Глава 2
Ополченцы

Старший лейтенант Горелов был доволен проведенным боем: они показали гитлеровцам, где раки зимуют! Еще одна их «боевая группа» была разгромлена, а усталый «Клим Ворошилов» со шрамами на броне возвращался на батальонный пункт боепитания, чтобы залечить свои раны, заправиться топливом и маслом, пополнить боекомплект — и снова ринуться в бой!

Навстречу стальному монстру по дороге шагали колонны солдат. Чаще всего это были не регулярные подразделения, а ополченцы-добровольцы. Вооружены и одеты они были не так хорошо, как кадровые пехотинцы, маршировали часто не в ногу. Но на их лицах, таких разных, молодых и старых, застыло одно и то же выражение: решимость отстоять свою родную столицу.

Вился над марширующими колоннами марш защитников Москвы, и расправлялись плечи под тяжестью «трехлинейки» Мосина, патронных подсумков и бутылок с горючей смесью. Тверже ступали ноги в башмаках с обмотками, тяжелых рабочих ботинках или валенках.

Многим из ополченцев не суждено было вернуться — необстрелянные, они погибнут в первых же боях. Но на их место в стрелковых цепях встанут другие. Вермахт воевал не с армией, как это было во Франции и в Польше, а со всем народом.

Упорное сопротивление и тактические успехи Красной Армии под Москвой покупались дорогой ценой.

После того как были окружены части Западного фронта, из сорока четырех дивизий были полностью потеряны двадцать четыре. А в остальных потери составили от тридцати до девяноста процентов.

Общие потери составили 417 790 человек, было убито или попало в плен 341 073 человека. Было потеряно около пяти тысяч танков, около десяти тысяч орудий и минометов. Кроме того, войска Западного фронта потеряли 1766 вагонов боеприпасов и более семнадцати с половиной тонн горюче-смазочных материалов. Были также потеряны тысячи единиц стрелкового оружия, особенно пулеметов, пистолетов-пулеметов и автоматических винтовок.

Восполнить в одночасье такие потери было практически невозможно. Для любой другой страны, кроме Советского Союза и, наверное, Китая.

Кадровые подразделения были выбиты, и тогда на защиту родной земли встали простые люди. Не все они были поголовно коммунистами, ни даже сочувствующими. Просто враг пришел на их родную землю, и нужно было эту землю защищать любой ценой!

Практически сразу, с самого начала Великой Отечественной войны, стали формироваться отряды народного ополчения. Вооружались они, откровенно говоря, чем придется. Были реквизированы запасы винтовок и пистолетов из ОСОАВИАХИМа, милиции. А когда враг подошел к Москве, вспомнили даже о трофейном и историческом оружии!

Так, например, рабочие отряды ополчения, оборонявшие столицу, были вооружены пулеметами Мадсена времен Первой мировой войны, японскими винтовками Арисака, оставшимися на складах еще со времен Русско-японской. Были на вооружении ополченцев и польские карабины Маузера 98К, захваченные еще в 1939 году и даже раньше — отвоеванные в ходе «Освободительного похода» на Карпаты и Буковину в 1933 году. И финские пистолеты-пулеметы «суоми» и «лахти», захваченные в Зимней войне 1939 года. Кстати, они были очень похожи на наши пистолеты-пулеметы ППД-40 и ППШ-41.

Да и бронетехника была под стать стрелковому оружию. Николай Горелов несколько раз уже видел весьма своеобразные образцы бронетехники — бронированные тракторы и установленные на базе гусеничных тягачей противотанковые пушки.

Эксперименты с импровизированной бронетехникой, созданной на базе сельскохозяйственных тракторов, проводились в Советском Союзе еще в тридцатых годах. В результате было создано несколько типов самоходных артиллерийских установок для непосредственной поддержки пехоты.

К весне 1932 года руководство Управления моторизации и механизации РККА, получив результаты испытаний бронетракторов различных конструкций, пришло к выводу, что сделать из обычного трактора полноценную боевую машину невозможно. Получавшаяся в результате техника не могла решать поставленные боевые задачи.

Однако после ряда поражений, понесенных Красной Армией летом 1941 года, и больших потерь в танках советским руководством был принят ряд срочных мер по восполнению этих потерь. Двадцатого июля 1941 года Государственным Комитетом Обороны СССР было принято постановление № 219 «Об организации производства двух тысяч бронетракторов».

Серийное производство бронетракторов планировалось развернуть на двух ведущих тракторостроительных предприятиях: Харьковском тракторном и Сталинградском тракторном заводах.

