Глава девятнадцатая
Вылазка за книгами

Если ночью я намеревалась распутать загадку мадам Рестелл о тайных рождениях, которые имели место от тридцати до пятидесяти лет назад, то днем стало ясно, что нам с Ирен предстоит много работы, чтобы найти следы Лолы Монтес и ее скандальной истории.

Сначала мне показалось, что Ирен ищет не столько предков, сколько доказательства, будто одиозная авантюристка не имеет к ней никакого отношения, и это говорит о ее моральных принципах. Однако подругой руководили совсем иные интересы.

Это стало ясно, кода на следующий день мы поспешили в газетные лавки и книжные магазины Риальто, театрального района вокруг Юнион-сквер и Мэдисон-сквер.

Миссис Элизу Гилберт тут никто не знал, зато Лолу Монтес помнили все. В Доме книги Брентано, магазине, продававшем помимо прочих иностранных изданий газеты из Лондона и Парижа, мы обнаружили клерка, горевшего желанием показать нам всю коллекцию письменных сведений о мисс Монтес – или, на испанский манер, Ля Монтес.

Юноша не носил пиджака и был обладателем белоснежного целлулоидного воротника, броских подтяжек и неуемной энергии, свойственной этому огромному и изнуряющему городу.

– Лола Монтес? Вы натолкнулись на золотую жилу, леди! Кстати, о золотых жилах: у нас представлено и много книг о золотой лихорадке сорок девятого года, в которой Лола Монтес также фигурирует как старатель, неизменно яркий персонаж. Поскольку наш магазин располагается в самом сердце театрального района, у нас есть еще много текстов пьес, включая несколько рукописей, которые напрямую связаны с театральной карьерой леди, которую вы упомянули.

– Однако, – голос Ирен звучал холодно, как у вдовствующей герцогини, – не думаю, что она играла в театре.

– Еще как играла, во многих пьесах, мэм, включая историю ее собственной жизни, которая в те дни пользовалась особой популярностью. – Юноша остановил словесный поток, чтобы изучить выражение лица потенциальной покупательницы. – А, понятно. Вы прочли критику. Боюсь, у нас нет таких старых газет, в которых содержались бы отзывы о выступлениях Лолы Монтес, но книги обильно цитируют издания того времени. У Брентано вы найдете все, что вам нужно, обещаю. Хотите написать биографию этой потрясающе интересной дамы?

Он выжидающе посматривал то на меня, то на Ирен и, подозреваю, видел на обоих лицах одно и то же выражение ужаса, а то и отвращения. Неутомимый юноша пожал плечами:

– О ней пишут книги раз в пять лет, так что есть из чего выбрать. Кроме того, у нас имеются и ее собственные сочинения.

– Она писала книги? – В голосе примадонны слышалось такое же изумление, какое испытывала я.

– Да, а еще целые тома писем в газеты. Она вынуждена была защищать себя от того, что сама называла клеветой. Да, в старые времена использовали высокопарные слова. Она так же умело обращалась с пером, как и с хлыстом.

– Почему Америка в таком восторге от этой Лолы Монтес? – спросила я.

– Она поднимала шум всюду, где появлялась, а американцы тогда не были столь космополитичны, – объяснил клерк. – Приезд европейских знаменитостей всегда вызывал восторг. Ну, когда приезжал поэт Оскар Уайльд, я был еще ребенком, но помню, его турне с Востока на Запад всколыхнуло тогда всю страну.

– Он вообще-то не из Европы, – заговорила я тем же холодным тоном, что и Ирен. – Он из Британии. Англия – это отдельный остров, а не часть Европы.

– Но довольно близко, мэм, да и Европа – огромный континент. Что же тогда Британия, по-вашему, – форпост?

– Ах, если бы, – ответила я. – К несчастью, не настолько прочный, чтобы в тысяча шестьдесят шестом году сдержать французов.

Юноша с удивлением нахмурился:

– О чем вы, мэм? В любом случае прошло всего около десяти лет с тех пор, как Оскар прошелся по Бродвею, но я подозреваю, что говорить о нем и его бархатных панталонах мы будем не меньше, чем сплетничаем о Лоле и ее хлысте.

Я вздохнула. Тяжело вздохнула.

