Тайну убийства хранит шкаф № 13
В лихие девяностые криминальные сводки столичного мегаполиса были буквально забиты сообщениями об убийствах. Бандитские разборки, кровавый передел сфер влияния в различных областях бизнеса, заказы конкурентов стали тогда печальной реальностью. Работы для сотрудников МУРа хватало с избытком.
Но преступление, совершенное 5 августа 1992 года на улице Полбина, дом 21, по своей дерзости и жестокости было из ряда вон выходящим. В полночь банда налетчиков напала на караульное помещение 2-й команды 12-го отряда ВОХР на станции «Люблино». Бандиты убили начальника караула и его помощника, ранили охранника и похитили все штатное оружие: 44 револьвера системы «наган», 5 пистолетов «ТТ» и патроны.
Чудом уцелевший охранник Владимир Коваленко в своих показаниях рассказал, что в то время он спал в комнате отдыха на втором этаже караулки. Все произошло в полночь. Неожиданно появившийся неизвестный мужчина в упор выстрелил ему в лицо из газового пистолета. Когда Коваленко через некоторое время пришел в себя, он услышал, как на первом этаже кто-то произнес: «Вася, бери патроны!» Со второго этажа ему удалось мельком заметить нескольких мужчин.
Когда они ушли, Владимир спустился и увидел страшную картину. На полу в лужах крови лежали начальник караула Николай Козлов и его помощник Роман Юрков. Сейфы были раскрыты, все штатное оружие похищено. Коваленко тут же вызвал милицию и «Скорую помощь».
Судебно-баллистическая экспертиза исследовала пули, изъятые из тел погибших. Они были револьверные, калибра 7,62 мм, и «ротвейлер-броннике пластик» для охотничьего ружья шестнадцатого калибра. И это была, пожалуй, вся информация, которой располагали начальник второго отдела Виктор Голованов, начальники отделений Дмитрий Будкин и Вадим Хапин, сотрудники МУРа и окружного УВД, которым было поручено в кратчайшие сроки раскрыть это резонансное убийство.
Преступление таило немало загадок. Бандиты по своему обыкновению нападали на охранников каких-то объектов, например, складов, атаковали эшелоны с различным дорогостоящим грузом, в том числе дипломатическим. Ну а здесь они без сучка и задоринки лихо совершили налет на вооруженное подразделение.
Оперативники, обладавшие немалым опытом, не исключали, что преступникам помогал кто-то из состава охранной команды. Но как найти оборотня? При приеме в военизированную охрану людей подбирали и проверяли почти с такой же тщательностью, как и при поступлении в органы внутренних дел.
Шло время, но никаких зацепок у сыщиков не появилось. Следов и отпечатков пальцев бандиты не оставили. А жителей с именем «Вася» в столице десятки, если не сотни тысяч.
В этой сложной ситуации заместителем начальника МУРа Василием Купцовым было принято решение внедрить в отряд ВОХР сотрудника.
Легко сказать внедрить!.. Ведь надо найти человека не только смелого, выдержанного, наблюдательного, коммуникабельного, но и способного принимать самостоятельные ответственные решения исходя из непредвиденной обстановки.
Необходимо было учитывать, что в охранной команде по-прежнему мог работать соучастник налетчиков. Любое неосторожное слово могло стать роковым.
Начальнику убойного отдела Виктору Голованову предстоял нелегкий выбор. Он досконально знал все профессиональные качества своих оперов, особенности, стиль и опыт работы каждого. Любой из них – личность. Предложи пойти в засаду, внедриться в банду – согласится, не раздумывая. Но здесь нужен человек, который еще не примелькался в МУРе.
Почему бы не поручить это дело оперуполномоченному Игорю Губанову? В убойный отдел его вязли три месяца назад из 125-го отделения милиции Первомайского района. Там прошел службу «на земле» постовым, шесть лет сыщиком отработал. Служил в ВДВ.
Голованов впервые приметил энергичного опера, когда в составе следственно-оперативной группы приезжал на расследование убийства с расчленением тела. Тогда они всю ночь работали на территории Первомайского и соседнего Куйбышевского районов, с применением служебной собаки собрали практически все части тела. Нашли квартиру, где неким мужчиной было совершено убийство и расчленение тела женщины, его сожительницы. Выломали дверь и обнаружили следы крови. Убийцу задержали на следующий день на даче. Сработали четко, красиво и организованно.
Вскоре закономерно встал вопрос о переводе Игоря Губанова в МУР.