При этом бронетракторы должны были быть побочной продукцией: одновременно на заводах шла усиленная подготовка к производству средних танков Т-34 на Сталинградском и легких Т-60 на Харьковском заводе.

Предполагалось бронировать и вооружать трактора 45-миллиметровыми танковыми пушками и использовать в качестве противотанковых самоходных орудий. Назывались они Т-16 или ХТЗ-16 — по названию Харьковского тракторного завода. Он представлял собой обычный сельскохозяйственный гусеничный трактор, обшитый листами брони, с установленным пушечным и пулеметным вооружением.

В начале августа испытали четыре экспериментальных образца бронетракторов с 45-миллиметровыми пушками, построенных на базе тракторов 1ТМВ, СТЗ-3, СХТЗ-НАТИ и СТЗ-5. Для серийного производства избрали вариант на базе трактора СТЗ-3, при бронировании шасси «железного коня» было усилено, а для плавности хода на него установили обрезиненные катки и гусеницы с трактора СТЗ-5.

Кабина водителя демонтировалась, на ее место устанавливалась бронированная рубка с толщиной листов 10–25 миллиметров. Бронетрактор вооружался 45-мм танковой пушкой 20К образцов 1932/34/37 годов. Для ближнего боя экипаж имел пулемет «Дегтярев-пехотный». Он перевозился внутри бронированного трактора. Сорокапятимиллиметровая пушка имела ограниченные углы обстрела — чтобы навести ее на цель, необходимо было разворачивать весь трактор.

Принимая во внимание, что СТЗ уже освоил производство танков Т-34, а на ХТЗ только начались работы по подготовке к выпуску Т-60, наркомом танковой промышленности Малышевым было принято решение основной объем производства бронетракторов развернуть в Харькове. Планом предусматривалось построить к октябрю 1941 года на Харьковском тракторном около тысячи ХТЗ-16, еще пятьсот — в Сталинграде.

Бронедетали для них должен был поставлять Новокраматорский машиностроительный завод. Последний, в свою очередь, получал прокат с Мариупольского завода имени Ильича. Производство бронетракторов было начато в конце августа 1941 года, но из-за постоянных сбоев с комплектующими так и не вышло на крупносерийный уровень.

В середине сентября 1941-го, после разгрома и окружения основной группировки Юго-Западного фронта под Киевом, создалась угроза быстрого захвата немецкими войсками Донбасса и Харьковского промышленного района. А ведь там были сосредоточены основные производственные мощности металлургии и тяжелой промышленности в европейской части Советского Союза. Уже через несколько дней Государственный Комитет Обороны СССР принял решение об эвакуации многих ведущих предприятий Восточной Украины. К моменту эвакуации Новокраматорского завода он успел поставить в Харьков не более сотни бронекомплектов для тракторов, в то время как на ХТЗ уже было подготовлено более восьмисот тракторных гусеничных шасси для ХТЗ-16.

Восемнадцатого сентября 1941 года началась эвакуация цехов Харьковского тракторного завода, и к концу октября суммарный выпуск бронетракторов в Харькове составил всего около пятидесяти-шестидесяти единиц. Так как Сталинградский завод был загружен производством танков и не мог производить бронетракторы, то количество выпущенных в Сталинграде ХТЗ-16 не превышало 30 машин.

Подробных данных о боевом использовании ХТЗ-16 немного. Производимые бронетракторы поступали на вооружение противотанковых подразделений воинских частей, формируемых в Харьковском военном округе.

Так, в противотанковую роту 14-й танковой бригады поступило восемь бронетракторов ХТЗ-16, только что сошедших с конвейера.

Еще около полутора десятков бронетракторов ХТЗ-16 в составе отдельного дивизиона принимали участие в обороне Полтавы в конце сентября 1941 года.

Бои здесь отличались особой ожесточенностью и быстротечностью. Полтаву и Кременчуг защищали в основном отряды ополчения, отступившие же кадровые воинские части были уже обескровлены. В итоге и ополченцы, и поддерживающие их бронетракторы не смогли эффективно бороться против наступающих моторизованных подразделений Вермахта. Бронетракторы были быстро потеряны, а ополченцы практически полностью полегли в жестоких, но безнадежных боях.

Но своей смертью они выиграли время для организации более-менее серьезной обороны Харькова и эвакуации промышленных предприятий Юго-Востока Советской Украины.

