Канопус
Я оказалась на окраине города. Один из домов привлек мое внимание. Он был довольно простым: обыкновенный, ничем не примечательный жилой дом, построенный из местной породы камня. И все же этот дом притягивал меня.
Стоящий на небольшом холме, он возвышался над ядовитыми испарениями, в которых утопал город. Я увидела, что на ступенях стоит юноша, одетый в уже знакомые мне узкие брюки и трикотажную рубашку, но не могла разглядеть его лица, потому что, хотя оно было обращено ко мне, его скрывала маска. «Назар, Назар», — застучало у меня в висках, и я крикнула:
— Назар, я знаю, что это ты!
Мы сняли маски и поднялись на вершину холма, чтобы не дышать ядовитым туманом, и наши глаза покраснели и увлажнились.
— Как дела, сирианка?
— Ты сам построил этот дом? Ты архитектор?
— Да, кроме всего прочего, я еще и архитектор.
Мы стояли рядом и смотрели на дом. Это было очень приятно. Казалось, что город исчез и остался лишь один этот дом.
— Смогут ли те, кто живет здесь, не потерять рассудок?
— Здесь живу я. И мне кажется, я тут один из самых здравомыслящих, — сказал Назар хорошо знакомым мне тоном, и я засмеялась.
— Ах, канопианец, но почему, почему, почему?
— Ты все еще продолжаешь задавать этот вопрос, Амбиен?
— А ты нет?
Назар помедлил с ответом. О, как это было знакомо — он не мог откровенно поделиться своими мыслями со мной, сирианкой. Я не годилась для этого! Наконец он сказал:
— Амбиен, тебе не приходило в голову, что есть вопросы, которые имеют смысл, а есть и другие, задавать которые бесполезно? Абсолютно бесполезно!
— Мне трудно примириться с этим.
— Хотя тебе говорит об этом сам Назар, крупнейший специалист по бессмысленным бунтам? — Он опять засмеялся, и мне вспомнилось время, проведенное в Коши.
— Может быть, я недостаточно сильна, чтобы принять правду.
— Тем хуже для тебя. Ни у кого из нас нет выбора… Или ты хочешь остаться среди тех, кто прячется за выдуманное решение или ответ лишь потому, что он слишком слаб и ему недостает терпения?
Я улыбнулась при мысли о том, как долго ему пришлось терпеть.
Но, улыбнувшись, я закашлялась, а следом за мной начал кашлять и канопианец.
Назар надел маску, и я последовала его примеру. Теперь мы снова походили на носатых чудовищ.
— Послушай меня, Амбиен.
— Я вся внимание.
— Вот и прекрасно. Неужели, после того как ты долгие годы наблюдала за нашей работой, а потом стала участвовать в ней сама, ты по-прежнему думаешь, что мы стали бы заниматься тем, что заведомо обречено на провал?
— Нет.
— Так помни об этом. Не забывай это никогда.
Назар помахал мне на прощанье и стал подниматься по ступеням к себе домой.
Я улетела с Роанды, так и не вернувшись на ее луну.
Дома меня поджидала Большая Четверка.
Отделаться от нее на этот раз было не так-то просто. Моим коллегам требовалась информация.
Взвесив все за и против, я написала письмо Клорати. (Общаясь с Канопусом, мы всегда называли Роанду Шикастой.)
Частное письмо, отправленное с дипломатической почтой
Отправитель: АМБИЕН ВТОРАЯ, СИРИУС
Адресат: КЛОРАТИ, КАНОПУС
Пишу наспех. Я только что просматривала наши отчеты с Шикасты. На всякий случай сообщаю, что Шаммат созвала всех своих агентов на этой планете на совещание, хотя скорей всего ты уже в курсе. Это совещание подтверждает наши подозрения. Условия на Шикасте влияют на шамматян сильнее и быстрее, чем на обитателей самой Шикасты. Их умственные способности стремительно слабеют. Они страдают лихорадкой, учащенным сердцебиением и аритмией. Шамматяне все еще способны адекватно оценивать конкретные ситуации, однако выводы, которые они делают, становятся все более нелепыми и дикими. То, что Шаммат созвала это собрание, подвергая своих агентов огромной опасности, равно как и то, что им пришлось подчиниться этому опрометчивому приказу, показывает, что неблагоприятному воздействию подверглась Планета-Мать.