Голованов вспомнил тот июньский день и усмехнулся. Они с Василием Купцовым, в то время заместителем начальника МУРа, шли по коридору третьего этажа на Петровке. Навстречу с бумагой в руках торопился старший лейтенант Губанов. Оказалось, что это рапорт с просьбой взять его в 7-й отдел МУРа.
Голованов тогда рапорт изъял и сказал: «В понедельник выходишь на работу во 2-й отдел!» Так Губанов стал его сотрудником.
В течение трех месяцев молодой человек вместе со старшим группы Вадимом Комиссаровым, Виктором Коньковым, другими оперативниками работал в штабах в Восточном и Юго-Восточном округах, постигал практику организации мероприятий по раскрытию убийств.
Но теперь перед оперативником стояла гораздо более сложная задача. Он должен был внедриться в подразделение военизированной охраны, стать своим и изнутри найти убийц. Как и предполагал начальник убойного отдела, Игорь был готов выполнить это задание.
В тот вечер они долго обсуждали предстоящее дело. Ведь поменять надо было не только все документы, но и свое нутро, из оперативника элитного отдела превратиться в простоватого вохровца со средним образованием, этакого рубаху-парня.
Новые документы оформляли почти полтора месяца. Занимался этим начальник отделения Вадим Хапин. Все делалось официально, как и положено, рапорта, справки, запросы. Губанов только кивал и расписывался.
По новому паспорту он стал Губаревым Игорем Викторовичем с пропиской в общежитии недалеко от места его реального проживания. Выписали ему и новый военный билет. А так как по легенде этот документ был утерян в штабе воинской части во время службы, то Игорь предоставил фотографию 3 на 4 не в гражданке, а в армейской форме. Ведь при приеме на работу в военизированную охрану кандидата тоже тщательно проверяли: нужно было предоставлять паспорт с пропиской и военный билет, пройти медкомиссию.
Губанову удалось уговорить кадровиков, чтобы его направили именно на станцию «Люблино», где было совершено преступление. Он сослался на то, что жил неподалеку, в том же районе, у своей невесты.
Началась месячная стажировка. Игорь каждый день приезжал на работу и ходил на посты с кем-нибудь из действующего караула. На сутки его пока не оставляли. Новый начальник тогда поинтересовался, где парень работал после службы в армии перед поступлением в ВОХР. Ведь его трудовая книжка была девственно чиста.
Игорь тут же пояснил:
– Времена нынче сложные, на машине бомбил, а сейчас хочу создать семью, нужно стабильную зарплату иметь. Заниматься извозом буду в свободное от дежурства время.
Владимир Котляревский, друг детства Игоря, дал ему в пользование старенькие «Жигули», чтобы ездить на работу, при случае оказать услугу руководству, что-то отвезти, кого-то подбросить. Совсем нелишне заводить дружеские контакты. Поэтому машина нового сотрудника всегда стояла в готовности около караулки.
По просьбе начальника караула или помощника стажер нередко ездил в магазин за водкой и закуской. Когда весь молодняк уходил по домам, старшие товарищи почти каждый вечер скрашивали таким образом служебное время.
После месячной стажировки семерых новичков распределили по сменам. Как назло, Игорь попал не в тот состав караула, при котором был совершен налет. Что делать?
Нужная смена заступала на дежурство через день. Губанов пропустил свою очередь и заявился на работу через сутки.
Начальник тут же накинулся на него:
– Ты что? Твоя смена была вчера, а сегодня, дорогой мой, уже закончилась.
Игорь разыграл удивление:
– Вы же мне сказали не послезавтра выходить, а через два дня!
В общем, учитывая доброжелательные отношения с новичком, сложившиеся к этому времени, начальство не стало оформлять прогул, махнуло рукой и оставило его в той самой смене.
Так началась служба Губанова в карауле военизированной охраны, сутки через трое.
Вохровцы охраняли станцию, где формировались составы, сопровождали поезда, на которых автомобили «Жигули» доставлялись в города Подмосковья. Если выпадал так называемый посольский груз, который размещался в начале состава, то можно было ехать в нерабочей кабине машиниста электровоза, в тепле и уюте. Иное дело, когда перегоняли новые «Жигули». Бедному вохровцу приходилось мерзнуть на открытой платформе. Зимой, на диком ветру, никакой полушубок не спасал. Поэтому охранники первым делом искали незапертую машину и садились в нее, чтобы укрыться от ветра.
На станции прибытия вагоны пускали по горке, они сами затормаживались. Охранник стоял спереди или сзади на подножке или платформочке. Когда один вагон стукался о другой, держаться надо было очень крепко, чтобы не слететь.
