Алексей Шолохов
Самые свежие новости

Кирилл устал. Набегавшись за день, он рад был бы просто присесть, но, едва пройдя турникет на «Тимирязевской», понял, что в этот час везением будет, если всю дорогу до станции «Бульвар Дмитрия Донского» проедет, хотя бы стоя на обеих ногах. Часов с четырех перемещение по переходам метро становилось затруднительным. Самое то для уставшего после насыщенного трудового дня. Немудрено, что подступали вспыльчивость и агрессия. Кирилл был раздражен. Он злился. В первую очередь – на самого себя. За нерасторопность, за то, что не закончил все свои дела раньше.

Его практически занесли на эскалатор. Кирилл оказался зажатым между потным толстяком и девушкой-азиаткой. Резкий запах пота мужика полностью заглушал аромат духов азиатки. Кирилл втиснулся в плотный поток идущих слева. Но поток остановился, едва Кирилл поравнялся с толстяком. Тот читал газету и все время вытирал потный лоб тыльной стороной ладони, от чего она стала влажной. Кирилла едва не вырвало от отвращения. Он отвернулся. На соседнем эскалаторе картина была не лучше, но он уже не смотрел на людей. Его внимание привлекли газеты в руках пассажиров подземки. Странным было не наличие периодического издания: предстоящие выборы и связанная с ними агитация вполне могли объяснить появление газет. Странным было то, что все как один уткнулись в них. Стоящие справа, двигающиеся слева, спускающиеся, поднимающиеся. Даже дежурная у эскалатора склонилась над газетой.

Кирилл почувствовал какое-то нездоровое желание узнать, о чем пишут сторонники очередного градоначальника. Он, поборов отвращение, заглянул в газету толстяка. Она была раскрыта на первой полосе, поэтому Кирилл смог рассмотреть и название, и главную новость газетенки. Она называлась «Самые свежие новости». Название, надо признать, несколько не из агитационного поля. Но, может быть, как раз в этом и есть «фишка» кандидата в мэры.

Кирилл прочитал заголовок главной новости.

…унесла 24 жизни — значилось ниже уже обычным шрифтом.

Нет, это точно не агитационная газета. Если только кандидат лично не спасал людей. Эта газета, наверное, что-то наподобие бесплатного издания METRO. Кирилл брал его дважды, но так ни разу ничего, кроме названия, не прочитал. Как видно, не зря. Негатива ему и в собственной жизни предостаточно. Чужого несчастья ему не надо.

На «Менделеевской» ему все-таки удалось присесть. Кирилл устроился поудобнее и уже собирался немного вздремнуть, но его внимание привлек парень по соседству, вернее, его газета. Он читал «Самые свежие новости». Кирилл окинул пассажиров взглядом. Если у тех и были газеты, они закончили чтение еще на эскалаторе. Кирилл заглянул в газету соседа. Та же статья: Страшная авария в Подмосковье…

Кирилл не имел ничего против «наемных рабочих из ближнего зарубежья». В конце концов, он сам был наемным, пусть и не из зарубежья. Он был против убийств, даже по неосторожности. Тем более когда между понятиями «зарубежный наемный рабочий» и «убийство местных жителей» можно с легкостью поставить знак равенства. Кирилла снова понесло. Он ненавидел политику, но в последнее время мог начать думать об обвесившем его продавце арбузами, а закончить международными отношениями и введением виз для жителей ближнего зарубежья. Что касается аварий, то здесь убийцей мог стать кто угодно. И священник на «порше», и муфтий на «гелендвагене». Собственно, жертвой также мог оказаться кто угодно. Только вот автомобили жертв не всегда такие модные.

Кирилл снова нагнулся к газете.

