14
Затем, совершенно неожиданно — ибо слухам никто не верил, — прибыл гонец с сообщением, что армия пройдет здесь на север и что их, передовых наблюдателей, захватят с собой. Надлежало подготовиться. Вытащили из запасников пулебросы. С опаской вычистили их — все знали, что эти штуки взрываются ни с того ни с сего в руках владельцев. Проверили запасы взрывчатого порошка для этого оружия. Главное же — приготовили мешки с одеждой и едой, наточили ножи.
И вот горизонт на юге ожил, и на них надвинулась армия хеннов. Большая армия, в десять тысяч, и шла она шесть часов, и отдыхала два, и снова шла, и через шесть часов опять останавливалась на отдых — и так день и ночь, десять дней кряду. Высокая полная луна освещала землю, но пыль, вздымаемая десятью тысячами пар ног, затмевала ее свет. Роз шагала рядом с Маарой и болтала о том, как хорошо будет в Шари, и о том, что еще ни разу ей не приходилось двигаться вместе с армией на штурм города. Маара приглядывалась к обстановке и размышляла, как ей получше удрать. Когда с очередной возвышенности вдруг открылся вид на башни и купола Шари, войско замерло, и почти тут же из тысяч глоток вырвался дружный торжествующий вопль. Все думали о богатой добыче. Маара удивлялась: где же армия агре? В ее голове выкристаллизовалась очевидная истина, и она удивлялась, неужели генерал Израк не замечает очевидного? Если город оставлен без защиты, если противнику позволяют без помех в него войти, значит, там ждет ловушка. Войска генерала Шабиса могли скрываться за холмами, окружавшими город со всех сторон. И сама она — лишь мелкий зверек, которому стоило бы подумать о спасении шкуры. Но куда денешься из колонны на марше? И Маара в составе армии хеннов вошла в Шари, улицы которого поражали величием. И здесь они не увидели никого, кроме спасавшихся бегством обитателей, прятавшихся в дома, в лавки, в сараи, иные даже на деревья карабкались. Голова колонны высунулась на центральную площадь. Армия остановилась. Возможно, генерал Израк только теперь сообразил, что попал в ловушку, и прикидывал, то ли ему отступить, то ли искать противника и драться. Задумывались и солдаты. Армия, не вступавшая в настоящую битву на протяжении уже нескольких лет, запаниковала. Маара увидела, что ее час настал. Строй рассыпался, солдаты кинулись в боковые улицы, в проулки, в сады и дома, разрываясь между страхом и жаждой наживы. Маара вбежала в лавку, стянула форменную куртку армии хеннов со знаками различия, натянула «вечную» коричневую рубаху, вытащенную со дна мешка, выпрыгнула на улицу и смешалась с толпой беженцев, устремившейся на север. Войска Шабиса, охватившие город клещами, беспрепятственно пропускали их, офицеры кричали вслед:
— Идите на Карас, скоро вернетесь!.. По дороге вас накормят! — Но мало кто их слышал, все стремились как можно скорее оказаться подальше от Шари. Уже вовсю циркулировали ужасающие истории об убийствах, грабежах, изнасилованиях.
Маара вовсе не стремилась в Карас. Она выскочила из толпы возле большого шиповного дерева, под которым стояла группа офицеров-агре. Помня, что она больше не солдат, а беззащитная беженка, молодая женщина, Маара заскочила за какую-то будку, вытащила из пояса золотую монету и, сжав ее в кулаке, подошла к офицерам.
— Мне нужен генерал Шабис.
Реакция оказалась такой, какой она и ждала: удивление и недоверие, сменившиеся дружным ржанием.
— Он знает меня.
— Да ну!
— Генерал Данн здесь? — рискнула она.
— И он тоже тебя знает?
— Да, представьте себе.
Уверенность этой молодой женщины, а также то, что она, как Данн и Шабис, была махонди, чуть было не подвигли воинов на следующий вопрос, но веселость преодолела. Все снова заржали, а один из офицеров схватил Маару за руку и потащил за собой в пустующую чайхану. Но прежде, чем он успел задрать ее рубаху и приступить к штанам, Маара сунула ему под нос золотую монету.
— Получишь, если доставишь меня к Шабису или Данну. И я не скажу им, что ты собирался меня изнасиловать.
Ее уверенность и спокойствие убеждали больше, чем вид монеты.
— Я на службе, — проворчал офицер.
— Оно и заметно, — усмехнулась Маара.
Он явно растерялся. Слишком много вариантов: изнасиловать эту женщину, отнять монету, прислушаться к тому, что она говорит…
— Подожди.