Так как все оружие ВОХР было похищено бандитами, в караул ребята выходили с пустыми кобурами. Безопасность охранников никто, особенно в ночное время, не гарантировал.
Игорю Губанову, шесть лет не расстававшемуся со штатным оружием, чисто психологически было непросто свыкаться с ситуацией постоянной опасности. Ведь убийцы могли быть и из числа сотрудников их смены, причем вооруженные похищенными «наганами» или «ТТ».
Но вскоре он к этому попривык. Служба в карауле отнимала и силы, и время. Игорь приглядывался к сослуживцам, пытался вычислить, понять, кто из них соучастник преступления, и не находил ответа. Люди как люди, двадцать пять человек, со своими характерами, привычками, странностями, замкнутые и открытые, злобные и добрые.
Губанов поставил себе задачу установить со всеми доверительные отношения. Он ходил на охрану объектов с разными людьми, старался стать для них своим, чтобы его уже не опасались, доверяли личные дела и тайны. По своему интеллектуальному уровню, образованию, опыту оперативной работы Губанов был в «иной плоскости», легко подстраивался к сослуживцам. Коллеги, даже старшие, тянулись к нему как к человеку более опытному в житейских делах, спрашивали, как им быть, просили совета в непростой ситуации.
Кроме хорошего знания автомобильной техники Игорь мог помочь в вопросах юридической практики и законодательства. Он всем говорил, что у него друг адвокат, вместе в школе учились, если есть надобность, может проконсультировать. На следующий день опер выдавал сослуживцам рекомендации выдуманного адвоката, говорил, как им поступить и что делать, используя свои познания в юриспруденции.
Так постепенно Игорь дружески сошелся со всеми охранниками команды. Бывало, он делился с кем-то обедом. Столовая находилась далеко, за железнодорожными путями, и не все сотрудники могли принести еду из дома. Опять же была возможность поговорить, посудачить о том о сем.
Что же касается столовой, то стажеров туда посылали с ведром за пищевыми отходами для сторожевой собаки. Ее завели сразу после расстрела караула. Она бегала вдоль забора на длинной цепи, охраняла прилегающую территорию.
Шел уже третий месяц службы Губанова. Он был на хорошем счету, и руководство планировало после Нового года отправить его на учебу в Школу усовершенствования командного состава ВОХР, чтобы потом назначить начальником караула вместо убитого Николая Козлова.
Губанов продолжал расширять круг доверительных контактов, общался со станционными работниками. Они тоже знали всех охранников, но толком ничего сообщить не могли.
Конечно, все это время продолжалось официальное расследование убийств в караульном помещении. Но сотрудники МУРа появлялись на месте преступления только в те дни, когда на смене не был охранник ВОХР Игорь Губарев. Никто, кроме руководителя, Вадима Хапина, естественно, не знал, что сотрудник МУРа работает во 2-й команде ВОХР. Сотрудники штаба розыска, разумеется, пытались проверить его, но Хапин аккуратно притормаживал и отменял эти попытки.
В свободное от смены время Губанов, уже как сотрудник МУРа, приезжал в прокуратуру города Москвы к следователю отдела по расследованию бандитизма и убийств Татьяне Лучкиной, которая вела уголовное дело по расстрелу сотрудников ВОХР. Он знал ее еще по работе в Первомайском районе, обсуждал с ней вопросы по старым уголовным делам и по убийству охранников на станции «Люблино». Конечно, Лучкина не предполагала, что кто-то из МУРа работает сейчас в этой печально известной команде военизированной охраны, тем более оперативник, только недавно переведенный в главк. Но ничего существенного она сообщить Игорю и не могла.
Однажды, в один из последних дней декабря, охранник в его смене в беседе с глазу на глаз обмолвился:
– Многие ведь знают, кто убивал.
– Да ладно!.. – не поверил Игорь.
Парень этот оформился на работу сразу после расстрела в караулке. В те дни охранники постоянно обсуждали это убийство, всех тогда дергали, вызывали на допросы. Но никто своих догадок не высказал, и все разговоры вскоре затихли. Собеседник Игоря, конечно, слышал их.
– Фамилию его я не знаю, – сказал он Губанову. – Но знаю, в каком шкафу он раздевался. Это тот урод, у которого шкаф изнутри оклеен голыми бабами. Он уволился как раз перед моим появлением.
Значит, многие охранники догадывались и обоснованно подозревали этого неизвестного коллегу в причастности к убийствам. Ведь в карауле, как и в армии, нутро каждого видно насквозь. Но люди боялись дать показания, чтобы не отправиться вслед за убитыми Козловым и Юрковым.
