К рассвету Толлеус сделал основное: все смонтировал, рассчитал шаги для разных комбинаций постановки пальцев. На создание защиты для Паука времени уже не хватило. Старик махнул рукой: обходился без нее раньше, и сейчас потерпит. Вещь, конечно, хорошая, но не первой необходимости.

Удобный пульт управления тоже остался лишь в мечтах. Его сейчас вообще невозможно сделать, потому что еще не заказаны нужные регуляторы. Придется, как и раньше, дергать за искусные нити, разбираясь в их мешанине. Все вручную, никаких плетений, распознающих препятствия впереди, также еще не было. Ну хотя бы так. Даже есть еще часа четыре, чтобы поспать. Хоть старик и употреблял жизнегубки едва ли не горстями, но все равно усталость навалилась тяжелым грузом на явно не приспособленный для этого организм и клонила к земле. Растолкав сладко посапывающего на куче соломы Оболиуса, искусник наказал всеми карами разбудить его через четыре часа. После этого он со вздохом животного удовлетворения повалился на освободившееся еще теплое местечко.

Проснулся Толлеус не от нерешительно-вежливого «Проснитесь, господин!», а от совершенно бесцеремонной тряски. С трудом разлепив красные глаза, искусник узрел взъерошенного помощника, который все еще тряс его, причитая: «Скорее, опаздываем!»

Действительно, они опаздывали. Заезд, судя по солнцу, должен был начаться примерно через полчаса. Поэтому прощайте таз с бодрящей водой, завтрак с теплой настойкой, неторопливый выход на арену. Даже некогда выяснять, отчего «опаздываем». Все разбирательства и наказания — потом. А сейчас быстро-быстро за шатер по нужде, а потом в телегу и галопом на турнир. Хорошо хоть лошадь уже запряжена.

Но вот и стартовая черта. Каждый встает, где хочет. И чародейские големы уже выстроились неровной толпой, заняв первые позиции. Увы, хоть дорога и была широкая, но участников было много — все в один ряд не вмещались. Пришлось Толлеусу занимать место сзади.

Правила были несколько иные, нежели в Длинной Миле. Побеждал не тот, кто завершит круг первым, а тот, кто насобирает достаточно баллов. Первоочередность на финише лишь давала дополнительные очки. Баллы назначались за преодоление каждого препятствия. Если человек или голем сходили с дороги, накопленная сумма уменьшалась.

Рядом с големной тропой шла другая, поуже. Она предназначалась для судей и зрителей. Однако на начальном этапе все чародеи также выстроились на ней, чтобы големы в толчее никого не задавили. Потом всем людям нужно было преодолевать невзгоды пути вместе со своими творениями. Даже те чародеи, которые умели управлять големами дистанционно, не могли избежать забега — слишком далек путь для управления с места.

Было и другие ограничения. Одно Толлеуса ни в малейшей степени не касалось: рассыпавшегося голема при потере контроля собирать заново не разрешалось. Другое правило гласило, что ни в коем случае нельзя помогать голему чародейством или Искусством.

Когда старик аккуратно сгружал Паука с телеги, один из судей подошел и, ухмыляясь, попросил не пользоваться посохом. «Эх, зря я показал прыть своего шестинога!» — мелькнула у искусника мысль раскаяния. Однако так просто отказываться от участия в турнире Толлеус не собирался. Уперев руку в бок и сунув посох прямо под нос судье, он справедливо возмутился, что ему этот инструмент требуется для управления големом, и что даже на границе его не заблокировали исключительно из-за участия в Турнире. Судья помялся, повертел приглашение с таможенными метками в руках. К такому повороту он был явно не готов. В конце концов, пообещав присматривать за искусником, он отошел.

Толлеус чувствовал себя неважно — сказывались недавнее чародейское «лечение» и бессонные ночи. Подготовился к турниру он плохо: даже трассу не посмотрел. Паук не обкатан (и зачем он, тупица, взялся за изменение конструкции в последний день?) Даже не известно, сколько баллов за какое препятствие дают. Так что придется штурмовать их все.