В середине октября в составе Харьковского гарнизона был сформирован отдельный бронетанковый, или, как его иначе называли, — противотанковый отряд. Он состоял из сорока семи единиц бронетанковой техники устаревших типов. В основном это были легкие танки Т-26 и Т-27, но в его составе было еще четыре пятибашенных тяжелых танка Т-35, как раз таких, на которых Николай Горелов начинал войну. В составе противотанкового истребительного отряда было и тринадцать бронетракторов ХТЗ-16. В уличных боях все машины противотанкового отряда были либо уничтожены, либо брошены при отступлении.

После взятия гитлеровцами Харькова десять машин в составе 133-й танковой бригады приняли участие в обороне Москвы.

Основными недостатками ХТЗ-16, как и всех бронетракторов, были низкая скорость, высокий силуэт, слабое бронирование, плохая обзорность в ходе боя и неподвижная пушка.

Другой образец импровизированной бронетехники применялся более эффективно, в том числе — и в битве за Москву. Речь идет о легкой противотанковой самоходке открытого типа ЗИС-30. Базой для нее стал артиллерийский тягач Т-20 «Комсомолец». В его кормовой части была установлена 57-миллиметровая противотанковая пушка ЗИС-2 со штатным щитом.

Двигатель также находился в кормовой части самоходки, а в носовой располагались трансмиссия и органы управления. В лобовом листе корпуса также располагался в шаровой установке 7,62-мм пулемет ДТ.

Для большей устойчивости при стрельбе машина оборудовалась откидными сошниками. На крыше кабины устанавливался кронштейн крепления пушки по-походному. В остальном же базовая конструкция «Комсомольца» осталась без изменений.

Другой вариант мобильной противотанковой пушки, получившей название ЗИС-31, представлял собой ту же 76-миллиметровую пушку ЗИС-2, но установленную на бронированном трехосном грузовике ГАЗ-ААА.

В июле-августе были произведены испытания обоих вариантов, в ходе которых выяснилось, что ЗИС-31 обладает при стрельбе большей кучностью, чем ЗИС-30, потому что установка на грузовике получилась более устойчивой.

Однако гусеничная самоходка ЗИС-30 обладала более высокой проходимостью, чем ее колесный конкурент. Именно это обстоятельство и сыграло решающую роль в принятии на вооружение РККА самоходки ЗИС-30. Московский завод № 52 должен был начать серийный выпуск ЗИС-30 с 1 сентября 1941 года.

Однако в связи с тем, что единственным производителем Т-20 был Московский завод № 37, который с августа прекратил выпуск тягачей и переключился на выпуск танков, «Комсомольцы» пришлось собирать по воинским частям. А кроме установки орудия еще и ремонтировать машины, зачастую доставленные на завод с передовой.

В результате производство ЗИС-30 началось только с 21 сентября и продолжалось до 15 октября 1941 года. За этот период завод изготовил около ста машин с пушкой ЗИС-2 и еще одну установку с 45-миллиметровым орудием. Дальнейшее производство установок, в связи с отсутствием «Комсомольцев», было остановлено и никогда более не возобновлялось.

Противотанковые самоходки ЗИС-30 начали поступать в войска в конце сентября 1941 года. Ими были укомплектованы противотанковые батареи двадцати танковых бригад Западного и Юго-Западного фронтов. В первых же боях «57-мм пушка ПТО», а именно так называли эту самоходку, зарекомендовала себя очень хорошо. Противотанковая 57-миллиметровая пушка ЗИС-2 пробивала броню всех типов бронетехники Вермахта. А подвижность установки давала возможность быстро менять огневую позицию. Импровизированные самоходки действовали в основном из засад, и немецкие танки, в особенности легкие — Pz.Kpfw.II и Pz.Kpfw.38(t), — были абсолютно беззащитны перед ними.

С другой стороны, в ходе интенсивного применения у самоходки выявился целый ряд недостатков, таких, как плохая устойчивость, перегруженность ходовой части, малый запас хода, малый боекомплект. Самоходная установка оказалась слишком высокой по габаритам, а броневая защита ее была все же слишком слабой.

Тем не менее, несмотря на недостатки, 57-мм самоходные установки продолжали боевые действия вплоть до лета 1942 года, когда в действующих войсках практически не осталось ни одной машины ЗИС-30. Часть вышла из строя из-за поломок, остальные были потеряны в боях.

Все же ожидать от импровизированного образца вооружения выдающихся боевых данных было по меньшей мере наивно. Ездит, стреляет, немцев бьет — чего еще нужно?..

И ни в коей мере нельзя на основании таких вот «эрзац-установок» попрекать советскую промышленность якобы отсталостью и техническим несовершенством.