Когда только Губанов получил этот ключ к разгадке убийства охранников, он тут же передал информацию Вадиму Хапину.
На следующий день, после смены Губанова, в караулку нагрянули оперативники МУРа, чтобы целенаправленно осмотреть шкафы для одежды охраны.
Начальник караула ворчал. Мол, уже смотрели, чего еще искать?
– Скелеты в шкафу! – получил он исчерпывающий ответ от оперативника.
Вот он, шкаф под номером 13, оклеенный изнутри низкопробными фотоснимками голых женщин.
– Кто этих теток налепил? – спросил старший оперативной группы у начальника караула.
Тот сразу ответил:
– Сергей Сявкин. Он уже уволился.
Этот субъект был известен оперативникам. Он отрабатывался в числе других бывших сотрудников команды ВОХР. Теперь появились основания задержать его по подозрению в жестоких убийствах, разбойном налете и хищении оружия.
Выяснилось, что Сергей Сявкин, уволившийся незадолго до совершения преступления, спустя некоторое время стал периодически появляться в караулке. Он заходил пообщаться с бывшими коллегами, по которым якобы очень соскучился, чайку попить, в курилке посидеть, посудачить. Парень так примелькался, что мог и заночевать в караульном помещении.
Сергей Сявкин – обычный, ничем не примечательный человек, родился в Москве в 1970 году. Получил среднее образование. Женился. Уволившись из военизированной охраны, устроился в торговую фирму обычным рабочим.
Пока Губанов продолжал исправно ходить на службу и отрабатывать вохровскую зарплату, которая, кстати, была повыше милицейской, его коллеги, оперативники МУРа, разрабатывали связи и знакомых Сявкина. Среди них, конечно, был брат Сергея – Павел. Младше на два года, но в семейных делах верховодил. Временно нигде не работал. Судимости, как и брат, не имел.
Искали оперативники среди друзей Сявкиных и парня по имени Вася. Фраза «Вася, бери патроны», которую услышал чудом уцелевший охранник Коваленко, помогла выйти на Василия Кузнецова и его брата Дмитрия. Их часто видели в компании Сергея и Павла Сявкиных.
Но прямых улик против братьев Сявкиных и их дружков пока не было. Задерживать без явных доказательств не имело смысла. Уйдут в глухую несознанку, а подельники тем временем сплавят подальше похищенное оружие. Сыщикам оставалось рассчитывать на алчность убийц, хладнокровно расстрелявших людей для завладения оружием. Им, конечно, не терпелось поскорей сбыть его, чтобы получить желанные деньги.
Муровцы подключили все оперативные связи, чтобы выйти на продавцов похищенных револьверов и пистолетов, провели весь комплекс оперативно-розыскных мероприятий.
И вот в один из первых дней нового, 1993 года при сбыте оперативному сотруднику револьвера системы «наган» был задержан некто Хоперия. Сыщики тут же проверили серийный номер и установили, что револьвер – один из похищенных в караульном помещении.
Опера доходчиво объяснили Хоперии, что на этом оружии кровь двух убитых охранников и он тоже подозревается в убийстве. Задержанный тут же сознался, что пять револьверов «наган» ему продал Павел Сявкин.
Медлить уже было нельзя, и руководство приняло решение о задержании Павла и Сергея Сявкиных. Ночной арест стал для них просто шоком. Ведь они не оставили ни следов, ни свидетелей. Братья получили первый «транш» за оружие, проданное через посредников, и уже строили планы на будущую шикарную жизнь.
В следственном изоляторе эти гангстеры быстро поплыли и стали усиленно топить друг друга, сдали других членов банды – Кузнецова, Кудрявцева и Хиргера.
Началась эта история еще в июне 1992 года, когда Сергей Сявкин рассказал брату Павлу, Кудрявцеву и Кузнецову о том, какое оружие хранится в сейфах караульного помещения. Некоторые револьверы системы «наган» были выпущены в 1902–1904 годах и представляли немалую антикварную ценность для любителей оружия. Все они, безусловно, были исправны и надежны в деле.
Тогда и родилась идея налета. Но как ликвидировать вооруженных охранников, застать их врасплох?
Сценарий преступления разработал Павел. У каждого была строго определенная роль. Четко спланированная акция гарантировала успех.
В соответствии с планом Сергей заблаговременно уволился из ВОХР, но продолжал иногда наведываться в караулку к старым друзьям. Для налета Павел изготовил обрез из двуствольного ружья. Братья приобрели газовый пистолет.