Приезжий и без прав не такая уж и редкость. А если бы у него были права, он не убил бы никого? Это еще раз доказывает аксиому, что на месте убийцы и жертвы может оказаться кто угодно. Кирилл даже допускал, что треть погибших были «наемными рабочими из ближнего зарубежья». Нет, гражданина солнечного Азербайджана это, конечно, не оправдывает. Он виноват и должен понести наказание, но Кирилл ничего с собой поделать не мог и винил водителя-убийцу еще и за то, что тот был приезжим. Откуда этот всплеск ксенофобии? Кирилл знал ответ, но признаваться в этом не хотел даже себе.

Кирилл Мартынов не смог найти приличную работу, за которую платят деньги, а не рассчитываются бартером, у себя на малой родине, на Северном Кавказе. Работа дежурным электриком едва позволяла свести концы с концами. Москва исправила ситуацию, но из года в год Кириллу давали понять, что и здесь он лишний. Работодатель время от времени напоминал, что вокруг офиса бродят толпы гастарбайтеров, жаждущих занять рабочие места. Это к слову об улучшении условий труда и повышении зарплаты.

Кирилл в последнее время очень много думал о собственной ненужности и острой необходимости трудовых мигрантов, о бесполезности своих знаний и диплома Технологического института и внезапной пользе неквалифицированного труда. Он будто попал в параллельный мир, где все перевернуто с ног на голову. Размышления его неизбежно приводили к одному и тому же выводу – надо работать, не высовываться, а там будь что будет. То есть, говоря проще, надо плыть по течению, а там – куда вынесет, к какому берегу прибьет. И однажды ему в голову пришла страшная мысль: а что, если к берегу не прибьет, если выбросит в океан? В океан таких же никому не нужных специалистов, замененных на трудолюбивых граждан соседних государств? Он просто утонет там, погибнет. Пусть даже не физически, но все равно хорошего мало.

От мыслей о собственной никчемной жизни из-за «понаехавших» его отвлекло донесшееся из динамиков объявление. Конечная станция, просьба покинуть вагоны, поезд дальше не идет. Поезд не идет, а ему надо. После переезда в Подольск поездка на работу и обратно стала для Кирилла своего рода путешествием. Неприятным путешествием длиной в полтора – три часа. Все зависело от времени года и метеорологических условий. Кто бы мог подумать, что в XXI веке в столице огромной страны движение общественного транспорта будет зависеть от дождя, гололеда и влажности воздуха? А если оставить эти шутки, то было все куда серьезней. Вот о чем нужно было думать кандидатам в мэры и губернаторы. И тут Кирилл вспомнил о газете «Самые свежие новости». Одна лежала на полу прямо у выхода из вагона. Кирилл подхватил ее и вышел на перрон.

Дождь усилился. Кирилл поднял воротник куртки и, маневрируя среди людей с зонтами, пробрался к остановке. Автобуса давно не было, и это несмотря на выделенную полосу для общественного транспорта. Этот самый транспорт застревал немного дальше. Как только заканчивалась выделенка для автомобилистов, начиналось настоящее испытание. При въезде в Щербинку четырехполосная трасса превращалась в однополосную тропинку со светофорами через каждые сто метров. Так что разогнаться при всем желании не удавалось. Единственное, что радовало, так это то, что никаких аварий со смертельным исходом там априори быть не могло.

Но вдруг Кирилл вспомнил о статье на первой полосе. В ней как раз говорилось об этом участке дороги. Авария с 24 жертвами произошла…

Он открыл газету. Быстро пробежал глазами, остановился на дате, потом на количестве погибших, и… Вот! На пересечении Обводной и Варшавского шоссе мусоровоз врезался в автобус «Москва – Подольск». Черт! Несмотря на то что это произошло вчера, желание ехать на автобусе у Кирилла пропало.

