СТРАШНО, ЧТО МОЛОДЕЖЬ УБИВАЕТ ДРУГ ДРУГА
Осенью 2001 года в Государственной картинной галерее народного художника СССР Александра Шилова состоялось первое вручение первым лауреатам новой литературно-театральной премии «Хрустальная роза Виктора Розова», которая учреждена Московским интеллектуально-деловым клубом под руководством Н.И. Рыжкова. Но человек, чье имя носит эта творческая награда, сам присутствовать на торжественной церемонии не мог: Виктор Сергеевич уже продолжительное время болен. Чтобы узнать его мнение о премии, о нынешнем состоянии нашей культуры и жизни в целом, еду с фотокорреспондентом «Правды» к нему домой. Превозмогая болезнь, 88-летний Розов готов говорить о главном – о том, что особенно беспокоит и тревожит его сегодня.
– Виктор Сергеевич, вам рассказывали, как прошло вручение премий?
– Да. Жена там была, сын, внучка…
– Что вы об этом думаете – может быть, такая премия поможет лучшим силам в нашей литературе и искусстве?
– Не знаю. Честно говоря, меня сегодня интересует не столько литература, сколько жизнь. Сегодняшняя жизнь. Какая она стала.
– Все последние годы вы думали и говорили об этом.
– Страшная стала жизнь! Очень страшно жить. Вот говорят: бен Ладен. Да не из-за бен Ладена. Страшно, что молодежь у нас такая. Когда пятнадцатилетние подростки убивают своего товарища – просто так! И это обычным стало. Откуда у молодежи такая жестокость? Бессмысленная жестокость… Это в моем сознании не укладывается. Я прожил очень длинную жизнь, и никогда такого не было. Откуда же родилась эта гидра уголовщины? Ужасная гидра! По телевизору только и слышишь: преступление за преступлением.
– Жизнь этим перенасыщена, и телевизор – тоже.
– Телевизор, извините, стал какой-то дрянной! Не имеет как будто цели и установки, к чему же он зовет, чего хочет. Всякую гадкую всячину несет. А моя медсестра Лена говорит, что ей просто стыдно смотреть телевизор со своим семнадцатилетним сыном.
– Наверное, телевизор-то как раз очень виноват в том, что с молодежью сейчас происходит. Вообще, вседозволенность. О чем в свое время Достоевский предупреждал…
– Да, на сегодняшний день «Бесы», наверное, самая злободневная его книга. Не «Братья Карамазовы», самый великий роман, где нравственные нормы высоко подняты, а именно «Бесы».
– Приходится это вспоминать. И в жизни бесовщина, и на телевидении – она же. Разгул бесовщины!
– Да, да… Не знаю, как их остановить. Ведь они же убивают друг друга!
– Вы о молодежи?
– Конечно.
– Наверное, и потому, что пустота в душе, что никто ими сегодня не занимается, что многие предоставлены самим себе.
– Мечтали о свободе – пожалуйста, наступило царство свободы… А оказывается, наступила анархия. Откуда такая жестокость, жестокосердие, что убивают пятнадцатилетнего подростка свои же товарищи? Бессердечие!
– Жестокостью тот же телевизор переполнен. Все время демонстрируют насилие, и это не может не передаться молодым.
– Это я давно заметил. Когда еще не было у нас такой уголовщины. Но уже с американскими боевиками пошли на голубой экран всякие эти жестокости. И вошли в жизнь. Теперь родители боятся детей из дому выпускать. Сами вечером боятся выйти.
– Наша литература, культура в целом тоже находятся в сложном состоянии.
– По-моему, культура во многом зашла в тупик. Не может понять, как же оказать влияние на жизнь – благотворное, а не тлетворное. Верх берет именно бесовщина.
Вот и я не могу понять, что сегодня представляют собой их ценности, чего они не могут переступить. Все, кажется, могут!
– Вы снова о молодежи?
– Да. Такой массовый характер все это приняло…
– Я-то придаю большое значение премии вашего имени как стимулу. Премию Виктора Розова нельзя будет давать безнравственным людям в искусстве, за безнравственные произведения…
– Знаете, относительно этого я не очень обольщаюсь. Иногда стихи вспоминаю:
И погромче нас были витии,
Да не сделали пользы пером.
Дураков не убавим в России,
А на умных тоску наведем.
Вот я не хотел бы, чтобы мои эти негативные высказывания о современной жизни наводили тоску. А другого я говорить сейчас не могу, другого не вижу.
Какой клич кликнуть? Какое магическое слово произнести, чтобы подействовать на совесть, на нравственную сторону жизни людей?
– Трудно это. Но как надо!
– Я сейчас не берусь сказать. Ничего писать не могу.
– А если бы могли, если бы не болезнь, то, наверное, о молодежи стали бы писать? К ней бы обратились?
– Да, наверное. Нынче ведь все у молодых перевернуто с ног на голову! Ценятся больше всего ловкость рук и мошенничество, умение делать деньги из ничего. Появились эти «новые русские», хотя по сути никакого отношения к русским они не имеют. Психология у них не русская, а американская. Интересно было бы написать о семье, в которой дети знают, что отец богатеет нечестным путем. И что в душах у них творится…
– Я вот что хочу сообщить вам, Виктор Сергеевич. При всем плохом, что с молодежью сегодня происходит, как воспринимаются молодыми ваши пьесы в театре Татьяны Дорониной! И самая первая из написанных вами – «Ее друзья», и «В день свадьбы». Очень современно они звучат и с очень большим интересом смотрятся. Какая напряженная тишина по-прежнему стоит в зале, какая живая на все реакция, какой непосредственный отклик…
– Я тоже это заметил, когда был на первых спектаклях. И удивился, что молодежь, оказывается, все понимает.
– Значит, есть и такая молодежь! По-моему, это все-таки не может не обнадеживать.
– Ох, ох, ох… Но почему одни молодые убивают других?
– Вы не можете уйти от этих мыслей, я так понимаю.
– Не могу. Все время возвращаюсь к тому, что творится с людьми и как остановить этот поток насилия, бессмысленного и жестокого.
– Достоевский тоже мучился мыслями об этом. Вот сейчас отмечается 180-летие со дня его рождения, и на фронтоне того же МХАТ имени Горького под руководством Татьяны Дорониной появилось: «Униженные и оскорбленные». Тоже весьма современно – много у нас нынче униженных и оскорбленных…
– Да, это так.
– А вы в свое время, как я понимаю, делали свою инсценировку «Брат Алеша» по «Братьям Карамазовым», потому что увидели там неустаревшие нравственные проблемы?
– Конечно. Они остаются и сегодня. Только теперь они неизмеримо острее.
