Пролог

Сестра родная, общей крови отпрыск,
Исмена, слушай. Тяжелы проклятья
Над семенем Эдипа – и при нас
Им, видно, всем свершиться суждено.
Казалось бы, и горя, и бесчестья,
И скверны, и греха всю чашу мы
До дна с тобой испили? Нет, не всю!
Ты знаешь ли, какой приказ недавно
Всем объявил Креонт-военачальник?…
Не знаешь, вижу, – а беда грозит
Ужасная тому, кто мил обеим.

О милых я не слышала вестей, —
Ни горького, ни радостного слова, —
С тех пор, как наши братья друг от друга
Смерть приняли в один и тот же день.
Но вот настала ночь, и рать аргивян
На родину бежала; я не знаю,
Сулит ли скорбь иль радость этот день.

Я так и думала – и из дворца
Тебя велела вызвать, чтоб о деле
Поговорить с тобой наедине.

Ты вся дрожишь… о, что случилось, молви!

Вот что случилось. Одного лишь брата
Почтил Креонт, и даже свыше меры;
Другой последней милости лишен.
Могиле отдал прах он Этеокла?
По правде праведной и по закону,
И он велик среди теней в аду.
А Полиника труп несчастный в поле
Поруганный лежит; никто не волен
Его ни перстью, ни слезой почтить;
Без похорон, без дани плача должно
Его оставить, чтобы алчным птицам
Роскошной снедью стала плоть его.
Так приказал достойный наш Креонт
Всему народу, и тебе, и мне…
О да, и мне! А кто еще не знает,
Тому он здесь объявит свой приказ.
И не пустым считает он его:
Плащ каменный расправы всенародной
Ослушнику грозит. Вот весть моя.
Теперь решай: быть благородной хочешь,
Иль благородных дочерью дурной?

Несчастная, возможно ль? Крепок узел;
Мне ни стянуть, ни развязать его.

Согласна труд и кару разделить?

Какую кару? В чем твое решенье?

Своей рукою мертвого зарыть.

Как, – хоронить запрету вопреки?

Да – ибо это брат и мой и твой.
Не уличат меня в измене долгу.

О дерзкая! Наперекор Креонту?

Меня моих он прав лишить не может.

Сестра, сестра! Припомни, как отец наш
Погиб без славы, без любви народной;
Как, сам себя в злодействе уличив,
Он двух очей рукою самосудной
Себя лишил. Припомни, как страдальца
Мать и жена – два слова, плоть одна! —
В петле висячей жизнь свою сгубила.
Еще припомни: оба наших брата,
Самоубийственной дыша отвагой,
Одной и той же смертью полегли.
Лишь мы теперь остались. Всех позорней
Погибнем мы, когда, поправ закон,
Нарушим власть и волю мы царя.
Опомнись! В женской родились мы доле;
Не нам с мужами враждовать, сестра.
Им власть дана, мы – в подданстве; хотя бы
И горшим словом оскорбил нас вождь —
Смириться надо. Помолюсь подземным,
Чтоб мне простили попранный завет,
Но власть имущим покорюсь: бороться
Превыше силы – безрассудный подвиг.

Уж не прошу я ни о чем тебя,
И если б ты мне помощь предложила,
Я б неохотно приняла ее.
Храни же ум свой для себя, а брата
Я схороню. Прекрасна в деле этом
И смерть. В гробу лежать я буду, брату
Любимому любимая сестра,
Пав жертвою святого преступленья.
Дороже мне подземным угодить,
Чем здешним: не под властью ли подземных
Всю вечность мне придется провести?
Ты иначе решила – попирай же
В бесчестье то, что бог нам чтить велел.

Я не бесчещу заповеди божьей,
Но гражданам перечить не могу.

При том и оставайся. – Я же брата
Любимого могилою почту.

Несчастная! Мне страшно за тебя.

Меня оставь, – живи своею правдой.

Храни же в тайне замысел опасный,
Не посвящай чужих! И я смолчу.

Всем говори! Услугою молчанья
Ты лишь усилишь ненависть мою.

Твой пламень сердца душу леденит!

Но тем, кому служу я, он угоден.

Несбыточны твои желанья, верь мне!

Коль так – мой пыл остынет сам собой.

И приступать к несбыточному праздно.

Так продолжай – и ненавистна будешь
Усопшему навеки, как и мне.
Нет, пусть я буду вовсе безрассудна,
Пусть претерплю обещанный удар —
Но я не отрекусь от славной смерти.

Прощай сестра! Мечта твоя, безумна,
Но для родных ты истинно родная.

Отправить