— Э-э-эх!.. — старик плюнул на дорожку, махнув рукой. — Да что теперь…

Чародеи разглядывали Толлеуса с нескрываемым интересом. Толстый старик с посохом, со своим големом-пауком — он смотрелся на фоне стройных молодых парней и их человекообразных творений не на своем месте. Вокруг искусника образовалось пустое пространство — големщики держали его в своеобразной изоляции. Досталось и Пауку. До Толлеуса долетали издевательские эпитеты от местных острословов. Один молодой чародей и вовсе не стал сдерживать эмоций: его слова, адресованные своему приятелю, долетели до Толлеуса. «Ты только взгляни, какими тварями представляют себя эти искусники!» — непростительно громко заявил он, хихикая и тыча в старика пальцем.

Старик и бровью не повел. Он презирал этих бестолковых детей-переростков. Будь дело в Кордосе, он бы враз научил их уважению и сдержанности. Сам Толлеус рассматривал чародеев постарше. Вон они, стоят отдельной группой, не зубоскалят и в свою очередь очень внимательно разглядывают уже не форму Паука, а его искусную начинку.

Кстати сказать, Оболтус не ошибся: големы были если не те же самые, что старик уже видел на предыдущих выступлениях, то уж точно их братья. Камень и дерево, дерево и камень. Лишь один голем выделялся на фоне остальных — он был сделан из песка.

Снова подошел судья и предельно вежливо поинтересовался, где у глубокоуважаемого магистра Искусства Толлеуса табличка с названием и эмблемой голема. Только тут искусник обратил внимание, что у всех чародейских творений деревянные или тряпичные таблички и вспомнил, что в посольстве ему говорили про такую. Как-то в суматохе это простейшее требование совсем вылетело из головы. Нехорошо получилось — надо было срочно что-то придумать. Написать краской прямо на тенте? Так ведь краски нет… Тут искуснику в голову пришла спасительная мысль.

— Спасибо, что напомнили. Сейчас повешу, — буркнул старик. Он придумал замену краски. Сделать надпись и нарисовать эмблему можно было светящейся искусной нитью, точь-в-точь такой, как на индикаторах лечебного жилета. Нужно было лишь придумать, что нарисовать, тем более что художественными талантами Толлеус не отличался. Нарисовать искусника с посохом? — Слишком сложно. Паука? — нечто похожее на паука или солнце уже нарисовано на одном из големов. Тут старик довольно прищурился, вспомнив, откуда он почерпнул идею сделать самодвижущуюся повозку. И уже через минуту вся трибуна могла видеть аккуратную надпись «Кордосский паук», а под ней схематичный человечек, сидящий в кресле на колесиках. Получилось очень необычно.

Как и на первых этапах, о начале турнира возвестил звук рога. И сразу же застучали, заскрежетали оживающие големы.

Толлеус стоял рядом с другими чародеями в стороне от неживых фигур. Даже тут, на старте, вокруг него образовался маленький круг отчуждения. И хорошо — в обществе оробосцев искусник чувствовал себя неуютно. Нет, сейчас он не ждал нападения: слишком он на виду. На турнире его никто не тронет. И все же чародеи — не те люди, с которыми хотелось стоять плечом к плечу.

Паук, повинуясь команде посоха, послушно двинулся вперед, наступая на пятки каменной громаде, тяжело топающей впереди. Но буквально через сотню метров встал, дожидаясь хозяина: старику было не тягаться с молодежью в беге по пересеченной местности. Все умчались далеко вперед, а Толлеус, задыхаясь, только-только доковылял до сиротливо стоящего шестинога. Пожалуй, зря он в это ввязался. Даже не на скорость, а просто пройти такую дистанцию — для старика настоящий подвиг. Пускай дисквалифицируют, но дальше пешком он не пойдет.

Паук аккуратно присел, принимая на борт запыхавшегося искусника. А теперь поехали! Шестиногий голем бодро рванул вперед на беговой скорости, не замечая каменного щебня под ногами. Когда впереди показалось маленькое болотце со сразу двумя увязшими каменными исполинами, Толлеус лишь усмехнулся. Его паук прочавкал по трясине, почти не сбавляя скорости. Еще двоих големов он обогнал на выписывающей кренделя тропинке — все-таки с поворотами у искусника хоть и были определенные проблемы, но все-таки не такие серьезные, как у чародеев.

