Солнце едва коснулась вершин деревьев, а Толлеус на взмыленных лошадях уже добрался до турнирной деревни. Нужно было договориться про жилье, узнать график, да и просто осмотреться. Но все это потом — первым делом нужно подтвердить участие. Старик вертел головой во все стороны, пытаясь определить, где это сделать.

Как выяснилось при бегом осмотре, деревня таковой на самом деле не являлась. Тут не жили крестьяне. Скорее это был большой постоялый двор из отдельных маленьких домиков, где размещались прибывшие на турнир участники. В межсезонье деревня пустовала. Старик не знал, есть ли у нее какое-нибудь официальное название. Местные почему-то называли ее Палаткой, и сейчас старик понял, почему. Наряду с аккуратными деревянными домиками вокруг дороги выстроилось большое количество обычных полотняных шатров. Может быть, участников собиралось больше, чем было рассчитано. Но вернее всего некоторые люди предпочитали более дешевую альтернативу постоянному жилью.

На центральной площади толпились разномастные люди. Судя по ауре, лишь немногие были чародеями-участниками. Кто остальные и зачем они здесь, Толлеус не знал и знать не хотел. На удивление вокруг не наблюдалось ни одного голема, зато было много повозок с деревянными брусьями и каменными блоками. Ремонт? Вряд ли. Раньше можно было строить, а сейчас турнир!

Хорошенько поработав локтями, искусник протолкался в самый центр к помосту, назвав себя распорядителю и показав грамоту. Тот удивленно посмотрел на потного, тяжело дышащего старика, но, пожав плечами, вписал его имя в свою бумажку. Толлеус шумно выдохнул — успел!

Паук так и остался в телеге, прикрытый от любопытных глаз искусным пологом: распорядитель почему-то не попросил предъявить голема и даже не спросил про него. Это было странно, но, похоже, другие участники знали про эту особенность и поэтому просто пришли отметиться, оставив свои творенья где-то в другом месте.

Первые соревнования начинались уже завтра с утра — что-то вроде конкурса красоты и артистизма. Номинация для человекообразных истуканов. Толлеус купил билет на зрительскую трибуну: интересно посмотреть на чародеев и их големов вблизи.

Теперь нужно было позаботиться о ночлеге, тем более что уже наступил вечер. Все комфортабельные домики оказались заняты — зря искусник обвинил оробосцев в скупердяйстве, пришлось ему устраиваться в шатре. Старик выбрал самый большой — полотняный конус метров шести диаметром и высотой метра четыре. У этого шатра было одно весомое преимущество — в него влез Паук, так что не пришлось оставлять его без присмотра. Правда, внутри было девственно пусто. Старик привык в Кордосе к комфорту, и теперь тяготы и лишения походной жизни переносил особенно тяжело. Погоревав из-за отсутствия удобств, Толлеус вернулся к насущным делам. Лошадей он определил в конюшню, распорядившись Оболиусу притащить в шатер охапку сена на замену кровати.

В Палатке искусник чувствовал себя неуютно: тут было полным полном чародеев, что всколыхнуло старые страхи, погребенные было под слоем времени. К тому же в воздухе носилось огромное количество конструктов, что было немудрено при такой скученности их создателей в одном месте. Конструкты были самые разные, назначения их Толлеус не знал. Но можно было утверждать точно — пользы от них старику не было никакой, а вот вред — запросто.

Безвылазно сидеть в шатре не было ни возможности, ни желания. Само жилище с его тряпичными стенами не могло служить защитой голему, вздумай кто-нибудь устроить диверсию. Зато Паук по крайней мере был не на виду. Толлеус не собирался далеко отлучаться и в случае чего мог быстро вернуться. Поэтому он занялся наладкой системы безопасности, отпутав шатер различными сигнальными и защитными контурами, как будто это была не палатка в поле, а форпост на вражеской территории. Благо, в арсенале посоха такого рода плетений было полно — не зря искусник столько лет проработал в тюрьме.

Из-за флуктуаций от искусной вязи пристанище старика стало похоже на дом терпимости, заманивающий переливами разноцветных огней своих клиентов. На фоне чародейских палаток, не обремененных подобной защитой, это лишь привлекало постороннее внимание. Правда, только в истинном зрении.

Наконец, у Толлеуса появилась возможность расслабиться. Блаженно вздохнув, он растянулся на соломе, отпустив Оболиуса осмотреться. На улице стемнело, и цикады начали свой ежедневный концерт. Искусник засветил огонек, прикрепив его к центральному столбу. Выглянув в ночную прохладу, старик полюбовался на чародейскую деревню — все палатки светились во тьме, создавая праздничную атмосферу. Не надо никуда спешить. Сам Толлеус выступает только через несколько дней. Сначала будет конкурс артистизма, затем несколько дней големы будут состязаться в скорости, и только потом начнутся соревнования на полосе препятствий, которые также продлятся несколько дней. Причем старик попал не в первый день, так что будет возможность сначала посмотреть, что его ждет.

Теперь с чистой совестью можно ложиться спать. Задергивая полог, искусник приметил интересную деталь — чародейские конструкты, в большом количестве клубясь на улице, совершенно игнорировали его шатер. Хотя при вселении их внутри было ничуть не меньше, чем снаружи.

— Вот ведь, какие воспитанные, — пробормотал старик, засыпая.