– Мы возьмем все, что у вас есть про нее, – сказала Ирен другим тоном, который я бы описала как мученический.

Клерк без оглядки умчался в подсобку. Вот это мне больше всего нравится и одновременно не нравится в Америке: если у вас в руках ридикюль или сумочка, то можете смело зайти в любое учреждение, и везде к вам отнесутся с полной серьезностью. Деньги решают всё.

Когда спустя полчаса мы покинули магазин, наши кошельки стали намного легче, избавившись от довольно большого объема монет и банкнот, зато обе руки были нагружены завернутыми в бумагу свертками.

На лице примадонны застыло мрачное выражение.

– Придется потрудиться. Из всех этих книг вполне получился бы парус, как мне кажется.

– Не волнуйся, Ирен. – Стопка была такой огромной, что пришлось прижимать ее подбородком за неимением третьей руки. – Такая знаменитость, как Женщина в черном, вряд ли могла остаться незамеченной за кулисами варьете.

– Будем надеяться. Но существуют же вуали. Надо нанять экипаж.

– У меня руки заняты, да и извозчики никогда не обращают на меня внимания.

– Я могу попробовать частично высвободить правую, – сказала Ирен и помахала рукой в перчатке над пачкой завернутых в бумагу книг, которые тоже прижимала подбородком.

Логично было рассчитывать, что кто-то из джентльменов заметит наше затруднительное положение и предложит помощь, но все спешили мимо с озабоченным видом, словно мальчишки газетчики, которым надо распродать свежий выпуск.

Ирен сунула два пальца в рот и свистнула во всю силу своих оперных легких, так громко, что остановились все экипажи в радиусе сотни ярдов.

Один из извозчиков подъехал первым, и мы сначала свалили на сиденье наши свертки, а потом уже забрались сами. А в поездке посвятили время тому, чтобы разделить добычу на стопки, которые можно нести в руках. Нам едва хватало места в экипаже на самом краешке сиденья, но едва мы успели все разложить, как уже выехали на Бродвей и оказались у входа в «Астор».

Ирен порылась в сумочке.

– Мне нечем заплатить извозчику.

Тут дверца экипажа открылась и коричневые свертки высыпались прямо к ногам портье. Пока я давала указания прислать носильщиков, чтобы перетащить книги в номер, Ирен сбегала в отель и достала деньги из сейфа.

К тому моменту, как экипаж освободили от нашей поклажи, она уже вернулась и сунула в неряшливую перчатку извозчика целый доллар.

Следующую пару дней нам предстояло провести наедине с литературным наследием Лолы Монтес, самой известной куртизанки века.

Для Ирен это было мрачное путешествие в прошлое, проливающее свет на жизнь женщины, которой моя подруга, возможно, была обязана своим рождением.

Для меня же не слишком приятное времяпрепровождение гарантировало ценную возможность удержать Ирен как можно дальше от Шерлока Холмса, вычурного дворца Вандербильтов на Пятой авеню и изуродованного трупа, который она увидела там в бильярдной.

С тех пор как Брэм Стокер много лет тому назад продемонстрировал Ирен тело утонувшего матроса на столе в своей столовой, она проявляла неестественное любопытство к подобным отвратительным вещам.

Я надеялась, что чудовищные преступления Потрошителя, по следам которого примадонна мчалась недавней весной, хоть как-то охладят ее неподобающее любопытство, но, боюсь, Ирен не из тех, кого останавливают приличия.

Это была еще одна общая черта, помимо курения и театральной карьеры, роднящая мою подругу с презираемой ею Лолой. Оставалось только надеяться, что настоящая мать Ирен умерла при родах или же была чахоточной домохозяйкой, чей овдовевший супруг вынужден был отдать единственную дочь тем, кто лучше умеет управляться с детьми. Почему в качестве воспитателей он выбрал бродячих артистов варьете, я понятия не имела. На самом деле, если бы семья Вандербильтов не фигурировала в деле, которым занимается ненавистный мне Шерлок Холмс, то я была бы счастлива поощрять надежды Ирен на то, что она давно потерянная наследница многомиллионного состояния. Быть незаконнорожденной дочерью промышленного магната куда как перспективнее, чем потомком дамы с сомнительным прошлым.