович? — О, легок на помине. Я поднялся с кресла, приветствуя Телепнева, неслышно вошедшего в гостиную.

— Рад вас видеть, Владимир Стоянович. — Мы обменялись рукопожатиями, и глава канцелярии сел в соседнее с моим кресло. — Да вот думаю, чем себя занять у вас на службе.

— А что, нынешних забот вам уж недостаточно? — В тоне князя легко можно было прочесть недовольство моими словами. Его трудности.

Я взглянул на вошедшую следом за князем Ладу, в ожидании непонятно чего застывшую у выхода на лестницу.

— Ваше сиятельство, желаете чаю или кофию? — Дошло. Спасибо, Лада.

— Кофий, пожалуй, — медленно кивнул Телепнев. Лада, услышав ответ князя, тут же слиняла на кухню, а глава канцелярии тут же вернулся к теме. — И все же, Виталий Родионович, разве вам недостаточно дел на службе?

— Владимир Стоянович, неужто сами не видите? — Я вздохнул. — Ведь чем я занят с тех пор, как оправился от той медитации? Тренирую охранителей? Учусь манипуляциям с менталом? Пару раз в день демонстрирую исследователям действие блокировки? Ерунда. Сплошная синекура. Не дело это, князь, совсем не дело.

— Э-э, голубчик, да вас никак скука заела? Сплин, как говорят иные наши соседи… — неожиданно усмехнулся Телепнев. — Не ожидал, совсем не ожидал. Ваши ровесники в обществе, чай, только радовались бы такой невеликой службе, а вы… Право же, какое разительное отличие. Ужели в вашем родном мире все молодые люди столь ревностно относятся к служению Отечеству?

— Вряд ли, Владимир Стоянович. — Я усмехнулся.

— Ну что ж, будем считать, что вы у нас эдакий уникум, — отразил мою усмешку князь, после чего благодарно кивнул Ладе, принесшей кофе, и, приняв у нее из рук чашку, посерьезнел. — Знаете, Виталий Родионович, в чем-то я вас понимаю. Наверное, я бы и сам страдал от скуки, окажись на вашем месте… Но что делать, по нашему соглашению я более ничем не могу вас занять… Да и сами вы должны понимать, что как бы то ни было, но допускать вас к серьезной работе в канцелярии я не имею права. Но вообще, как вы помните, через неделю заканчивается срок нашего с вами сотрудничества. Вот тогда вы и обретете столь долгожданную свободу. Правда, вместе с ней вы получите и определенные проблемы, и первой из них станет добыча средств к существованию…

Вот тут я не мог не согласиться с князем. Действительно, стоит мне выйти за ворота канцелярии, как вопрос пропитания станет ребром. Нет, деньги у меня есть, жалованье-то тратить некуда, даже с учетом того, что часть его уходит на оплату услуг Лейфа и Лады, остается вполне приличная сумма по местным меркам. Но все же недостаточная для того, чтобы прожить на нее целую жизнь. Максимум, на что ее хватит, это на год-другой скромной жизни. И о личном поваре и экономке в этом случае придется забыть… А не хочется. Особенно о Ладе.

Князь внимательно наблюдал за моим лицом. Правильно, разобраться в моих эмоциях напрямую у него теперь не вышло бы, вот и пришлось обойтись его сиятельству контролем моей мимики. Правда, надо отдать ему должное, физиономист из Телепнева получился очень неплохой. Впрочем, трудно было ожидать иного от главы службы безопасности немаленького государства.

— Вижу, вы отдаете себе отчет в тех сложностях, что вас ждут за порогом канцелярии. Посему предлагаю вам поступить следующим образом. Я не могу предложить вам службу в штате канцелярии, поскольку, согласно уложению, всякий подданный, ищущий штатного чина, должен закончить специальные курсы государева училища, кои, как мы знаем, вы не проходили. Но я могу сохранить за вами должность наставника для наших охранителей. Поверьте, не из снисхождения, но потому что ухватки ваши действительно оказались весьма для них полезны. Будете заниматься с охранителями два-три раза в неделю, расписание можно будет уточнить позже. Понятно, что жалованье ваше несколько уменьшится по сравнению с нынешним, да и флигель придется освободить, но уж клятвенно вас заверяю, что на достойную, хоть и не шибко роскошную жизнь жалованья вам будет достаточно. Да, вот еще. Поскольку уложениями не дозволяется найм штатских для службы в Особой канцелярии, чин письмоводителя, заштатный разумеется, остается за вами, Виталий Родионович.

