Эпилог

Отряд возвращался в Херденау, и впереди появилось огромное облако пыли. На всякий случай я приказал приготовиться к бою, но это оказался Вартислав Никлотинг. Княжич вел на помощь Ивану Берладнику и Кокаю Мнюзовичу помощь, больше трех тысяч всадников. Они прислали гонцов и сообщили, что смогли рассечь войско Бертольда Церингенского, и обстреливают крестоносцев с дальней дистанции. Нужна подмога и вторая часть некогда большой вражеской армии будет разбита.

Вартислав повел кавалерию дальше, к тракту, а мы благополучно добрались в Херденау и меня встретил Доброга.

Верховный жрец Святовида, который, несмотря ни на что, как был воином, так им и остался, сидел под старым дубом и перевязывал левую ладонь. Увидев меня, он кивнул и, покинув седло, я присел рядом.

— Серьезное ранение? — я посмотрел на него.

— Царапина, стрела на излете клюнула, — затягивая узел на тряпице, он поморщился и спросил: — Догнал беглецов?

— Конечно.

— Важные птицы есть?

— Да.

— Добро.

— А здесь что?

— Сам смотри, — он указал на поле.

На поле боя шло истребление пленников. Многие крестоносцы, рассчитывая на спасение, сдались. Глупцы! Они думали, что славяне простят уничтожение своих городов и убийства жен, детей и стариков. Однако никто и ничего не забыл. Наоборот, ненависть к крестоносцам только усилилась, и пленников, поставив рядами, убивали. Просто и действенно. Удар топором по черепу или ножом по горлу. При этом, что характерно, остальные пленники, наблюдая за массовым убийством, покорно ждали своей очереди. Словно бараны. А что тут сказать? Такова рабская психология большинства людей. Делай как все. Вот они и делали. Все стоят на коленях, и никто не решается броситься на охранников, дабы погибнуть в бою. Как Витя Цой пел: "Встать и выйти из ряда вон"… На это способны единицы.

— Кровавое месиво, — я отвернулся.

— Да, — согласился Доброга. — Но пусть они погибнут. В следующий раз меньше воинов придет в наши земли. Ты ведь не сомневаешься, что будет Третий крестовый поход, а за ним Четвертый и так далее?

— Не сомневаюсь. В очередной раз мы смогли разбить католиков, взяли богатую добычу и славно пограбим вражеские земли. Но для похода на Рим сил нет.

— А если мы его возьмем? — Доброга поймал мой взгляд. — Что если собрать всех воинов, пробиться в Италию и выжечь осиное гнездо?

— Бесполезно. Ты знаешь об этом не хуже меня. Сгорит Рим и падет католическая церковь, темные поднимут мусульман. Этих остановим, иудеи против нас пойдут. Не будет иудеев, появится нечто новое. Возможно, не религия, а идея, побуждающая одних людей ненавидеть других. Пока над миром Ночь Сварога, темных не истребить. Мы можем сдерживать противника и побеждать в локальных войнах, но не в состоянии очистить от скверны весь мир. Это только богам под силу, а сейчас не их время. Биться будем и руки опускать нельзя, однако свои силы и возможности необходимо оценивать здраво.

Доброга кивнул:

— Ты прав, Вадим. Как всегда. Зло неистребимо. Но мы не корм для темных и никогда им не будем. Поэтому всегда сможем остановить их слуг и сберечь память о наших богах — прародителях.

Мы замолчали. Однако ненадолго. Постоянно прибывали гонцы с докладами и стягивались вожди. А вечером вернулись Кокай Мнюзович и князь Иван. Они разбили Бертольда Церингенского и сейчас их воины собирали богатейшие трофеи, а неугомонный Вартислав начал преследование Оттона Мейсенского, который решил укрыться в Гамбурге.

Очередная славная победа, которая решила исход военной кампании. Вожди собрались за богатым столом и, насыщаясь, стали решать, что делать дальше. Как обычно, предложений масса, а решение уже было принято. Еще днем мы с Доброгой все обговорили и решили, что до наступления осенних дождей есть немного времени. Целый месяц, а то и два, можно бродить по беззащитной империи и грабить местных жителей.

Впрочем, степняков это не касается. После непродолжительного отдыха я поведу орду обратно, ибо она нужна на родине. Пока мы бродим по Европе, турки вышли в Дикое поле и, если верить слухам, которые в исковерканной форме расползаются по миру, подчинили себе Донецкую орду половцев. Того и гляди, они дальше пойдут, доберутся до Днепра и обрушатся на Русь. Можем такое нашествие получить, какого восточные славяне никогда не видели. Хотя шансы отбиться велики, ибо Русь имеет царя и способна разгромить натиск сельджуков. С трудом, ибо за спиной султана Арапа ромеи, но это возможно.

Я покинул пирушку в полночь. Не торопясь, в окружении телохранителей, шел через деревушку в сад, где поставили мой шатер, и на душе было невесело. Радоваться надо — враг разбит. Однако я вспомнил дневной разговор с Доброгой и задумался о том, что это не последняя война. Пока еще живы Оттон Асканий и предатель Якса. Польский и богемский короли, по — прежнему, наши враги, хотя с ними можно договориться. Ромейский император и турки куют мечи. А церковь, что католическая ветка, что ортодоксальная, не оставят нас в покое. Как и другие родственные им культы. И если мои сегодняшние соратники: Доброга, Вартислав, Иван Берладник, Девлет Кул — Иби, Кокай Мнюзович и многие другие, в свой черед умрут, и земные проблемы перестанут их волновать, со мной все иначе. Сколько буду жить, столько придется воевать, терять друзей и близких, резать, кромсать, интриговать и вести тайную войну. Печально это все. Как бы с ума не сойти.

Тяжелый груз ответственности лег на мои плечи. Признаю это и понимаю. А еще осознаю, что придется жить с этим дальше и бороться. Потому что не привык сдаваться, и есть цель, ради которой стоит жить.