Индийский поэт Рабиндранат Тагор понимал, что страсть к женщине – это чувство, пришедшее к нам из глубины веков. Действительно, наш разум несет в себе слепок многовековой истории вида, воспоминания о многочисленных стратегиях, изобретенных нашими предками, которые пели, танцевали, делились мудрыми мыслями и пищей с одной лишь целью – произвести впечатление на возлюбленных и друзей, чтобы затем со всем пылом отдаться чувству к «ней» или к «нему».

Каким образом мы пришли к принятым сегодня способам ухаживания и любовным традициям? Плохиш не читал Тиа стихи, чтобы показать себя королем слоновьего царства. Шкипер, познакомившись весенним вечером со своей маленькой подружкой, не тратил перед этим время на исполнение рок-н-ролльных баллад перед тысячной аудиторией бобрих. Миша влюбился в Марию в ту же секунду, когда она, завиляв хвостом, пригласила его играть. У всех видов животных есть свои любовные предпочтения. И большинство из них выработали собственную хитроумную тактику, помогающюю им покорять сердца возлюбленных. Однако никто, кроме человека, не использует для ухаживания столь вычурные способы, как чтение сонетов и прыжки с парашютом.

Как утверждает психолог Джеффри Миллер, многие черты, свойственные исключительно человеку, – такие как витиеватые речи, любовь к различным видам спорта, религиозное рвение, чувство юмора, моральные ценности, – слишком сложны, чересчур затратны для организма и практически бесполезны с точки зрения борьбы за существование. Это заставляет усомниться в том, что эволюция подарила нам их лишь ради выживания. Как минимум, отчасти они, несомненно, возникли ради того, чтобы помочь нам завоевывать партнеров.

Решив пойти в своих рассуждениях дальше, я предположила, что наряду с экстравагантными способами ухаживания, к которым мы с готовностью прибегаем, дабы завоевать сердце потенциального возлюбленного, мы, люди, в результате эволюции обзавелись специальным механизмом, который и поддерживает подобное поведение, – механизмом, действующим в мозге и возбуждающим любовь. Эта страсть, выросшая из животного влечения, помогает нам из многочисленных потенциальных партнеров, наперебой демонстрирующих свои достоинства, выбрать одного-единственного, чтобы начать с ним древний, как мир, парный танец любви.

Миллер, однако, ничего не говорит о том, где, когда и почему у человека возникли эти особые способности. Я также до сих пор не касалась вопроса о том, каким образом наш вид из обычных живых существ, чувствующих лишь временное влечение к избраннику, пришел к своему сегодняшнему состоянию, в котором и мужчины, и женщины готовы умереть ради любимого. По-видимому, в глубокой древности с нами произошло нечто, разбудившее в человеке стремление любить.