Глава пятьдесят первая
Снова скотобойня

Вскоре на Бродвее слышно было только цоканье копыт наших лошадей. Экипаж ехал по все более и более темным улицам. На запад, а не на восток. Я-то думала, мы поедем в трущобы Ист-Сайда, где прячутся опасные преступники, но наш экипаж плыл по сырому соленому воздуху доков. Замаскировать стук копыт было невозможно. Мы с Годфри понимали, что с каждым шагом заявляем о своем появлении так же громко, как если бы дворецкий ударил тростью на королевском приеме и выкрикнул имя очередного прибывающего гостя.

Вонь отсыревшего дерева и дохлой рыбы не шла ни в какое сравнение с другим запахом, который ворвался в экипаж, словно пощечина.

– Годфри…

Адвокат стучал по окошечку, пока не показался цилиндр кучера, правда, лица под изрядно обтрепанными полями шляпы мы не видели.

– Где мы?

– Это загоны для скота, – пробурчал кучер в ответ и добавил еще одно слово, которое я не разобрала.

– А та коляска?

– Повернула вон туда, я ее не вижу и не слышу, сэр.

– Тогда останавливайся, мы выйдем здесь.

– Но, сэр, это не самое подходящее место для леди.

Годфри выбрался из экипажа и помог выйти мне. Мы стояли на влажной мостовой, и булыжники чуть поблескивали, отражая невидимый свет. Еще одна золотая монета перекочевала в руки кучера.

– Жди здесь.

Цилиндр кивнул, а монета исчезла. Я не была уверена, что он станет ждать нас, но мне было все равно. Если мы не найдем Ирен сегодня ночью, то никакая поездка к Бродвею не сможет вернуть свет в мою жизнь и в жизнь Годфри тоже.

– Ну и вонь, – сказала я, пока мы шли. – Как скотный двор, только в тысячу раз хуже.

– Потому что в этих амбарах находятся тысячи животных.

– Тысячи? Это…

– Скотобойня, как я понимаю.

Я резко остановилась. По-французски бойни называют словом abattoir, разумеется, оно мне знакомо. Я как-то раз была на огромном парижском открытом рынке Ле-Аль, где свежее мясо висело на крюках, а посетители рисковали поскользнуться на валявшихся на земле внутренностях.

Мне вспомнилось, как однажды я тоже не расслышала это слово, решив, что имеется в виду какой-то черный аббат. Это было минувшей весной, когда мы с Ирен присутствовали на месте самого жестокого преступления, какое только нам доводилось видеть.

– Можешь вернуться к экипажу и подождать там. – Годфри, казалось, почувствовал мое отвращение. – Это будет дополнительной гарантией, что кучер нас дождется.

– Нет уж, если Ирен и Консуэло находятся в таком ужасном месте, то нужны мы оба.

Мы пошли дальше, уже без разговоров, прислушиваясь, но слышали лишь тихое мычание животных в загоне, ожидавших жестокой смерти.

– Возможно, – сказала я Годфри, пока мы пробирались как можно тише в молчаливой тьме, – мы помешаем Холмсу.

– Допустим, но я не могу отдать судьбу Ирен в чужие руки, пусть даже в руки профессионала, и ты тоже. Надо действовать тихо, Нелл, если окажется, что наше присутствие мешает замыслу Холмса, то мы ретируемся.

Какое-то время я молчала. Я понимала, что Холмс подверг себя риску, чтобы разрешить эту загадку. Он намерен рисковать собой, и только собой. Возможно, еще Квентином.

Я понимала и то, что мы с Годфри куда сильнее беспокоимся за Ирен, чем Шерлок Холмс, да и профессиональный долг велит ему в первую очередь освободить бедняжку Консуэло Вандербильт. Не важно, что по-человечески он хочет спасти Ирен, – он обязан спасать Консуэло. Больше он никому ничего не должен. И уж точно не должен нам с Годфри, которых он бросил, как пару индеек, щелкать клювами у Епископального клуба.

Здесь, вблизи порта, слышны были вечные удары волн о корабли и сваи, запах моря смешивался с запахом промышленной деятельности. Но постепенно их начал вытеснять еще один, и я его узнала. Кровь.

В редких проблесках лунного света между громоздкими зданиями складов я рассмотрела, что Годфри одет в темный бушлат, как Черный Отто, его персонаж в наших недавних, но не столь зловещих приключений в Монте-Карло.

