Часть 7: Исцеление будущего

Мы с Луизой садимся обедать. Мы провели целый день в разговорах, прогулках, работе в саду и приготовлении пищи. У нас не было планов, мы просто отдали себя потоку. Это был один из тех дней, которые невозможно измерить временем. Оно было быстрым и медленным. Мы сидели на краю Вселенной – большой круглый обеденный стол со Вселенной, нарисованной Луизой. Солнце садилось над морем. Колибри пила из фонтана в саду Луизы.

«Что ты думаешь об идее дружественной Вселенной?» – спросил я Луизу. Она сделала короткую паузу, как бы позволяя вопросу проникнуть в нее глубже. «Я думаю, это хорошая идея», – сказала она с улыбкой.

Однажды Альберт Эйнштейн сказал, что самый главный вопрос, на который мы должны ответить, такой: «Является ли Вселенная дружественным местом?» Эйнштейн был физиком-теоретиком. Он сказал, что хотел бы знать мысли Бога. Он признавал, что «разум проявлен в природе» и «изумительная структура позади реальности». Он видел Вселенную как «единое целое» и мир как выражение «законной гармонии», которая поддерживает в равной мере все и вся. «Господь изощрен, но не злонамерен», – писал Эйнштейн.

– Вселенная дружественна? – спрашиваю я Луизу.

– Есть только один способ установить это.

– Какой же?

– Скажи «Да», – говорит она с улыбкой.

– Что ты имеешь в виду?

– Если твой ответ «Нет», ты никогда не узнаешь, дружественна ли Вселенная.

– Потому что, если скажешь «Нет», то не сможешь этого увидеть?

– Именно так. Но если скажешь «Да», то сможешь.

– Все заключено в ответе.

– Ответ находится в нас.

Ответ Луизы напомнил мне предположение Паскаля. Блез Паскаль был французским физиком и философом, жившим в семнадцатом веке. Медитируя о существовании Бога, он признал, что эго не может видеть не физическую реальность. Оно не может видеть атомы, или даже собственную душу. «Бог есть или Его нет», – сказал Паскаль. Что мы должны делать, так это предполагать. Другими словами, мы должны сказать «Да» или «Нет». Ответ сообщается запросу. Он рекомендовал нам предположить без колебания, что Бог существует. «Если вы обретаете, вы обретаете все. Если теряете, то ничего не теряете», – сказал он.

Раз в неделю я устраиваю радиопостановку на «Радио Хей Хауз», которая называется «Перемены бывают!». На последнем шоу позвонила женщина с просьбой о помощи в том, чтобы найти партнера для романтических отношений. Она развелась с мужем шесть с половиной лет назад и с тех пор одна. Она спросила меня: «Существует ли любовь?» Я сказал ей: «Если вы ждете любви, то никогда ее не найдете». Если все, что мы делаем, это ждем, мы закончим, как Владимир и Эстрагон, два персонажа из пьесы абсурда Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо», которые даже не знали, чего ждут. Только любя мы узнаем, существует любовь или нет.

– Жизнь всегда старается любить нас, но нам нужно быть открытыми, чтобы видеть это, – говорит мне Луиза.

– Как оставаться открытым?

– Стремясь любить себя.

– Любить себя – это ключ к тому, чтобы позволить жизни любить тебя.

– Когда ты проецируешь свою недостаточную любовь к себе на других, ты обвиняешь их в том, что они недостаточно тебя любят, и все, что ты видишь, – это недружелюбная Вселенная.

– Восприятие – это проецирование, – делюсь я строкой из книги «Курс чудес».

– Страх показывает нам один мир, а любовь показывает другой мир. Мы решаем, какой мир реален. И мы решаем, в каком мире хотим жить.

Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Наблюдаете ли вы за чем-то или нет, зависит от теории, которую вы используете. Только теория решает, что именно можно наблюдать». То, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим. Эйнштейн вдохновлял нас «взорвать» и открыть ум, чтобы избежать тюрьмы наших собственных идей. Он пользовался интеллектом, но предостерегал нас не делать из интеллекта Бога, поскольку интеллект ограничен. «Я верю в интуицию и вдохновение», – сказал он. Также он сказал: «Воображение важнее знания. Поскольку знание ограниченно, а воображение объемлет целый мир».

Философы и философские школы объясняли теорию дружественности Вселенной посредством истории. Платон рассуждал о Сущностной Вселенной и Воспринятой Вселенной. Он говорил, что Сущностная Вселенная совершенна, добродетельна и целостна (точно как наше Необусловленное Я). Он, конечно, признавал, что эго (чувство отделенного я) не может видеть целостную картину и поэтому живет в Воспринятой Вселенной, и здесь мы обычно теряем из виду то, что называется «абсолютной красотой» и «дружественной гармонией» творения.