Дальше нужно было пройти по склону искусственной насыпи. К такому старик был не готов. По дороге в Широтон Толлеус много тренировался в управлении големом на пересеченной местности, но такого рода препятствие раньше ему не встречалось. Правда, паук не подвел: он опасно кренился на бок, но все-таки не опрокинулся. Толлеус сделал себе отметку на будущее — научиться учитывать и компенсировать крен. Та еще задачка, но без этого никак.

Проблемы начались, когда понадобилось забраться на небольшую песчаную дюну. Паук старательно месил осыпающийся склон, нисколько не продвигаясь вперед. Даже полностью растопыренные пальцы не помогали — песок был слишком податлив. Искусник потерял уйму времени, пробуя вручную двигать ноги и меняя конфигурацию пальцев. Решение подсказал противник, догнавший старика. Его голем встал на четвереньки и стал точно сваи забивать в песок длинные конечности-бревна, благодаря чему легко удерживался на склоне. Запыхавшийся и перепачканный чародей бросил злой взгляд на комфортно рассевшегося искусника и умчался вперед. А Толлеус уже поднял шестинога на цыпочки. И действительно, так взобраться по склону удалось почти сразу. Зато вниз спускаться было одно удовольствие. Старик просто опустил паука брюхом на песок и оттолкнулся паучьими лапами — голем аккуратно съехал вниз, готовый к новым испытаниям.

Раскисшая глина вообще не вызвала у Толлеуса никаких трудностей. Впрочем, это было испытание скорее не для големов с их большими ногами и массой, а для самих чародеев. Это они оскальзывались и падали в грязь, а следом за ними послушно падали их творения. Зрители, толпящиеся возле каждого препятствия, неистовствовали.

Небольшая, но глубокая и бурная речка также была испытанием в первую очередь для чародеев. Им требовалось переплыть на другой берег, не потеряв контакт со своим големом. Для Паука это тоже было серьезное испытание — в воде он оказался в первый раз. Толлеус подумал было поставить защитный купол, чтобы вода не хлынула в бадью, и чтобы паук не утонул под собственной тяжестью, но судьи могли расценить это как помощь голему. Шестиногу-то ничего не будет, он и по дну пройти может, а вот искуснику самому не переплыть.

Старик взобрался на дугу-крышу, готовый в случае чего выстрелить в берег искусной нитью и спастись, если голем все же затонет или перевернется, но, к счастью, все обошлось. — Паук просел в воду почти по самые края обмазанной смолой купальни, но все-таки не залился. Смешно молотя лапами и разбрызгивая воду, он потихоньку переплыл на другой берег. Сам Толлеус, вновь с комфортом разместившись на сундуке внутри шарообразного паучьего тельца, даже не замочил ног. Но другому участнику не повезло: в реке нашел вечный покой песчаный голем. Искусник видел, как течение размыло его рыхлое тело.

Впереди дорожка упиралась в отвесную стену высотой в рост человека или даже немного больше. Подъехав поближе, Толлеус рассмотрел, что это не стена, а просто тропинка скачком поднимается на новую высоту. Спускаться с обратной стороны не требовалось — только залезть. Старик уже наловчился, не сбавляя скорости, поднимать голема на препятствия. Правда, такие высоты штурмовать еще не приходилось. Человекообразные големы, совсем как люди, подходили к препятствию и пытались подпрыгнуть повыше, чтобы забросить верхнюю часть на гигантскую ступень, а потом осторожно подтягивались на руках. Пауку такой вариант не подходил совсем. Искусник притормозил возле препятствия и привычно стал накренять голема. Передние лапы Паука уверенно легли на верхний край ступени, и, благодаря новым пальцам, крепко встали. Теперь средними лапами нужно было упереться в преграду, а на задние до поры присесть. Голем почти встал на дыбы, и старик оказался ногами кверху, глядя в небо. Очень неудобная позиция. Теперь толчок и одновременно согнуть передние лапы! Паук, послушный воле хозяина, скрежетнул по камню растопыренными железными когтями и стал поднимать свое тело вверх, в то время как сам искусник от толчка все-таки завалился на спину. Хорошо еще, что он совсем не вывалился наружу — стальные обручи каркаса удержали незадачливого возницу внутри. «Да… Добрая веревка, а еще лучше кресло с веревкой не помешали бы!» — промелькнула запоздалая мысль. Победно оглянувшись назад, Толлеус повел Паука дальше.