Гитлеровцы уже в конце войны умудрялись создавать реактивные «народные истребители» — «Фольксъягеры» Не-162 «Саламандра» из фанеры и древесины, с минимумом дорогостоящего дюраля!

Вот такая огневая поддержка была у ополченцев…

С начала войны в Тульской области началось формирование истребительных батальонов, отрядов ополчения и боевых рабочих дружин. В самой Туле было создано девятнадцать отдельных истребительных батальонов. Их формирование и вооружение было возложено на органы НКВД. В состав истребительных батальонов входили проверенные коммунисты, комсомольцы и советские активисты, способные владеть оружием.

А 23 октября 1941 года городской комитет обороны принял решение сформировать Тульский рабочий полк в составе полутора тысяч человек, объединив их в пять батальонов. Полк возглавил начальник Четвертого отдела Управления НКВД Тульской области капитан госбезопасности Анатолий Горшков. Комиссаром полка стал Григорий Агеев.

Полк не был кадровой воинской частью, его снабжение осуществляли Тульская партийная организация и городской комитет обороны.

Личный состав Тульского рабочего полка был полностью обеспечен теплой одеждой, валенками и горячей пищей. Интересно, что данное подразделение было единственным, на вооружение которого поступили специально изготовленные на предприятиях Тулы пистолеты-пулеметы конструкции Коровина.

Свой первый бой Тульский рабочий полк принял в 7 часов 30 минут 30 октября 1941 года, обороняя Рогожинский поселок.

Около сорока немецких танков при поддержке автоматчиков начали наступление в районе кирпичного завода, расположенного южнее поселка. Бой продолжался более четырех часов, немецкие части в ходе нескольких атак так и не смогли преодолеть противотанковый ров.

В этом бою командир отделения Петр Саликов подбил свой первый вражеский танк.

Вскоре немецкие танкисты обнаружили слабое место на западной окраине поселка. Там из-за появившейся в лощине воды не был подготовлен противотанковый ров. Гитлеровские танки обошли оборонительные порядки полка и атаковали с тыла.

Полк был вынужден отступить на восточную окраину поселка, заняв оборону в районе Комсомольского парка и преградив путь в близлежащий поселок Красный Перекоп.

Во второй половине дня в ожесточенном бою погиб комиссар Григорий Агеев. Попытки немецких частей взять Красный Перекоп окончились неудачей.

Тульские рабочие сражались уже за гранью мужества. Противотанковых средств не хватало. В ход шли связки гранат и бутылки с зажигательной смесью. Люди бросались под танки — прямо в бессмертие! Воля — против воли, мужество — против наглости «европейских завоевателей».

Страшно, когда на тебя прет бронированная громадина, поливающая все на своем пути раскаленным свинцом. И не важны уже затверженные по «памятке красноармейцу» тактико-технические данные и уязвимые места фашистской бронированной гадины. Грохот двигателя и стальной скрежет гусениц закладывают уши. Хочется вскочить и бежать без оглядки, но — нельзя! Приказ — стоять насмерть! Потому что позади — Москва…

И ты ждешь, сжавшись в комочек на дне окопа. Рядом — опустошенная винтовка, а в руках — бутылка, наполненная тягучей желто-зеленой жидкостью. А к пробке проволокой прикручен обыкновенный терочный запал. Дернешь его, и все — полыхнет ярчайшее пламя… Но надо выждать, еще пару секунд…

А грохочущий бронированный монстр с черными крестами на башне и на угловатых бортах уже рядом. И человек в окопе встает во весь рост перед стальным чудовищем. Вспыхивает, словно сердце легендарного Данко, запал на бутылке с КС. Бросок! Стекло разлетается огненными брызгами, жидкое жадное пламя стекает по броне, захлестывает триплекс и смотровые щели механика-водителя.

И проклятый «панцер» замирает, окутывается дымом, остановленный человеком.

Но остановивший его уже этого не видит. Вспышка перед его глазами взрывается багровым светом… А потом лишь серое небо отражается в неподвижных глазах безымянного героя. Воистину: «Имя твое — неизвестно, подвиг твой — бессмертен»!

Гейнц Гудериан, вспоминая первые бои у Тулы, отмечал, что попытка сразу взять город окончилась провалом, столкнувшись с «сильной противотанковой и противовоздушной обороной». При этом, по его словам, немецкие войска «понесли значительные потери в танках и офицерском составе».

Тульский рабочий полк участвовал в боях до самого конца обороны города. Его бойцы прошли все круги ада на земле, закалились в этом огне. После боев под Тулой полк рабочего ополчения влился в регулярную Красную Армию под номером 766.