Томас Джефферсон был фермером, юристом и политиком. В юности он изучал математику, метафизику и философию. Будучи президентом Америки, он также был президентом Американского философского общества. Он видел в творении «благожелательный порядок вещей», что сильно влияло на его мышление. Он описывал Бога как «благожелательного правителя» мира. Он рассуждал о работе Христа как о «возвышенной и благожелательной» работе, которая, если ей следовать, поможет каждому без исключения испытать полную и неограниченную свободу.

Благожелательная Вселенная – в сердце теории буддизма. Будда учил о вселенской дружественности и любящей доброте, которая является сущностью сознания творения. «Жизнь – хороший учитель и хороший друг», – говорит Пэма Чодрон, буддийский учитель. Эта естественная благожелательность выражается в каждом из нас, когда мы равняемся на свое Необусловленное Я и когда мы любим себя. Мы, конечно, теряем из виду эту благожелательность, когда перестаем любить себя. И потом много страдаем.

Признание страдания тоже в сердце теории буддизма. «Жизнь полна страдания», – сказал Будда в первой из четырех своих Благородных Истин. «Я учил одному и только одному, страдание и прекращение страдания», – сказал Будда. Будда нигде не говорил, что жизнь хочет, чтобы мы страдали. Будда указывал на причину страдания, которая исходит не от жизни, а от нас. Он учил, что мы страдаем из-за того, что делаем с собой и делаем друг с другом. Через любящую доброту и сострадание мы обретаем исцеление и объединяемся с естественной гармонией Вселенной.

– Если Вселенная дружественна, почему мы страдаем? – спрашиваю я Луизу.

– Я не верю, что Вселенная хочет, чтобы мы страдали.

– Так в чем причина наших страданий?

– Хороший вопрос, – говорит Луиза с улыбкой.

– Спасибо.

– Мы излечиваем страдание, отождествляясь с причиной страдания.

– А причина страдания – это…

– Если быть честными с собой, нам нужно принять, что мы причиняем множество страданий себе.

– Жизнь нас не судит, – говорю я, ссылаясь на наши предыдущие беседы.

– Именно так. Жизнь не судит нас, но мы судим себя. Жизнь не критикует нас, но мы критикуем себя. Жизнь не оставляет нас, но мы очень часто оставляем себя.

– Как еще мы причиняем себе страдания?

– Когда перестаем любить себя, это становится причиной всевозможных страданий.

Мы заставляем себя страдать десятками тысяч способов. Это приходит от недостатка любви к себе. Когда мы перестаем любить себя, то перестаем быть добрыми к себе. Потеря сострадания заставляет замолчать мудрость сердца. Нет доброты, нет и мудрости. Мы больше не пребываем в своем надлежащем уме. Мы идем по пути страха. Ищем любовь во всех неподходящих местах. Ищем счастье вне себя. Мы в погоне за успехом-богом, но никогда не чувствуем удовлетворения от достигнутого. Мы зарабатываем миллион долларов, но все равно ощущаем себя бедными. Миллиона долларов недостаточно, потому что это не два миллиона долларов, и потому, что за деньги невозможно купить то, что мы ищем на самом деле.

«К тому же мы заставляем страдать друг друга», – говорит Луиза. Это правда, не так ли? Когда люди перестают любить себя, они перестают любить и других. Именно так это работает. «Вредные люди вредят людям», – гласит старое изречение. Когда мы забываем о настоящем – объединенном целом, нашей основной истине, благожелательном порядке вещей, – мы выпадаем из милости и теряемся в десяти тысячах бесполезных драм. Мы проецируем свою боль на окружающих, обвиняем друг друга, защищаемся и нападаем, стараемся победить в любом споре силой. «Только любовь заканчивает все споры», – говорит Руми.

Есть также и другой вид страдания. Это страдание, которое мы испытываем из-за непостоянства природы физической жизни. Мы скорбим о смерти любимых, оплакиваем окончание отношений, горюем из-за потери работы и переносим десять тысяч других потерь. Мы переживаем физическую боль, заболевания, преклонный возраст и страх собственной смерти. Будда называл это страдание дуккхой. Оно происходит от нашей привязанности к вещам, забвения своей истинной природы и желания того, чтобы временное могло длиться постоянно. Такая привязанность целиком человеческая; она заслуживает нашего сострадания и любви. Любовь – это прекращение страдания.

– Есть другой способ взглянуть на теорию дружественной Вселенной, – говорит Луиза.

– Какой?

– Вместо того чтобы спрашивать себя, насколько дружелюбна Вселенная, можно спросить: «Насколько дружелюбен я?»

– Мне это нравится, – говорю я.

– В конце концов, Вселенная не отличается от нас.

– Вселенная не «где-то там», – говорю я, указывая на обеденный стол Луизы.

– Вселенная – это мы.

– Мы воспринимаем Вселенную такой, какими являемся сами.

– Чем больше мы любим себя, тем больше можем любить друг друга.

– И узнаем, что жизнь нас тоже любит.

– Узнаем о дружественности Вселенной.