— Это обязательно? — вздохнул я.

— Да, — коротко ответил князь, но, глянув на мою кислую физиономию, смягчился. — Посмотрите на адъюнкт-профессора Граца, его же не смущает чин заштатного коллежского советника. Отнеситесь к вашему статусу так же.

— Попробую. — Я вздохнул.

— Вот и ладно. — Телепнев покивал и, отставив чашку на стол, поднялся с кресла. — Что ж, надеюсь, с обретением свободы ваш сплин отступит, а?

— Я тоже на это надеюсь, Владимир Стоянович, — согласился я, поднимаясь следом за главой канцелярии.

— Ну что ж. Тогда позвольте откланяться… и, Виталий Родионович, при первой возможности навестите профессора Граца. Думаю, он сможет порекомендовать вам квартиру в приличном доме. — С этими словами князь коротко кивнул, прощаясь, и покинул гостиную.

М-да. Особая канцелярия, кажется, совсем не хочет меня отпускать. Впрочем, чего еще можно ожидать от спецслужбы?

Попрощавшись с князем, я спустился на первый этаж, где нашел Ладу и Лейфа. Как-то само собой получилось, что эти двое превратились из прикомандированной прислуги сначала в моих личных слуг, а чуть позже, когда я окончательно избавился от последствий той памятной медитации, и вовсе образовали что-то вроде моего ближнего круга. Даже с Хельгой, единственным человеком в этом мире, с которым я был на «ты», я чувствовал себя куда скованнее, нежели в обществе Лады и Лейфа. Что подвигло их уволиться от Граца, я пока так и не узнал, да мне это и не было особо интересно. Даже если окажется, что это всего лишь еще один шаг Телепнева по контролю моего благородия, на отношение к Ладе и Лейфу сей факт вряд ли повлияет. Пусть шпионят, если надо. У меня особых тайн не имеется, а если и появятся, то уж спрятать их я сумею. Надеюсь…

На кухне, как всегда, дым стоял коромыслом. Тут постоянно что-то парило, шкворчало и кипело. Вот и сейчас Лейф, быстро, почти не глядя, рубящий зелень, то и дело отвлекался на пышущие жаром сковороды и при этом успевал ворчать на Ладу, сосредоточенно взбивающую какую-ту массу в небольшой плошке. В ответ девушка только изредка фыркала, но от работы не отвлекалась. Моего прихода эта парочка поначалу даже не заметила, правда, только до того момента, пока я не попытался разжиться снедью. Стоило протянуть руку к поджаристому пирожку, горка которых возвышалась на рабочем столе, как Лейф тут же меня заметил.

— Виталий Родионович, ну к чему это? Подождите с полчаса, накроем стол как надобно, отобедаете, — прогудел повар.

— Прости, Лейф. Не удержался. Уж больно аппетитное печево, — повинился я. — Вообще-то я зашел совершенно по другому поводу. Ну-ка, други мои, подскажите, как мне найти дом Меклена Францевича?

— Навестить желаете… — улыбнулся Лейф. — То верно. Как вы свалились, господин профессор, почитай, каждый день о вашем здоровье справлялся, а потом и вовсе местных врачей взашей прогнал да сам за вами смотрел.

— Балабол, — фыркнула Лада. — Виталий Родионович спрашивал, как ему профессора сыскать, а не о том, кто за ним по болезни ходил. Вы не слушайте Лейфа, ваше… Виталий Родионович. Коли желаете навестить профессора, езжайте на Неревский конец, там, напротив гостиного двора, его особняк стоит. Аккурат сразу за зданием Торгового собрания. Только вы наперед ему визитную карточку отошлите, за день предупредите о том, что в гости пожалуете.

— А что, по телефону предупредить нельзя? — хмыкнул я, за что тут же получил два осуждающих взгляда.

