61

Не имеет существенного значения, считает Шлезингер, является ли диалог матери и ребенка речевым или осуществляется с помощью языка жестов. Главное здесь – это коммуникативное намерение. Это намерение, которое, подобно большинству намерений, является подсознательным, может заключаться в полном подавлении ребенка или, наоборот, способствовать росту, развитию, самостоятельности и воспитанию разумного отношения к жизни. Тем не менее использование языка жестов при прочих равных условиях делает более легким общение в первые месяцы и годы жизни ребенка, так как глухой ребенок усваивает язык жестов спонтанно, но не способен так же спонтанно усвоить устную речь.

Шлезингер рассматривает коммуникативное намерение как функцию «силы» – родительского чувства «силы» или «бессилия» в общении со своим ребенком. Сильные родители, согласно формулировке Шлезингер, чувствуя себя самостоятельными, передают это качество своим детям. Бессильные родители, чувствуя собственную беспомощность и подчиненное положение, проявляют авторитарность в отношении своих детей. Они, как правило, говорят ребенку, а не с ребенком. Конечно, если в семье слышащих родителей появляется глухой ребенок, они могут почувствовать себя бессильными. Как им общаться с собственным ребенком? Что они могут сделать? Что могут они сами и их ребенок ждать от будущего? К какой жизни он принудит их или, наоборот, они принудят его? В каком мире они будут жить? Самое главное здесь – это сознавать, что перед родителями стоит вопрос не принуждения, но выбора. Родители должны сделать выбор в пользу эффективного общения, будь то с помощью устной речи, языка жестов или того и другого.