Глава 24

В лагере басмачей мулла прочитал молитву о погибших воинах Аллаха, после этого начались приготовления к обеду: было устроено место для большого костра, двое усачей-бородачей вынесли на специальном шесте огромный бронзовый казан – котёл для приготовления пищи. В нём готовилась еда для всей басмаческой орты. Казан считался чуть ли не главной походной ценностью подразделения. К котлу прилагался гигантских размеров половник. Его, словно церемониальную булаву, торжественно нёс на плече самый толстый член банды – её главный повар, который почётно именовался «распределителем похлёбки». Проголодавшиеся после долгого пребывания в седле воины одобрительными криками приветствовали появление повара и его подмастерьев, которые обещали накормить их пловом, приготовленным из захваченной на почтовой станции хромой кобылы.

В стороне от всех сидел связный русский пленник. С того момента, когда шофёру накинули на шею петлю аркана и потащили в степь, воспоминания его были спутанными и фрагментарными. Парня спасло то, что он успел просунуть руку в сжимающуюся удавку и тем спас себя от удушения. Его так и тащили с задранной правой рукой. По пути бедняга старался подтянуться левой рукой на верёвке, чтобы не дать петле сломала себе шею. Сколько продолжалась эта борьба, пленник не знал, но в какой-то момент гонка вдруг прекратилась. К нему подошли трое, они придавили его к земле, кряхтя и бранясь, стали связывать ему руки и ноги. От них воняло так, что хотелось задержать дыхание.

Связанного пленника перекинули через холку лошади и так доставили в этот лагерь. Здесь пленником занялись трое бандитов. Вначале они издевались над ним, особо не утруждая свою фантазию – били, прижигали кожу тлеющими головешками из костра, кололи и резали ножами. Их очень возбуждали стоны и крики жертвы. Но потом бандитам захотелось чего-то более изощрённого. Самый молодой из них – единственный безбородый с ломающимся мальчишеским голосом раскалил на костре шомпол от винтовки и попытался проткнуть им сердце пленника, но его старшим приятелям это показалось недостаточно забавным, и они взялись преподать «салаге» науку.

Шофёра крепко привязали спиной к невысокому врытому в землю столбу. Бородач с сильно развитыми надбровными дугами и гнилыми зубами слепил миску из сырого теста и водрузил её на обритую макушку жертвы. Получилось что-то вроде короны. Второй «учитель» поставил на огонь железную чашку с маслом. Пленник догадался, какая средневековая адская пытка его ожидает и сжался от ужаса. Когда масло закипело, пленнику завязали глаза.

В этот момент несчастный не мог видеть, как поблизости появился человек в шапке из рыжего меха. Поверх его перетянутого коричневыми портупейными ремнями английского френча был надет голубой парчовый халат. Это был сам предводитель банды – курбаши. При его появлении все почтительно склонились.

Некоторое время главарь банды молча разглядывал пленника, лицо которого заплыло от побоев и превратилось в один большой синяк, одежда была разорвана и сквозь лохмотья видны кровоточащие раны и бардовые рубцы. Затем курбаши ленивым жестом подозвал одного из пытающих пленника воинов:

– Подвесьте-ка «уруса» над большим казаном.

Палачи тут же бросились исполнять приказание. К этому времени подмастерья повара уже зарезали трофейную кобылу и заканчивали разделку туши, собираясь забросить куски мяса в кипяток с варёным рисом, морковью и луком. Но приказ курбаши не подлежал обсуждению.

– Ничего! Вместо конины будет у нас плов с большевистской бараниной! – громко крикнул заждавшимся обеда солдатам «распределитель похлёбки».

Жажда жестокого зрелища пересилила во многих басмачах даже голод. Приуныв поначалу от новости, что долгожданный обед откладывается, теперь они восторженно хлопали себя по ватным халатам и оживлённо обсуждали тонкости варки человека живьём.

Но если зрители предстоящего представления пребывали в радостном предвкушении, то исполнители казни испытывали серьёзное затруднение. Оказалось, что на практике точно исполнить волю командира не так то просто. Жертву требовалось медленно опускать в котёл с кипятком, так чтобы пленник варился постепенно в течении нескольких часов. Для этого требовалось соорудить специальный блок, через который можно будет перебросить верёвку с «тушей» русского и ворот, с помощью которого постепенно опускать тело.

Один из палачей озабоченно вполголоса обратился к товарищу:

– Ты, Ибрагим, умный голова, давай командуй что делать, а то курбаши ошибок не прощает. Злой, как шайтан становится.

– Ты что, Мирза, шутишь! – испуганно округлил глаза и замахал на приятеля руками Ибрагим: – Откуда мне знать, как это делается! Если русский умрёт слишком рано, хозяин нас самих живьём сварит.

Первый палач стал в глубокой задумчивости гладить рукой свою чёрную бороду.

– В таком деле без опытного человека не справится – произнёс он, наконец, обводя глазами товарищей.