— То не по правилам, — после долгой паузы покачала головой Лада и пустилась в объяснения: — Ежели дело какое срочное, то можно и телефонировать. Сие простительно. Но уж коли в гости-собрались, то надобно вежество проявить, уважить хозяев, дабы они подготовиться могли к визиту да встретили гостя как должно.

— Понял-понял, — кивнул я. — Вот только тут одна закавыка. Визиток у меня нет. Не было в них необходимости, вот и не заводил.

— Визиток? Так у вас же цельный шкаф костюмами забит, — непонимающе взглянул на меня Лейф.

— Я про визитные карточки говорю, — поправился я. Действительно, визитка здесь это именно костюм, а не картонный прямоугольник с реквизитами. Его-то именуют либо визитной карточкой, либо просто карточкой, но никак не визиткой. Конфуз, однако. Черт, все-таки я пока еще слишком мало знаю об окружающем мире. Пока я сижу во флигеле, это не особо заметно, но стоит вырваться «на волю, в пампасы», как мое незнание местных обычаев станет большой проблемой… вплоть до дуэлей, или как они здесь называются, хольмганга.

Правда, кажется, я нашел способ исправить это недоразумение. Вот он сидит передо мной, аж в двух экземплярах. Решено, сейчас мы их и припряжем к ликвидации безграмотности среди отдельно взятого меня. Я окинул брата с сестрой изучающим взглядом.

— Лада, Лейф, прошу вас внимательно меня выслушать. Как вы заметили, я не очень хорошо осведомлен о традициях местного общества. Так получилось, что я родился и вырос в месте, где подобные обычаи совсем не в ходу. Так что буду вам благодарен, если вы возьмете на себя труд помочь мне разобраться с принятыми в здешнем обществе правилами, — выдохнул я, завершая тираду.

Лада и Лейф переглянулись и, словно неслышно о чем-то договорившись, слаженно кивнули.

— Не сомневайтесь, поможем, ваше благородие, — пробасил Лейф и неожиданно подмигнул. — Отец наш тоже из природных ушкуйников, а в городе осел, так и полугода не прошло, как сию премудрость выучил. Так что теперь никто в нем волка бегущих холмов и не угадает, ну кроме разве что таких же ушкуйников.

Я еле заставил себя проглотить вопросы, уж было готовые сорваться с моего языка после слов Лейфа. Приняли они меня за какого-то ушкуйника, и черт бы с ним. Потом разберемся. Главное, что с вживанием в местное общество ребята мне помогут. А с остальным попозже разберемся.

— Вот и славно. — Я кивнул брату с сестрой. — Значит, теперь надо заказать эти самые визитные карточки, да?

— Не извольте беспокоиться, Виталий Родионович, все сделаем в лучшем виде. Только набросайте, что должно на карточке напечатать. А к завтрашнему вечеру я вам их принесу, — скороговоркой произнесла Лада.

— Так. А что на них написано должно быть, я не знаю, — развел я руками. Ну в самом деле, хрен его знает, что там на этих карточках у них печатают, кроме ФИО? О! — А знаете, пусть там только мои фамилия, имя и отчество значатся.

— А титул, регалии? — удивленно вскинулась Лада.

— К черту, — отмахнулся я.

— Правильно, — поддержал меня Лейф. — Титул — это вон земельным дворянам да бондам кич. А морским волкам громкое величанье ни к чему.

И все-таки за кого ж меня принял этот повар с замашками вояки?

— Ну как пожелаете, Виталий Родионович. А цвет, шрифт… — заговорила Лада, грозно поглядывая на братца.

— То на твое усмотрение, красавица, — пожал я плечами. — Главное, чтобы аляповато не было.

— Все исполню, ваше… Виталий Родионович, — кивнула Лада и вдруг встрепенулась. — Ой, Лейф! Заболтались мы… Что ж ты за сковородами-то не следишь?!

— И вправду, — прогудел ее братец, разворачиваясь к плите. Я понял, что меня таким образом выпроваживают с кухни, и тихонько удалился. Правда, на лестнице меня догнал голосок Лады.

— Виталий Родионович, обед будет готов через полчаса. Вам кофий сейчас подать или как откушаете?

— Сейчас подавай, — откликнулся я, уже выходя в гостиную.