Не сомневаюсь, что рука в правом кармане сжимала пистолет, или кинжал, или дубинку.

Сама же я была недостаточно экипирована для подобной экспедиции, если не считать множества полезных предметов, висевших на верном шатлене на талии; правда, теперь приходилось придерживать весь свой арсенал рукой, чтобы он не звенел на ходу.

Где-то вдалеке фыркнули лошади. Годфри остановил меня, схватив за запястье. Мы немного подождали, а потом снова двинулись вперед.

Около одного из зданий стояла коляска, запряженная двумя лошадьми. Мы подошли поближе и… Годфри наклонился над чем-то, громоздившемся на сырой земле. Это был кучер.

– Мертв? – спросила я.

– Быть может. В любом случае не очнется до рассвета.

Мы проскользнули мимо лошадей, которые терпеливо ждали, задирая то одно копыто, то другое.

При виде этих животных, которые вздымали копыта против своей изнурительной судьбы, у меня всегда сжималось сердце. Моя злость на тех, кто пригнал сюда экипаж ради зловещей цели, жгучим пламенем поднималась по горлу. А то, что они дурно обошлись со священниками, лишь распаляло мою ярость. Теперь в их власти Ирен и Консуэло… я внезапно поняла Лолу Монтес с ее горячим нравом и пожалела, что у меня нет с собой оружия – револьвера, хлыста или кинжала.

Годфри предостерегающе дотронулся до моей руки и прошептал:

– Внутри.

Я снова оказалась в худшем из своих ночных кошмаров – крошащиеся древние лабиринты трансильванского замка, населенные немыслимыми существами, исполняющими жестокий ритуал, который потребовал от меня невероятной выдержки. И сопротивления. Так или иначе, но теперь мы с Ирен столкнулись с новым злом.

Я сделала глубокий вдох, впустив в легкие отвратительный смрадный воздух, и приготовилась к битве. Потом Годфри скрипнул какой-то невидимой дверью, и мы погрузились в маслянистую темноту. Кругом стояла тишина, лишь эхом раздавался звук падающих капель. Может, то были слезы?

Мы шли вперед на цыпочках, как уже делали раньше, приготовившись к первому испытанию.

Пальцы Годфри сомкнулись на моем запястье, а я сжала руку в кулак. Мы двигались в самое сердце тьмы.

Вдруг впереди блеснул свет. Я различила огромное пустое пространство, заполненное длинными металлическими столами, подъемными механизмами и свисающими крюками. Кроме того, виднелась лестница на второй этаж. Запах стоял ужасный, но застарелый.

– Старая скотобойня, – шепот Годфри порхнул мимо уха, словно мотылек, умирающий в пламени свечи. Я кивнула, но не была уверена, что он уловит это еле заметное движение.

Мы снова остановились, а потом услышали впереди какие-то звуки и скользнули вперед, не отрывая подошв от грубого пола, чтобы не выдать своего присутствия.

Неожиданность – наше единственное настоящее оружие.

Звуки стали громче, превратившись в голоса. Кто-то спорил.

Мы увидели что-то вроде внутреннего офиса у одной из стен – небольшой навес с одной дверью и окнами. Похоже на кабинет надсмотрщика, подумала я.

Голоса раздавались оттуда.

Мы еще продвинулись буквально на пару сантиметров, но разом остановились, когда к хору басов вдруг присоединилось сопрано. Мы с Годфри схватились в темноте за руки. Слова различить не представлялось возможным, но тембр голоса Ирен был так же узнаваем, как звуки виолончели среди скрипок.

Я слышала, как несчастные твари мычали и шевелились в далеких загонах. Присутствие тысяч и тысяч их предшественников пропитало это пустое здание металлическим запахом пролитой крови. Это был морг для животных, зрелище душераздирающее, даже в большей степени, чем известное парижское учреждение, привлекавшее толпы зевак. Не превратится ли это место в обычный морг до наступления утра?

Я заметила, как что-то сверкнуло в руке Годфри. Это был кинжал Черного Отто.

Мы приблизились на достаточное расстояние к источнику света за грязными стеклами, чтобы разглядеть друг друга, но дальше идти не осмелились, чтобы не вспугнуть тех, кто находился внутри. Мы замешкались, а я посмотрела на крышу офиса и потянула Годфри за рукав.

Он поднял голову и увидел то, что видела я. Темная скрюченная фигура, напоминавшая огромную обезьяну, нахохлившаяся, словно какая-то тропическая птица. Это существо глядело на нас, как на экспонаты в музее.