5 августа, в полночь, Сергей Сявкин появился в караулке, разведал обстановку, сообщил о ней соучастникам, ждавшим на улице, и взял у них газовый пистолет. Потом он вернулся в караульное помещение, включил и выключил свет в коридоре. Это был условленный сигнал о нападении. Начался отсчет последних минут жизни сотрудников 2-й команды 12-го отряда военизированной охраны.
Вохровцы не обратили внимания на вновь появившегося Серегу Сявкина, даже когда он зачем-то поднялся на второй этаж, где в это время отдыхал перед заступлением на пост Коваленко. Сявкин хладнокровно выстрелил из газового пистолета в лицо спящего товарища. Экспертиза потом установит кровоизлияние в оболочке правого глазного века, кровоподтек нижнего века правого глаза, множественные точечные ссадины верхней челюсти и носа.
Звук выстрела газового пистолета был сигналом к действию остальных членов банды. На допросах они рассказали все подробности кровавого преступления. Негодяи ворвались в караулку, где находились Николай Козлов и Роман Юрков. Кузнецов взял у Павла обрез и выстрелил в Юркова, а затем стал угрожать Козлову.
В этот момент Николай увидел Сергея Сявкина, спустившегося со второго этажа, и назвал его по имени. Павел Сявкин и Кудрявцев набросились на него, отобрали револьвер и ключи от сейфов, где хранились огнестрельное оружие и боеприпасы.
Сергей тут же открыл оружейное помещение, потом – сейфы с оружием и боеприпасами. Павел два раза выстрелил в Козлова. Кудрявцев, вооружившись револьвером, поднялся на второй этаж и контролировал Коваленко, оглушенного выстрелом.
Братья в это время быстро собрали оружие и боеприпасы в плащ-палатку, прихваченную в караулке. Кузнецов еще раз выстрелил из обреза в Юркова. Потом Сявкины торопливо вынесли похищенное оружие в машину, дожидавшуюся на улице. Перед уходом Кузнецов ударил Козлова рукояткой револьвера и сделал для верности контрольный выстрел в голову.
В машине за рулем подельников ждал пятый член банды – Хиргер. Павел Сявкин сказал ему, что надо съездить в одно место. За пятнадцать минут они управятся. Тут водитель, к своему ужасу, услышал звуки выстрелов, потом все четверо выскочили на улицу.
Павел крикнул:
– Чего сидишь, открывай багажник!
Они бросили туда тяжелый тюк, быстро расселись по местам.
– Гони! – скомандовал Павел.
После этой поездки Хиргер получил обещанные 20 тысяч рублей. В багажнике он нашел револьверный патрон, выбрасывать почему-то не стал – жалко, отнес домой. Просто так, на всякий пожарный. Знал бы, чем обернется ему этот патрончик!
Похищенное оружие и боеприпасы подельники хранили в различных квартирах, перевозили с места на место. Затем трофеи были разделены между участниками налета. С помощью Дмитрия, брата Василия Кузнецова, бандиты вышли на покупателей оружия – Мальцева, Хоперия и Глушкова. Каждый револьвер продали примерно за 45 тысяч рублей.
Часть похищенного оружия была изъята во время обысков, остальное возвращено добровольно другими фигурантами, купившими огнестрельное оружие из-под полы. Во время обыска в квартире Хиргера следователи нашли тот самый револьверный патрон и добавили в уголовное дело статью за незаконное хранение боеприпасов.
12 мая 1994 года Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда вынесла приговор за совершенные преступления. Павлу и Сергею Сявкиным – по 15 лет лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима. Вадиму Хиргеру – 3 года с условным испытательным сроком. Дмитрию Кузнецову – 2,5 года в колонии общего режима. К длительным срокам заключения были приговорены также Василий Кузнецов и Сергей Кудрявцев.
Перед самым Новым годом начальник караула 2-й команды в очередной раз попросил Губанова съездить в магазин за водкой, не зная, что это будет последняя любезность Игоря. Тот привез заказ и от себя выставил на стол еще три бутылки.
Конечно, все удивились, а Игорь буквально огорошил собутыльников:
– Все, ребята, пишу рапорт и увольняюсь!
Руководители отряда ВОХР прельщали Игоря всеми благами службы, но убедить остаться так и не смогли. Знали бы они, что бывший десантник – штатный сотрудник легендарного 2-го отдела МУРа.
Не знали о спецзадании и коллеги Игоря. Он в общих чертах рассказал ребятам об этой истории лишь через полгода, когда досрочно получил звание «капитан милиции».
