В книге Хавьера Мариаса «Жизнеописания» есть эссе о фотографиях писателей. Среди репродукций фотопортретов имеется фото Сэмюеля Беккета — Беккет сидит в углу пустой комнаты. Вид у него настороженный; вот и Мариас называет взгляд Беккета «затравленным». Вопрос: чем или кем затравлен, загнан Беккет? Наиболее очевидный ответ: Беккет загнан фотографом. Неужели Беккет действительно по доброй воле решил усесться в углу, в точке пересечения трех пространственных осей, и устремить взгляд снизу вверх, или это всё-таки фотограф его убедил? В такой позе, под десятью, или двадцатью, а то и тридцатью вспышками фотоаппарата, да еще когда над тобой нависает некто, трудно не чувствовать себя затравленным.

Известно, что фотографы приступают к фотосессии, уже имея предубеждения, зачастую из разряда клише, о том, что за человек объект съемки, и стараются подтвердить свои клише в снимках, которые они, в соответствии с идиомой, принятой в английском языке, берут, а не делают. Фотографы не только придают объектам съемки позы, диктуемые клише, но и, вернувшись в студию, выбирают из снимков максимально приближенные к клише. Вот мы и пришли к парадоксу: чем больше времени фотограф уделяет достоверности, тем меньше шансов, что он отдаст ей должное.

Должна сказать, когда вы впервые назвали себя анархистом, я изменила свое о них мнение. Я думала, анархисты носят черное и пытаются взорвать здание парламента. Вы, похоже, анархист особого рода, очень тихий и культурный.