Мы полагаем, что состояние Шаммат и ее агентов по всей вероятности ускорит стихийное самоуничтожение Шикасты.
Разумеется, такие новости не радуют…
По данным нашей разведки, вы переносите кризис на Шикасте очень неплохо — впрочем, мы и не ожидали от вас ничего другого. Можем ли мы рассчитывать на ваш визит, если все будет идти нормально? Как всегда, с нетерпением ждем встречи.
Вскоре после этого меня вызвала Большая Четверка, которая, без сомнения, прочла и обсудила это письмо.
— Амбиен, почему ты не хочешь рассказать, что происходит между тобой и Клорати?
— Между Сириусом и Канопусом.
Эти слова вызвали у них раздражение и тревогу.
Сознание Большой Пятерки виделось мне гроздью из пяти крохотных шариков, живых клеток, которые прильнули друг к другу, став единым целым. Но одна из них вибрировала в собственном темпе. Четыре маленьких пузырька все теснее прижимаются друг к другу, а вокруг пятого образуется свободное пространство, и его биение делается все более бурным.
— Ты не рассказываешь нам ничего. Ничего.
— Я рассказываю все, что могу.
— Амбиен, тебе придется рассказать нам все. Если мы — Большая Пятерка — не найдем убедительных аргументов для обоснования нашей деятельности на Роанде, ситуация станет критической для всех нас.
— Исправить ее в ваших силах.
— Нам не хочется прибегать к подобным мерам.
— Неужели вы действительно думаете, что мне нужно лишь найти формулу, подобрать слова, нанизать несколько фраз одна на другую? И тогда вы, одобрительно кивая, скажете: ну разумеется, вот оно! А потом повторите мои слова для всей империи, и все будут счастливы…
Я вынуждена подчеркнуть, что это заседание проходило в самый разгар дебатов, которые продолжаются до сих пор и подрывают фундаментальные принципы, на которых зиждется империя.
Какие принципы?
Какие традиции? Какие цели?
Какая служба? Какая роль?
Я пыталась втолковать Большой Четверке, что им придется слушать мои объяснения год напролет, поскольку их хватит на целую книгу.
— Так почему бы тебе не написать ее, Амбиен?
Я понимала, что это поможет решить множество задач.
— Бюрократу со стажем будет нелегко написать ее, ведь прежде всего это история моего сердца, а не хроника событий.
Эта шутка произвела тягостное впечатление на моих соратников.
Меня отправили в продолжительный отпуск. Иными словами, я оказалась в ссылке на Планете 13.
На их месте я поступила бы точно так же. Я считаю институт Большой Пятерки — или (надеюсь, временно) Большой Четверки — чрезвычайно эффективным механизмом управления империей. Его не следует разрушать. И мне хочется верить, что мой обширный опыт еще принесет пользу Сириусу.
Жизнь в заточении дается мне нелегко — я привыкла свободно перемещаться по всей Галактике, — но я не жалуюсь. Ведь мне позволили написать отчет и поделиться своим уникальным опытом.
Мысли о Роанде причиняют мне боль, но я стараюсь утешиться тем, что сказал мне на прощанье Назар.
Поскольку мне открылось много такого, что я и не надеялась понять, полагаю, что, если проявлю терпение и воздержусь от бессмысленных вопросов, я буду вознаграждена новыми открытиями.
Амбиен Вторая Роандианская,
член Большой Пятерки
Планета 13, Сирианская империя