Офицер вернулся к товарищам, о чем-то с ними потолковал, и физиономии их посерьезнели. К Мааре он вернулся бегом и, не замедляя шага, махнул ей рукой.
— Побежали!
Бежали они по все более широким улицам и остановились перед большим зданием с наружной охраной.
— Шабис сейчас с другой стороны города. Здесь Данн. — Офицер протянул руку, и Маара вложила в его ладонь золотой. — Не забудь сказать генералу Данну, кто тебя привел. — И он понесся обратно.
Она поднялась по ступеням широкой лестницы и обратилась к часовым:
— Я сестра генерала Данна.
Часовые всмотрелись в ее лицо. Один из них вошел внутрь, другой хмуро переводил взгляд с лица Маары на ее запыленное одеяние, как будто примеряя эту жалкую беженку к большому начальнику.
Маару ввели внутрь, повели по коридорам, где сновало множество солдат и офицеров, открыли перед ней дверь в какую-то боковую комнату, где у окна стоял молодой офицер, сразу показавшийся ей знакомым.
— Где генерал Данн? — спросила Маара и поняла, что Данн перед нею.
Брат повернулся к ней и спросил, как будто обвиняя:
— Где ты была, Маара?
Она рухнула в кресло, засмеялась, тут же заплакала, закрылась ладонями, а Данн продолжал недовольно:
— Маара, мы уж боялись, что тебя нет в живых. — Его любящий голос, полный беспокойства за сестру, заверял: «Ты дома, Маара». — Что ж, теперь можно двигаться на север.
Она снова засмеялась.
— Ох, Данн, мне тебя так не хватало…
Она подняла на него смеющиеся глаза. Они перешли на махонди, которого, как поняла Маара, ей тоже не хватало. Она как будто возвращалась к себе, в себя.
Маара встала, Данн обнял ее. Глаза его наполнились слезами.
— Ох, Маара, как тяжело мне было без тебя.
Сидевший в сторонке молодой человек еле слышно фыркнул, встал и направился к двери. Данн догнал его, придержал, пробормотал как-то не то укоризненно, не то оправдываясь:
— Это моя сестра…
Молодой человек повел плечом, стряхивая руку Данна, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Маара и Данн сели рядом, держась за руки, глядя в глаза друг другу. Она видела, как изменился брат, видела, что он превратился из загнанного зверька, боявшегося всего вокруг, в уверенного, сильного молодого человека.
— Шабис выслал по твоим следам шпионов, но они почему-то решили, что ты погибла.
Она рассказала о своих приключениях, он внимательно выслушал.
— Что ж, Маара, теперь можно двигаться дальше. Я не верил, что ты умерла. Потому и не ушел один.
— Но ты же генерал, ты не можешь просто взять и уйти!
Данн засмеялся, встал, принялся вышагивать энергичным пружинистым шагом, не в силах сдержать радостное возбуждение.
— Ну, не совсем генерал. Генерал-стажер. И вообще, наплевать мне на мое генеральство. Какое тебе до всего этого дело? Шабис относится ко мне благосклонно. Он говорит, что я ему как родной. Но война эта — идиотская затея. И она мне надоела.
Данн объяснил Мааре план агре. Войска генерала Израка следует запереть в Шари и уничтожить. Затем армия направится на земли хеннов, дойдет до их штаб-квартиры и займет всю южную часть территории. Вскоре весь Чарад подпадет под контроль четверки генералов. И войне конец. Данн скептически усмехнулся.
— Кабан, попавший в ловушку, опасен. Его надо уничтожить.
— Опять резня, — задумчиво проговорила Маара.
— Ну и что? Кому этих хеннов жалко?
— Там ведь не только хенны. Неанты и торы. Хенны их захватили в плен и силком загнали в армию.
— Маара, это не наше дело.
— Почему вообще Шабис согласился на такой план? Дурацкий план. Хеннов можно было и не впускать в город.
— А он и не соглашался. Но он оказался в меньшинстве. Не забывай, что генералов четверо. Шабис как раз хотел встретить хеннов южнее. А остальные трое решили заманить их в ловушку.
— Хотели устроить резню.
— Именно так.
— Мне надо повидаться с Шабисом, Данн. Он был добр ко мне. Он меня многому научил.
— Да и меня тоже. Но, Маара, не забывай, что мы пленники. Во всяком случае, ты. Не ждешь же ты от Шабиса, чтобы он нас благословил на бегство?
— А почему бы и нет? Он мог бы…
— Нет-нет. На меня возлагают слишком большие надежды. Меня готовят на место Шабиса, когда он станет верховным главнокомандующим. В меня слишком много вложено. И ты думаешь, они выкинут все это дракону под хвост?
