Глава тридцать третья
Обед в «Дельмонико»

Разумеется, я пригласила Квентина Стенхоупа пообедать в «Дельмонико».

Он поежился, без сомнения припоминая ту катастрофу, что разразилась в последний раз, когда мы сидели в этом ресторане.

Он хорошенько запомнил ту неловкую ситуацию. А человека, который чувствует себя не в своей тарелке, легко заставить делать то, что я хочу, даже если это самоуверенный англичанин.

В какой-то момент в голову пришла дикая мысль подключить к моему расследованию Шерлока Холмса… но он не связан, как Квентин, ограничениями джентльменского поведения, и в отличие от Стенхоупа вполне способен грубо обойтись с дамой. Только к одной женщине он относится с несвойственным ему терпением, и речь не обо мне.

Иногда я на короткое время задумываюсь, чем там заняты Ирен и Нелл, ее верный оруженосец. Определенно ничем столь же интересным, скандальным и пугающим, как дело о коттедже Нолл. Наконец-то я смогу использовать информацию о мадам Рестелл, которую по крупицам собирала весь прошлый месяц.

У изобретательного репортера ничего не пропадает.

По моей просьбе метрдотель в «Дельмонико» усадил нас с Квентином в огороженную часть веранды на улице, чтобы нас не видели все посетители.

– Может, пообедаем внутри? – со своим английским акцентом спросил Квентин, когда нас провели к столику. При этом мой спутник нахмурился, что делало его божественно привлекательным. – На улице чудовищно жарко!

– Ты сумел пережить еще более чудовищную жару Индии, – заметила я, – а мне нравится ветерок.

Он нахмурился еще сильнее, поскольку никакого ветерка не наблюдалось.

– Ты сказала, что хочешь проконсультироваться со мной по одному делу, – напомнил он, как только нас усадили.

– Попридержи коней, дорогой Квентин. Мы даже меню еще не прочли. Вредно в такой жаркий день сразу же набрасываться на главное блюдо.

Я заказала чай со льдом, а Стенхоуп – лимонад безо льда. Британцы не признают лед, кроме как в своих манерах. Манеры Квентина в общении со мной и впрямь становились холодными, если не ледяными.

– Наша встреча попахивает попыткой подкупа, – проворчал он. – Ты же знаешь, что я не могу позволить тебе разоблачить Потрошителя.

– А что, тебя можно подкупить обедом в «Дельмонико»?

– По твоей задумке, это ведь не просто обед?

– Что ж, Квентин, уж не хочешь ли ты сказать, что я стану… соблазнять тебя, лишь бы заполучить сюжет?

Неяркий румянец на загорелой коже был еще более привлекателен. Возможно, мне стоило бы прибегнуть к соблазнению ради сенсации, хоть раньше я такого и не практиковала. Глупышка Нелл вряд ли ведет себя неблагоразумно с предметом своих девичьих грез…

– Я вынужден обходиться с тобой вежливо, – рявкнул он резко, как мог бы рявкнуть Шерлок Холмс, – но ты ошибаешься, если думаешь, что лайковые перчатки помешают мне воспользоваться железными кулаками. Ты относишься к делам государственной важности как к шутке или, даже хуже, как к зерну для персональной мельницы славы. Это не по мне.

– Боже, от жары ты стал таким раздражительным! – Я отбросила любезность и перегнулась через стол. – Послушай, Квентин. Я расследую весьма пикантное дело. Здешнее. Случившееся в старой доброй Америке. Если у меня будет эта история и ты мне поспособствуешь, то сможешь сохранить мерзкого Потрошителя и все эти иностранные географические названия в секрете. Моя история потрясет Нью-Йорк и всю страну!

– И что требуется от меня?

– Ты, как всегда, циничен, Квентин.

– А ты, как всегда, охотишься за жареными фактами, Пинк.

Официант принес наш заказ. Мне очень хотелось пить. С англичанами всегда трудно. Клянусь, я ни за что не выйду за англичанина, но так как я уже поклялась, что вообще никогда не выйду замуж, то подобная клятва излишня.

Лед похрустывал у меня на зубах, пока я пила чай, отчего Квентин стиснул челюсти, когда поднес свой лимонад к губам. Предполагаю, что хруст льда на зубах – катастрофа для англичанина, как и для меня задушенные на корню журналистские расследования.

– Тебе ничего не придется делать, – сказала я ему, – разве что пробежаться рысью по Нью-Йорку, притворившись моим мужем.

Должно быть, лимонад в «Дельмонико» ядреный, поскольку я заметила, как лицо Квентина сморщилось, будто от лимона, стоило ему услышать мое предложение.