– Надо позвать Резама! – осенило самого молодого в их троице. – Я слышал, что его дядя служил помощником палача у самого эмира Бухары.

Резама долго уговаривать не пришлось, взяв в оплату крошечный золотой самородок, он со знанием дела начертил палочкой на земле план необходимой конструкции. Под его руководством всё было готово уже через час. Приглашённый оценить качество выполненной работы курбаши, остался доволен. Теперь он обратился к пленнику через переводчика:

– Спроси его, какой дорогой они едут к Астрахани. Если он скажет, я обещаю, что отпущу его.

Выслушав толмача, водитель плюнул сгустком крови, метя в лицо предводителю басмачей, но промахнулся и плевок упал на истоптанный конями снег. Курбаши слегка улыбнулся и подал знак палачу. Заскрипел деревянный ворот, пленник в ужасе поджал под себя ноги, пытаясь отсрочить неизбежное, и вошёл в булькающую воду коленями. Раздался душераздирающи вопль.

Курбаши тут же подал знак поднять потерявшего сознание от ужасной боли русского. Голова пленника свесилась на грудь. Его окатили ледяной водой, после чего командир басмачей вновь обратился к «урусу»:

– Если мы дадим вам фальшивые накладные, могли бы вы попытаться получить по ним на городских армейских складах винтовочные патроны и ручные гранаты? А то у нас катастрофически не хватает ни того, ни другого. Как, рискнёте? Военный пустился :

Глаза предводителя под рыжим мехом сверкнули лисьей хитростью, голос его сделался сладким и вкрадчивым:

– Но если ты скажешь мне, где твои дружки, я немедленно прикажу разрезать твои путы и расплачусь с тобой золотом. Я щедр с теми, кто оказал мне услугу. У моего личного лекаря есть особый бальзам из горных трав, от которого раны затягиваются буквально на глазах. Я прикажу ему облегчить твои страдания. Потом тебя отвезут в стойбище к чабанам, и они выходят тебя и проводят к железнодорожной станции. Оттуда ты сможешь вернуться домой богачом.

Переводчик нагнулся к потерявшему силы и остатки мужества шофёру, который хрипло прошептал:

– Дайте пить… Воды!

Узнав то, что его интересовало, предводитель басмачей сразу утратил к пленнику всякий интерес. Он хрустнул сургучом найденного под гимнастёркой пленника пакета, распечатал депешу и нахмурил лоб, пытаясь по качеству бумаги определить стоимость документа у потенциальных покупателей, ибо прочитать письмо не мог, ибо был безграмотным.

С почтительного расстояния наблюдающий за предводителем его ближайший советник чуть ли не на цыпочках приблизился к хозяину и застыл в ожидании поручений. Не отрывая глаз от документа, курбаши распорядился:

– Баяргул, пошли гонца – передать беку, что мы их выследили. Самое долгое через пять дней я пришлю ему в подарок кожаный мешок с головами этих русских.

Баяргул позволил себе услужливо заметить со злорадной улыбкой:

– Они и не догадываются, что их головы уже им не принадлежат! Но не лучше ли оставить этих неверных зверю, хозяин? В конце концов, это его законная добыча. Раз русские настолько глупы, что как бараны сами идут на убой – к нему в зубы, то не лучше ли…

Командир недоумённо взглянул на помощника, осадив его на полуслове:

– Прикуси свой толстый язык! Или ты забыл, как поступает бек с теми, кто смеет ослушаться его приказа?

Помощник поспешил признать, что сказал глупость:

– Извините меня, уважаемый курбаши!

Предводитель басмачей повернулся, собираясь отправиться в свой шатёр немного отдохнуть перед новой дорогой, но помощник осмелился задать ему ещё один вопрос, кивнув на всё ещё подвешенного над котлом русского:

– А с ним что делать?

Курбаши приблизился к пленнику. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза – сломленный и ставший предателем водитель – с надеждой, главный басмач – почти равнодушно.

– Я обещал освободить тебя от твоих пут, – вспомнил курбаши, доставая кинжал. Быстрым движением он перерезал верёвку, которая удерживала пленника над котлом. Раздался всплеск упавшего в воду тела, короткий пронзительный вопль ужаса и страшной боли, и снова осталось лишь мерное побулькивание готовящегося плова.

Курбаши счёл нужным пояснить:

– Его глаза слишком много видели, а уши слишком много слышали, чтобы его голова осталась на плечах. Отрубите её потом и присоедините к головам других «урусов», когда мы настигнем их.

Помошник льстиво заверил:

– Бек останется доволен, получив все пять голов.

– Нет, только четыре! – выставил пятерню с загнутым большим пальцем курбаши. – Один из «урусов» – человек хозяина, с его головы даже волос не должен упасть.

– Тогда я предупрежу джигитов, – понимающе сказал помощник.

– Но, уважаемый курбаши, тогда ваши горячие воины могут по незнанию зарубить верного слугу хозяина.

– И всё-таки раньше времени никто не должен знать, кто он, – непреклонно сказал курбаши.