Он сложил газету и бросил в переполненную урну. Жалко людей, что и говорить, но за десять лет работы в столице Кирилл стал относиться к смерти спокойней, что ли. Даже равнодушнее. Но он прекрасно понимал, что это равнодушие временное. То есть, если бы он знал хотя бы одного человека из погибших, новость о жертвах аварии была бы воспринята со скорбью. А так, ну случилось и случилось. Аварии, убийства, смерти в метро были частым явлением. Новости, словно мусорные баки, были переполнены чернухой. Но эта авария почему-то не оставляла его в покое. Как будто там, среди тех двадцати четырех несчастных, был тот, кого он знал, с кем он здоровался, разговаривал. Будто там был его друг или родственник.

Кирилл подошел к урне и взял газету. Возможно, там есть фамилии погибших. Он еще раз перечитал статью. Нет, никаких фамилий. Даже автор статьи не указан. Лишь под названием газеты он увидел прежде не замеченный слоган:

Слогана глупее он еще не видел. Они узнают новости первыми, видите ли. Какого черта?! Пусть скажут это погибшим.

Кирилл скомкал газету и бросил в урну. Бумажный комок ударился о бутылку и упал в лужу. Почему его зацепила эта дурацкая газета? Неужели из-за названия? Самые свежие новости. Без душка? Нет, не в газете дело. Ведь он даже не прочитал там ничего, кроме первой полосы, на которой располагалась единственная статья об аварии. Или нет? Он посмотрел на мокрую газету. Теперь он об этом не узнает. По крайней мере из этого экземпляра.

– До Кузнечиков за сто пятьдесят, – услышал он женский голос. – С человека сто пятьдесят. Беру четверых.

Кирилл посмотрел на бомбилу. Женщина лет сорока с белой копной волос стояла у Renault Logan. К машине уже подбежали пятеро. Кирилл даже не успел спросить о возможности снижения цены. Ему нужно было доехать до «Карусели», а это ровно на полпути к Кузнечикам. И справедливости ради заплатить он должен немного меньше.

Дождь усилился. Народ прибывал, а автобуса все не было. «Рено» с четырьмя желающими отъехал. Кирилл еще раз глянул на размокшую газету. Самые свежие новости, похоже, начали «пропадать».

– До Кузнечиков, – раздался голос с акцентом.

Кирилл обернулся. Мужчина в кожаной куртке отошел от синей «четверки».

– До «Карусели» сколько? – Кирилл едва узнал собственный голос.

– Если найдутся четверо, по сто довезу.

Четверо нашлись сразу же, едва не оставив Кирилла «за бортом». В последний момент один потенциальный пассажир отказался, и Кирилл уселся на заднее сиденье третьим. Когда «четверка» отъехала, на бульвар Дмитрия Донского вывернул белый автобус «Москва – Подольск». Кирилл чертыхнулся, но долго переживать из-за потраченных сверх нормы пятидесяти рублях не стал. На легковушке все-таки быстрее.

Ошибка. Уже у поворота на станцию «Бутово» автобус их догнал по выделенной полосе.

Кирилла прижали к двери две тетки, без умолку болтавшие о какой-то Ксюше. Кирилл подсчитал, что тетки попеременно называли это имя тринадцать раз. Его удивил странный диалог женщин, но еще больше поразило, что они ни словом не обмолвились о страшной аварии. Обычно такие новости любимы публикой и обсасываются не один день. В простых кухонных разговорах решаются проблемы насущные. Предлагаются меры для недопущения повторений таких чрезвычайных ситуаций. От переизбрания мэра до выдворения всех гастарбайтеров из страны. Но ни до одного, ни до другого дело так никогда не доходило. Потому как находятся такие общечеловеки, которые заступаются как за одних, так и за других. А как же? Мэр-то у них хороший. И дороги хоть плохо, но делает. И пенсии ненамного, но поднимает. И с коррупцией безрезультатно, но борется. А гастайбартеры вообще святые. Они же не от хорошей жизни к нам едут. Не пьют, матом не ругаются и всегда здороваются. Ну а если убили кого, так это фашистов каких-нибудь. Так говорили всегда или почти всегда. Толерастия мозга какая-то.

