* * *
Африка жжет, как тайна, как лихорадка. Джеффри Аллен не может оторвать взгляд ни на миг, не может грезить ни о чем другом. Это лицо, иссеченное знаками итси, лицо-маска умундри. По утрам на причалах Оничи они ждут, застыв на одной ноге, словно обожженные статуи, посланцы Чуку на земле.
Из-за них-то Джеффри и остался в этом городе, несмотря на отвращение, которое внушает ему контора «Юнайтед Африка», несмотря на Клуб, несмотря на резидента Ралли, его жену и их собачонок, которые едят только говяжью вырезку и спят под противомоскитной сеткой. Несмотря на климат, несмотря на рутину Пристани. Несмотря на разлуку с May и сыном, родившимся и выросшим вдали от него, для которого он всего лишь чужак.
Они на причалах каждый день, с рассвета, ждут неизвестно чего, пирогу, которая отвезет их вверх по реке, доставит им таинственное послание. Потом уходят, исчезают, шагая сквозь высокие травы, на восток, в Авгу, в Оверри. Джеффри пытается говорить с ними — несколько слов на ибо, фразы на йоруба, на пиджине, — но они, по-прежнему безмолвные, хотя и не высокомерные, просто отстраненные, быстро исчезают, шагая гуськом вдоль реки, теряясь в высоких травах, пожелтевших от засухи. Они, умундри, ндинзе, «предки», «посвященные». Народ Чуку, солнца, окруженного сиянием, как отец окружен своими детьми.
Это знак итси. Именно его Джеффри увидел на лицах, впервые приехав в Оничу. Знак, вырезанный на человеческих лицах, как письмена на камне. Он вошел в него, коснулся сердца, пометил, врезался в слишком белое лицо, в кожу, не знавшую ожога с самого рождения. Но теперь он чувствует этот ожог, эту тайну. Мужчины и женщины народа умундри, такие неуместные на улицах Оничи, блуждающие по засыпанным красной пылью улочкам, меж купами акаций, со своими козьими стадами, своими собаками. Лишь некоторые из них носят на лице знак своего предка Ндри, знак солнца.
Вокруг них безмолвие. Но как-то раз один старик по имени Мозес, помнивший об Аро-Чуку и оракуле, рассказал Джеффри историю первого Эзе Ндри в Агулери: в то время, говорил он, не было еды, и людям приходилось есть траву и землю. Тогда Чуку, солнце, послал с неба Эри и Намаку. Но Ндри не был послан с неба. Ему пришлось ждать на муравейнике, потому что земля была сплошным болотом. Он жаловался: «Почему у моих братьев есть пища?» Чуку отправил человека из Авки с кузнечными орудиями, мехами, раскаленными углями, и человек смог осушить землю. Эри и Намаку пищу давал сам Чуку, они ели то, что называют азу игве, спина неба. Те, кто это ест, никогда не спят.
Потом Эри умер, и Чуку перестал посылать азу игве, спину неба. Ндри проголодался, стонал. Чуку сказал: «Подчинись мне, не раздумывая, и ты получишь пищу». «Что я должен сделать?» — спросил Ндри. Чуку сказал: «Ты должен убить твоего старшего сына и старшую дочь и похоронить их». Ндри ответил: «То, что ты от меня требуешь, ужасно. Я не могу этого сделать». Тогда Чуку отправил к Ндри Диоку, а Диока был отцом посвященных, тем, кто вырезал первый знак итси на лицах. И Диока пометил лица детей. Тогда Чуку сказал Ндри: «Теперь сделай то, что я приказал». И Ндри убил своих детей и выкопал для них две могилы. Прошли три недели по четыре дня, и на могилах появились молодые ростки. Из могилы старшего сына Ндри выкопал ямс. Испек его и съел, и это было превосходно. Потом он впал в такой глубокий сон, что все решили, будто он умер.
На следующий день Ндри выкопал из могилы дочери корень коко, съел его и снова заснул. Поэтому ямс называют сыном Ндри, а корень коко — дочерью Ндри.
Вот почему еще и сегодня каждый эзе ндри должен помечать лицо своего старшего сына и старшей дочери знаком итси в память о первых детях, которые в смерти своей принесли пищу людям.
И тут что-то открывается в сердце Джеффри. Это знак, запечатленный на коже лица, вырезанный ножом и присыпанный медью. Знак, который делает юношей и девушек детьми солнца.
На лбу — знаки солнца и луны.
На щеках — крылья и хвост сокола.
Изображение неба, чтобы отмеченные им уже не знали страха, не боялись страдания. Знак, освобождающий тех, кто его носит. Враги не могут их убить, англичане не могут заковать их в цепи и заставить работать. Они создания Чуку, дети солнца.
Вдруг Джеффри чувствует головокружение. Он понимает, почему приехал сюда, в этот город, на эту реку. Словно эта тайна жгла его всегда. Словно всё, что он пережил, о чем грезил, уже ничто пред знаком, вырезанным на лбу последних аро.