Старик ехал вперед, понятия не имея, сколько же препятствий осталось впереди. Следующая преграда чуть не стала последней для шестинога. Дорога в одном месте сузилась едва до метра шириной и, точно мостик над пропастью, шла между глубоких рвов. Свались голем вниз — и уже не выбраться. Для чародейских творений это была проверка на точность управления. У Толлеуса же была другая проблема — его Паук оказался шире тропинки.

Помявшись перед опасным участком, искусник все-таки решил попробовать. Сам он выбрался наружу на случай, если голем все-таки рухнет вниз. Паук встал на цыпочки и засеменил вперед, опасно раскачиваясь из стороны в сторону. Результат старику совершенно не понравился, и он заставил шестинога отступить обратно.

Подглядывать на турнире за соперниками не считалось зазорным, поэтому Толлеус с готовностью посторонился, уступая дорожку подоспевшему каменному голему. Это был крупный экземпляр, на удачу тоже очень широкий. Тот, не задумываясь, встал боком и потихоньку пошел приставными шагами. «Хитро!» — похвалил искусник, разворачивая своего Паука боком. Но тут возникла неожиданная проблема: по-крабьи голем ходить не умел. Приходилось двигать все ноги по очереди, что было крайне медленно. К тому же все равно устойчивости явно не хватало: не пройдя и четверти пути, шестиног снова опасно закачался. По хорошей дороге старик довел бы таким образом Паука хоть до финиша, но без тренировки штурмовать опасный участок — гибельное занятие. Такой способ движения интересен, неплохо было бы его освоить на досуге. Но сейчас требовалось что-нибудь другое. Толлеус поспешил посадить голема на брюхо прямо посреди тропинки, чтобы тот не сорвался вниз, и в задумчивости стал перебирать пальцами посох.

— Дорогу! — еще издали закричал взмыленный чародей, намереваясь наскоком взять препятствие. Действительно, Паук занял всю тропинку и мешал другим участникам. Его требовалось срочно вытащить обратно. Не рискуя поднимать голема на ноги, старик развернул его передом к себе и заставил оттолкнулся свисающими вниз лапами от склона. Оставляя за собой борозду, шестиног пополз по тропинке на брюхе к искуснику. Не быстро, зато легко и безопасно! Новый способ оказался удивительно хорош для такой ситуации. Более не обращая внимания на ругающегося чародея, Толлеус поменял направление Пауку, заставив его ползти задом вперед. Опасный участок был успешно пройден, и искусник вновь взошел на борт.

Судя по солнцу, дорога уже завернула обратно. Паук бодро бежал в числе лидеров, обогнав многих обессилевших людей. Впереди показалась новая преграда — метров двадцать пути занимали насыпанные в несколько слоев бревна. Искусник уверенно направил шестинога на штурм, и тут голем встал. Бревна лежали очень неустойчиво. Лишь только лапы Паука вставали на них, как куча приходила в движение, и шестиног падал на брюхо.

Не зря, все-таки не зря Толлеус мучился сутки с новыми ступнями! По команде Паук сложил пальцы-лепестки, и его ноги стали уже и длиннее. Появилась возможность потихоньку продвигаться вперед, выискивая подходящую дыру между бревен и вручную опуская туда паучью лапу. Дело шло крайне медленно. Один чародей уже обогнал искусника — его голем небрежно раздвигал руками местечки, чтобы поставить ногу. Старик завистливо покосился на него: удобная штука — руки. Самому ему ничего не оставалось, как двигаться вперед по-своему, медленно и печально.

Еще один каменный гигант догнал Толлеуса, попросту дробя своим весом толстые бревна. Седеющий чародей едва поспевал за ним, карабкаясь по стволам. Вдруг чародей оступился, и следом за ним обрушился его аватар, повалившись аккурат на Паука.

Железные дуги с протяжным стоном сплющило и повело, паучьи лапы по правому борту основательно перекорежило. Сам Толлеус, ни жив, ни мертв, распластался в треснувшей бадье. Основной удар принял каркас голема, а от мелких обломков неплохо защитили шлем и жилет, так что, можно сказать, искусник легко отделался. И все же на этом для него турнир закончился.