Но сейчас проявлений ни ксенофобии, ни толерантности не было. Была только Ксюша. Парень на переднем сиденье говорил по телефону, но тоже о чем-то своем. Может, эта статья – утка? Но как люди смогли так быстро в этом разобраться, вычислить обман? Может, газета старая? И тут он увидел ее. Газета торчала из кармана за водительским сиденьем. Из названия было видно только одно слово «новости», но Кирилл узнал шрифт. Он, не спрашивая разрешения, выхватил газету и развернул ее к себе.

Он перевел взгляд на дату.

13 сентября 2013 г.

Газета этого года. Уже хорошо. Он принялся вспоминать сегодняшнее число. Примерно так и есть, 13 – 14-е, но точнее вспомнить не смог.

– Какое сегодня число? – хрипло спросил он.

Перемывание косточек Ксюше резко оборвалось, даже молодой человек на переднем сиденье отстранил от уха мобильник. Пауза слишком затянулась. В голове Кирилла мелькнула нехорошая догадка.

– Двенадцатое, брат, – громыхнул голос водителя.

Кирилл видел десятки фильмов, читал сотни книг с пророчествами и всякой фантастической лабудой, но никогда не думал, что подобное может произойти с ним. В его не слишком счастливой жизни только этого не хватало.

Кирилл взял себя в руки. Попытался, по крайней мере. Попробовал сосредоточиться на статье, но ничего не выходило. Газета тряслась в непослушных руках. Соседки Кирилла не проронили ни слова с момента его вопроса о сегодняшней дате. Они прижались друг к другу, будто рядом сидел больной проказой.

– Женщины, – сказал Кирилл, и они дернулись, – вы не могли бы прочитать эту статью?

Лица соседок исказила гримаса отвращения, будто он предложил им поцеловать мертвую лягушку. Кириллу стало их жалко, но он все же взмолился:

– Пожалуйста!

Женщина, та, что сидела дальше, взяла газету, расправила ее и прочитала:

– «Страшная авария в Подмосковье…»

– Вы число прочитайте…

– Э-э! Это же разводка, – проговорил водитель. – Я нашел ее на остановке. Кто-то шутит.

– Почему ты так решил? – спросил Кирилл, позабыв о том, что приличные люди к незнакомым обращаются на «вы». К черту приличия!

– Ну там же дата сегодняшняя. Как можно писать о том, чего еще не случилось?

Обезоруживающий аргумент, но Кириллу не стало легче. Он взял газету у дрожащей женщины и положил себе на колени.

– Шутка, – произнес он, и женщина перестала дрожать.

Шутка ли? Очень может быть. Но почему же ему так неспокойно? Даже у шутки есть своя определенная цель – рассмешить. Как может рассмешить смерть двадцати четырех человек? Розыгрыш? Злой розыгрыш, где нет места веселью. У розыгрыша другая цель. Напугать, разозлить, поставить в неловкое положение. Ну что ж, он напуган, зол и в таком же неловком положении, как всем известный слон из посудной лавки. Что ни движение, то грохот.

Дождь лил как из ведра. Они снова поравнялись с автобусом. Кирилл уткнулся лбом в холодное стекло и посмотрел на пассажиров «пазика». Сам не зная зачем, он начал их считать. Тех, кого видел, разумеется. Кирилл это понял, когда уже досчитал до тринадцати.

«Тринадцать, – подумал он. – С другой стороны может быть человек десять – двенадцать. Вместе двадцать три – двадцать пять. Черт!»

– А сколько сейчас времени? – спросил Кирилл.

– Девятнадцать сорок, – автоматически ответил парень с мобильником.