— Ну и что нам теперь делать?
— Прежде всего добраться до Караса.
— А потом?
— В Северные земли. День ходьбы от Караса. А там мы будем в безопасности.
— Но сначала надо добраться до Караса.
— И это самое сложное.
Снаружи донесся шум, мимо здания беспорядочной толпой понеслись беженцы. Чтобы можно было слышать друг друга, Данн закрыл большое, от пола до потолка, окно, сделанное из толстого стекла. Стекло Маара уже видела в доме Шабиса, но тогда было темно и она толком не разобралась в свойствах этого материала. Знала она, что стекло хрупкое.
Она подумала, что, видно, очень уверены были в своей безопасности жители Шари, раз позволяли себе иметь в домах такие стекла. Что ж, теперь эта их уверенность, мягко говоря, поколебалась.
Маара и Данн принялись обсуждать детали плана. Как всегда, тщательно. Они хорошо усвоили, что мельчайшая оплошность может все погубить.
Прежде всего, Данн не мог просто так, ни с того ни с сего, отправиться в путь по северной дороге. Следовало сперва переодеться. Кроме того, очень уж примечательны они оба с виду. Данн подвел Маару к стене с окном, ведущим в сад. Вернее, так сначала подумала Маара. Оказалось же, что стекло этого окна показывало дерево, находившееся сзади, за другим окном. И еще стекло этого окна показывало их обоих. Маара хотела рассмотреть это странное окно подробнее, ближе, но Данн торопил сестру. В окне заметно было, насколько они похожи. С тех пор как Маара видела брата в последний раз, Данн вырос чуть ли не на шесть дюймов: стройный, но мускулистый, сильный, просто красавец на фоне зеленого дерева. И он улыбался ее изображению в стекле.
— Глянь, Маара, да ты у нас красотка. Берегись мужиков, чуть зазеваешься — и готово!
— Да уж чуть было не зазевалась. — Она рассказала ему, что произошло. — Но я откупилась. Подумать только, мы ведь могли и не захватить из скальной деревни золото!
— Да. Хорошо, что захватили. Сколько монет у тебя осталось?
— Пятнадцать.
— А у меня шесть, если не считать… — Он показал на свой пояс. — Как окажемся в безопасности, надо будет вынуть. Зудят. Зато надежно.
Во что же им одеться?
Данн подошел к шкафу и вытащил старый мешок Маары.
— Таскал с собой именно потому, что не верил, что ты можешь умереть. А теперь он нам поможет.
Маара вынула из мешка две рубахи, наряд рабов.
— Штаны свои не забудь снять. — Она стащила форменные штаны армии хеннов, осталась в рубахе, достающей до колен. — Это тоже, — Данн ткнул в рубаху. — Народ заинтересуется.
Она стеснялась. Брат заметил это, отвернулся, и Маара сменила рубаху на рабскую, которую невозможно отстирать добела.
В дверь постучали. Данн приоткрыл ее. Снаружи донесся гул голосов. Ему что-то доложили.
— Ладно, разберусь, — ответил он. — Пока меня не беспокоить. — Он повернулся к сестре. — А теперь давай-ка поживей. — Он скинул форму. — Прощай, генерал Данн.
Жалел ли он об этом? Колебался? Если и да, то виду не показал. Перед глазами мелькнуло обнаженное тело брата, не изможденное, как некогда, не кожа да кости, а сильное и прекрасное, воистину прекрасное, — и вот он уже в рабской рубахе, ухмыляется, бормочет под нос:
— Мы с тобой пара чучел.
— Еще не совсем чучел. Волосы прикрой. — Маара затянула свою прическу платком, Данн напялил шерстяную шапку из мешка. В мешок свалил фрукты из вазы и хлеб из корзины, стоявших на столе.
— Вода, — напомнила Маара.
— Воды на маршруте достаточно до самого Караса. Для беженцев вода и похлебка.
— Да, мы теперь беженцы.
— Всё. Живо!
Окна комнаты выходили прямо в сад, за забором которого тянулась нескончаемая толпа горожан. Данн переложил нож из формы в специальный карман, отправил туда же золотые в маленьком мешочке. Маара подхватила мешок, но нож ее остался в армейском рюкзаке, который она бросила в лавке. Данн открыл окно, и в кабинет ворвался шум улицы. Оба выпрыгнули в сад и через минуту влились в поток беженцев. Часовой заметил их слишком поздно, приняв за прошмыгнувших через сад штатских, или вообще не заметил… а может, посчитал, что спокойнее будет не заметить.