Пока мы готовились к следующему рывку, внутри что-то восстало из тьмы и смешалось с ней, а потом на пол свалилось чудовище с горбом, которое отчаянно размахивало руками.

Годфри подскочил к двери, но не стал сразу врываться, а остановился и прислушался, а затем стекло всех трех видимых окон офиса разорвалось на множество осколков, которые полетели в разные стороны, словно крошечные ледяные кинжалы. Одна из теней метнулась наружу, но Годфри схватил существо за шею и повалил на пол.

Люди или чудовища вываливались из крошечной комнатенки, не считая Квазимодо, который все еще боролся с кем-то на полу… Раз, два, три, четыре, пять.

Раздался выстрел, и пуля лязгнула о какой-то металлический предмет вдалеке.

Я пригнулась, поскольку в этой битве для меня не нашлось соперников. Возможно, я смогу напугать или удивить врагов чуть позже. Несмотря на хваленое желание джентльменов защитить меня, сейчас, когда друзья и враги схлестнулись в битве не на жизнь, а на смерть, на меня уже никто не обращал внимания. Первая пара борющихся покатилась ко мне, зацепив в процессе мои юбки и чуть было не втянув и меня в свой клубок, а потом укатилась прочь.

Я ощупала пол вокруг себя. Руки наткнулись на какую-то железяку, тяжелую и такую ржавую, что я чуть было не расчихалась от металлической пыли, которая осела на перчатках. Я подняла находку, пытаясь принять вертикальное положение, несмотря на тяжелый предмет в руках, а потом поковыляла, пошатываясь, вдоль стены.

Внутри в тусклом свете какие-то фигуры корчились, как демоны Судного дня. Я подумала о Мэри Джейн Келли, чье изуродованное тело нашли в ее же комнате в Уайтчепеле, и о той бойне, что там произошла. Я съежилась, да-да, съежилась у тонкой деревянной стены.

И тут до меня долетел пронзительный крик. Так кричат раненые животные и дети, поэтому я, несмотря на свой страх, влетела в открытые двери.

Я остановилась и зажмурилась, глядя на свет фонаря. Когда глаза привыкли к искусственному освещению, то я увидела Ирен, которая держала в руках пистолет намного больше, чем тот малютка, с которым она обычно ходила. За ее штанину цеплялась черноволосая девочка в светлом платье и кружевных чулках, а перед ними, словно статуя, замер какой-то верзила.

– Нелл! Сзади! – крикнула Ирен, поднимая пистолет на уровень плеча.

Я резко повернулась, причем тяжелый металл придал мне ускорение, и ударила в живот нападавшего, какого-то мужчину угрожающих размеров со злыми глазами и кулаками наготове.

Я продолжила поворот, практически теряя равновесие… как раз вовремя, чтобы въехать железякой по башке еще одному злодею, собиравшемуся отбросить меня в сторону. В итоге я повалилась на пол, словно мешок с камнями.

Случившееся меня поразило. Я не успела прийти в себя, как Ирен уже пронеслась мимо, целясь в кого-то и стреляя. Звуки выстрелов гремели, как взрывы, на пустой скотобойне. Пара черных атласных туфелек остановилась у моего носа.

– Ой, – раздался тонкий испуганный голосок. – С вами все в порядке?

Я села.

– Главное, что с тобой все в порядке, – сказала я, улыбаясь худенькой девочке, несмотря на внезапную сильную головную боль. – Какое милое платьице.

Девочка напоминала тоненькую иву; у нее были маленькие дрожащие губки и большие темные глаза, в которых плескалось одиночество. Я обняла ее и перестала беспокоиться. Если Ирен со своим пистолетом опередила меня, то мне уже ничто не угрожает. Маленькая Консуэло сообщила:

– Это был хороший бросок диска. Знаете, я изучала историю греческих Олимпийских игр. А вы танцевать умеете? Мадам Ирен обещала меня научить.

Я оглянулась и посмотрела в открытую дверь. В огромном темном и пустом помещении какие-то фигуры, чернее самой темноты, разбегались, как чудовища из снов, когда рассеется ночной кошмар.

Некоторые же фигуры вошли через дверь обратно. Оказалось, что это Годфри, Шерлок Холмс, Квентин и Ирен, которая казалась раздраженной.

Ну вообще-то все они посматривали на меня неодобрительно.

За исключением Консуэло. Дети зачастую куда мудрее взрослых.