И снова мысли, словно мошки над прокисшим вареньем, начали свое движение. Кирилл не мог успокоиться. Слишком много совпадений. Дата, время, пассажиры… Хотя пассажиры – это еще не факт, их с противоположной стороны могло не быть вообще. Могло, но… Это не розыгрыш и не паранойя. Это предостережение. Предостережение, данное всем, кто оказался на остановке. Может, расчет был на то, что найдется хотя бы один человек, который остановит… Что он должен остановить? Автобус или ход времени? Такси поехало быстрее и обогнало автобус. Кирилл дернулся и обернулся. Все равно ему не удалось успокоиться.

– Если доеду, – услышал Кирилл голос парня, разговаривающего по телефону. – Да, чудик какой-то сзади мельтешит. Да не, лох…

Кирилл отвернулся к окну. У поворота на Милицейский поселок автобус их снова нагнал. У Кирилла появилось непреодолимое желание быть там, среди этих людей в автобусе. Нарушить ход чего бы там ни было. Он посмотрел на запотевшие окна автобуса. Мальчик лет десяти вытер стекло и помахал ему. Кирилл улыбнулся и помахал в ответ.

– Вы можете обогнать автобус? – спросил Кирилл у водителя.

Тот только фыркнул в ответ. Что это означало, согласие или отказ, Кирилл не знал. Но уже через пять минут «четверка» притормозила у остановки «Липки». Кирилл обернулся. Автобус был в трех машинах от них. Кирилл достал деньги, передал водителю и вышел на проезжую часть. Автобус подошел, когда Кирилл перечитал статью в пятый раз, пытаясь найти еще хоть какие-нибудь совпадения. Двери с шипением открылись, Кирилл поднялся в салон и сразу же принялся считать. Девятнадцать. В автобусе было девятнадцать человек с кондуктором и водителем. С Кириллом двадцать.

Он сел к окну и снова открыл проклятую газету. Ничего не изменилось. Страшная авария… 12 сентября… 24 человека… Это не их случай. Теперь Кирилл был в этом уверен. Почти. До места трагедии было еще километра полтора и одна остановка, на которой запросто могли зайти четыре пассажира. Могли, черт возьми! Кирилл снова занервничал. Он даже заелозил на месте, пытаясь рассмотреть, есть ли люди на остановке «Хайвей».

– «Хайвей», – прогремел голос кондукторши у его уха.

– «Хайвей», выходят?! – спросила полная женщина с выжженными гидроперитом волосами.

Она посмотрела на Кирилла, потом прошла вперед, к водителю. Автобус остановился. Кирилл даже зажмурился, но дверь так и не открылась. Автобус снова стоял в пробке. До места аварии оставалось метров триста. Кирилл достал телефон и посмотрел на часы. Время переваливало за восьмичасовую отметку.

«Это не наш случай», – хотелось закричать Кириллу, но он сдержался.

Двигатель взревел, автобус дернулся и снова замер. На светофоре на пересечении Обводной улицы и Варшавского шоссе загорелся красный свет. Кирилл посмотрел направо – они встали напротив заброшенного здания поста ГАИ. Оттуда угрозы ждать не приходилось уже лет пять. Кирилл повернул голову влево. Удивительно, но на Обводной не было ни одной машины. Ни мусоровозов, ни легковых, ни грузовых. Вот где фантастика.

Мусоровоз появился, когда красный свет начал моргать. Оранжевый «КамАЗ» несся, не снижая скорости, будто за рулем был не человек, а дьявол.

– Гастарбайтер, – прошептал Кирилл и пригнул голову.

Синяя «четверка» стояла у автобуса на пути дьявольского мусоровоза.

«Все верно, – подумал Кирилл, когда „КамАЗ“ начал вминать легковушку в бок автобуса. – Двадцать плюс четыре – двадцать четыре».

За грохотом искореженного металла пришла тишина. Из вспыхнувшего автобуса вылетела газета и, покачиваясь, опустилась на оторванное колесо «четверки». Правый уголок обгорел и еще дымился, но название все еще можно было прочитать:

Самые свежие новости